Записки психиатра. Безумие королей и других правителей - Максим Иванович Малявин

Максим Малявин

Записки психиатра

Безумие королей и других правителей

Дизайн обложки Юлии Межовой

Иллюстрации: Мария Якушина

© Максим Малявин, текст, 2025

© Мария Якушина, илл., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Когда была написана книга «Чумовой психиатр» (а если честно, то даже и ранее, когда процесс погружения в увлекательную и мрачноватую историю психиатрии был в самом разгаре), читатели стали намекать, что неплохо бы чуть подробнее и, что самое главное, в лицах показать, как именно сходили с ума в разные эпохи. Привести, так сказать, клинические примеры более развернуто. Я подумал: а почему бы и не да? И сразу же, практически сам собою, наметился список нужных персон.

Так исторически сложилось, что и в художественной, и в документально-исторической литературе монархи и правители вызывают оживленный читательский интерес. Ну в самом деле: кому интересна жизнь среднестатистического пейзанина Средних веков или времен античности? Ну разве что тот сойдет с ума и раскрасит, пусть и ненадолго, серые будни: к тому, как другие чудят или страдают, читательский интерес столь же велик. А теперь представьте, каков будет этот самый интерес, если на арене… простите, на страницах повествования появляется сумасшедший монарх! Вот как раз таким персонам и посвящена эта книга, начиная с мифических персонажей и заканчивая вполне себе реальными. Возможно, кого-то удивит отсутствие в этом списке ряда персон, о которых многие вспоминают как раз в контексте если не сумасшествия, то как минимум сильной эмоциональной неуравновешенности. Поверьте: они тут отсутствуют не случайно. Dictum sapienti sat.

Сумасшествие как гнев богов

Что до самой мифологии – сами понимаете: воспринимать ее как летопись и биографию было бы слишком самонадеянно. Впрочем, как и строить на ее основе воздушные замки конспирологических теорий. Поэтому давайте просто осторожно полистаем, не забывая о критичности мышления. И постараемся также помнить о том, что поступки самих богов в подавляющем большинстве случаев и жрецами, и паствой не расценивались как сумасбродные, даже если таковыми и выглядели. Ну боги же.

Вот, к примеру, история товарища Урана. Ему, понимаешь, супруга Гея детей рожает со страшной скоростью, а тот от них нос воротит: мол, эти одноглазые какие-то, вон те вообще сторукие; нимфы – они такие… нимфы. В общем, пусть отправляются откуда взялись. Ну да, туда, в… землю. А то что-то меня паранойя съедает. Мнится мне, детки недоброе замышляют против отца родного. Дальнейший ход событий показал, что если у бога паранойя – это еще не значит, что никто не точит на него серп. Кронос, сынок, постарался. Науськала его Гея, уставшая от бесконечных родов и процедур насильственного возвращения родившихся обратно, откуда взялись, взмахнул Кронос серпом острым – и процедура первой в истории стерилизации хирургическим путем состоялась. Кронос же характером в отца пошел. Вернее, паранойю-то унаследовал. Тоже боялся, что детки на нем отыграются. Поэтому просто их поедал, пока камешком не подавился.

Так мало того что сами с приветом: им свести с ума человека – это пожалуйста. Это запросто. Это они могли. Даже если в человеке имеется капелька божественной крови. Вспомните Геракла. Месть в очередной раз обманутой жены Зевса, Геры, была страшна: не смогла бастарда сразу в колыбели придушить – вот тебе безумие в подарок. Будучи в состоянии патологического аффекта (как расценили бы сейчас на судебно-психиатрической экспертизе), Геракл бросает в огонь всех своих детей и парочку отпрысков своего брата. Хотел еще и жену, и брата, и еще одного племянника прибить, но тут примчались санитары и зафиксировали героя.

Аяксу Теламониду, к слову, тоже от богини досталось. Правда, не от Геры, а от Афины Паллады. Ну вот не понравился он ей. Ибо нефиг было с Одиссеем за призовые доспехи спорить и супротив греческих вождей замышлять недоброе. Вот и лишила его разума, и вместо вождей напал он с мечом на стадо баранов (что тоже в целом символично) и всех порубил-порезал. Пришел в себя – ба, стыд-то какой! Пришлось на тот же самый меч бросаться.

На Ореста из рода Пелопидов никто из богов безумия не насылал, разум ему не мутил. Ему пришлось столкнуться с иным видом душевных страданий. Явился ему однажды Аполлон и заказал, если можно так выразиться, Клитемнестру, мать Ореста. Вместе с ее полюбовником, Эгисфом. Мол, не по понятиям, Орест, они поступили, когда отца твоего, Агамемнона, живота лишили. Сам ты тогда еле спасся, пришлось срочно эмигрировать. Пришло, говорит, время восстановить историческую справедливость. Вот ты и займись. Куда деваться, если заказчик такой серьезный. Пошел и убил. Вот тут-то и привязались к Оресту эринии. Те еще фурии: помните, как Кронос Урану обрезание под корень делал? Вот из капель той крови они когда-то и родились. Привязались они к Оресту не просто так. Работа у них такая: преследовать преступника, ввергая его в безумие (вот вам, кстати, и еще один из взглядов тех далеких лет на этиологию психических заболеваний: аморальное поведение с расплатой за него). Мол, если совесть у тебя спит – так мы ее разбудим и замучаем. В общем, досталось тогда Оресту неслабо. Чуть было навсегда с ума не сошел. Даже Аполлон лишь паллиатив смог предложить – усыпил эриний на время. Правда, потом Афина Паллада помогла: устроила бедолаге суд перед афинским ареопагом, и на этом суде признали (с преимуществом в один голос – как раз Афины Паллады), что парень невиновен. А раз так – то и эринии не при делах. Те было взъярились, но Афина и их сумела умаслить, предоставив ПМЖ в Аттике и пообещав, что почитать их будут так же, как и других богов. Молиться, жертвы приносить, все такое. Словом, уговорила. С тех пор и стали называть эриний Эвменидами, то есть благосклонными. А еще – Маниями, что, сами понимаете, о многом говорит.

С явлением психических эпидемий (подробнее о них речь пойдет позже) древние тоже сталкивались, и даже в мифологии этот феномен нашел свое отражение. Было у тиринфского царя Прэта три дочери: Лизиппа, Финнойя и Ифианасса. Жили бы себе и жили в неге и роскоши, да только однажды обидели они Геру. То ли ее статуе язык показали, то ли еще каким образом свое пренебрежение по молодости да глупости выказали, но Гере-то много ли надо, чтобы вспылить? Было