Страх принятия решений. Как найти мужество, чтобы сделать выбор - Джорджио Нардонэ
Самообман при принятии решений
Последняя тема, о которой необходимо поговорить, чтобы завершить полный анализ того, что мешает формировать способность принимать решения, преодолевая свои эмоциональные, когнитивные и поведенческие ограничения, это естественная склонность человека к самообману при восприятии окружающей действительности. Речь идет об одной из самых избегаемых тем для самих ученых; тем не менее, наиболее передовые исследования в области нейробиологии показывают, что самообман является неизбежным умственным процессом (Nardone, 2014; Gazzaniga, 2000; Damasio, 2012; Goldberg, 2005).
Наша нейропсихологическая организация часто побуждает нас воспринимать как реально существующее то, что является продуктом её деятельности. Этой теме я посвятил целую книгу, Искусство лгать самим себе и другим, но здесь я ограничусь рассмотрением влияния процессов самообмана на акт принятия решений.
Человек предпочитает выбирать то, что ему удобнее, а не то, что лучше. Это означает, что, выбирая среди возможностей, мы совершенно естественно склоняемся избегать неудобных, болезненных, рискованных и трудоемких вариантов. Для сохранения достигнутого равновесия мы избегаем принимать во внимание все то, что могло бы его нарушить.
Самый удивительный аспект для тех, кто не является экспертом, что все это происходит в большинстве случаев неосознанно. Разум ловко находит рациональные аргументы в пользу искаженных и упрощенных схем восприятия происходящего.
Например, чтобы избежать столкновения с необходимостью принимать болезненное решение, не замечать сигналов того, что партнер мне изменяет, очевидные для других. Среди двух предложений о работе исключаю ту, которая гораздо выгоднее, потому что боюсь оказаться не на высоте, но «себе объясняю», переоценивая преимущества менее «рискованного» выбора; или еще, решаю дать важный шанс «своему» человеку, найдя в нем качества, которых нет вместо того, чтобы предложить этот шанс тому, кто действительно это бы заслуживал. Или же вступаю в конфликт с коллегой не потому, что он ошибся или имеет что-то против меня, а только, потому что он мне неприятен, и я ему приписываю грехи, которых у него нет.
Экспериментальные исследования свидетельств очевидцев демонстрируют их недостоверность: показания очевидцев сильно зависят от их предрассудков и того, во что они верят. Речь идет о щекотливом вопросе, который затрагивает нашу природу и наши способы взаимодействия с реальностью, о том, что имеет фундаментальное значение в защите и сохранении нашего организма и нашего эмоционального равновесия. Выходом из положения не может быть – как хотелось бы многим – устранение самообманов просто потому, что это невозможно. Таким образом, речь идет о том, чтобы, как и в случае страхов, научиться управлять ими, превращая их из ограничений в ресурсы. Для этого необходимо научиться вести диалог с самим собой, используя стратегические вопросы, которые вызывают ответы, запускающие механизмы самообмана, и затем размышлять сначала над этим, а потом уже о других реалиях, которые они стимулируют, чтобы перестроить ход событий. Как только мы выясним мотивы, которые делают самообман не только необходимым, но и разумным, сможем искать альтернативы, которые будут защищать наши мотивы и отвечать нашим запросам и потребностям.
Пример такого стратегического диалога с самим собой может сделать более ясными действия, которые надо осуществить прежде, чем поспешно принимать решение, которое нам кажется лучшим. Много лет назад во время семинара по технике стратегического диалога с группой менеджеров одной крупной транснациональной корпорации, высокопоставленных и успешных, несомненно, одаренных талантом и способностью принимать решения, я предложил одно особенное упражнение. Я попросил их представить, что они хотят сделать сюрприз своим женам, появляясь дома раньше обычного, без предупреждения, с прекрасным букетом роз. Что бы они сделали, если, зайдя в дом, услышали бы стоны, доносившиеся из спальни, и нашли бы свою жену в объятиях незнакомца?
Первые ответы были абсолютно эмоциональные и инстинктивные: кто-то заявил, что набросился бы на обоих, кто-то сказал, что закрыл бы дверь и ушел, кто-то потребовал бы объяснений со стороны жены, а кто-то постарался бы понять, где он ошибся. Но это ответы, которых можно ожидать на горячую голову, а не ответ, который позволяет поупражняться в стратегическом диалоге с самим собой. Поэтому, я попросил группу сфокусироваться на том, чтобы они решили сделать со своими отношениями после этого озадачивающего открытия.
Снова всплыли многочисленные позиции, разделенные на тех, кто дал бы еще один шанс отношениям и тех, кто разорвал бы их. Еще один раз я попросил достичь взвешенного решения, анализируя, какие могли бы быть вопросы, которые надо поставить перед собой, чтобы прийти к ответу, не находящемуся под влиянием сиюминутной реакций возмущения или боли.
Одни участник ответил: «Чтобы решить быть или же не быть с ней, я должен бы понять, в состоянии ли я обойтись без нее». Менеджер достиг формулировки жизненно важного вопроса: если я в состоянии обойтись без своей супруги, я свободен выбирать; но, если я не способен отказаться от нее, выбор предопределен: я должен «проглотить жабу»!
Стратегический диалог через постепенный аналитический процесс привел к сути возможного решения, постепенно исключая инстинктивные реакции и дисфункциональные самообманы.
В ситуациях подобной описанной, мы должны подтолкнуть себя к краю пропасти, чтобы заглянуть в бездну и созерцая ее, ужаснуться или быть плененным. Это своего рода ходьба по туго натянутому канату, которой мы должны себя подвергать до тех пор, пока самообманы не уступят место ощущениям более глубоким и первичными, от которых они обычно нас защищают.
Возвращаясь к примеру с неверной женой, однажды достигнув ясности с самими собой на предмет того, могу ли я без нее обойтись или нет, приходим к двум совершенно разным сценариям, к которым надо применить стратегический самообман, то есть сознательное предписание, обращенное к нам самим, чтобы преодолеть страдание, которое нам довелось испытать.
В случае, когда я могу обойтись без нее, я мог бы спросить себя: «Что я стал делать бы с настоящего момента и в дальнейшем «как если бы»[11] хотел быть свободным от нее?», проецируя себя в предполагаемый
