Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет - Карл Густав Юнг
1182 Поскольку большинство людей уверено, что числа изобретены или придуманы человеком и, следовательно, представляют собой не что иное, как понятия о количествах, не содержащие ничего, что не было бы вложено в них ранее человеческим интеллектом, мне, естественно, было очень трудно сформулировать мой вопрос в какой-то иной форме. Но ведь столь же возможно, что числа были внушены нам свыше или открыты, что они существуют, так сказать, от века. В таком случае они перестают быть «просто понятиями», становятся чем-то большим – автономными сущностями, которые каким-то образом содержат в себе не только выражение количества. В отличие от понятий, цифры опираются не на какие-либо психические допущения, а отражают бытие как таковое, его «таковость», которую нельзя выразить посредством интеллектуальных понятий. В этих обстоятельствах они легко могут наделяться качествами, которые нам еще предстоит открыть. Также можно поставить вопрос, как и для всех автономных сущностей, о поведении чисел; например, можно спросить, что происходит, когда числа применяют для выражения чего-то архетипического, вроде астрологии. Ведь астрология – последний уцелевший остаток, в приложении к звездам, того рокового собрания богов, чья нуминозность ощущается по сей день, несмотря на критические процедуры нашего научного времени. Ни в одну предыдущую эпоху, сколь бы «суеверной» она ни была, астрология не получала такого широкого распространения и не почиталась так высоко, как сегодня.
1183 Должен признаться, что я склоняюсь к следующему мнению: числа не только изобретены, но и найдены, следовательно, они обладают относительной автономией, аналогичной автономии архетипов. Тогда они, как и последние, обладают свойством предсуществования по отношению к сознанию и потому порой его обусловливают, а не обусловливаются сами. Архетипы как априорные формы представлений тоже находятся и изобретаются; они открываются нам постольку, поскольку их бессознательное автономное существование не осознается, и изобретаются разумом постольку, поскольку их присутствие выводится из аналогичных структур представления. Соответственно, может показаться, будто натуральные числа должны обладать архетипическим характером. Если это так, то не только определенные числа будут оказывать влияние на определенные архетипы, но будет верно и обратное. В первом случае принято говорить о числовой магии, а вот второй задает в иной форме мой собственный вопрос – будут ли числа в конъюнкции со сверхъестественным собранием богов, воплощенном в гороскопе, проявлять склонность вести себя особым образом?
1184 Всех разумных людей, особенно математиков, остро волнует вопрос, что мы можем сделать с помощью чисел. Однако лишь немногие задумываются о том, что числа, будучи автономными сущностями, делают сами по себе. Вопрос звучит настолько абсурдно, что его вряд ли осмелятся задать в приличном интеллектуальном обществе. Я не мог предугадать, какой результат отразит моя скандальная статистика; пришлось провести подсчеты и дать им оценку. Вдобавок эти мои цифры вели себя столь услужливо, что астрологу, полагаю, они льстят больше, чем математику. Из-за своей чрезмерно строгой приверженности рассудку математики, пожалуй, неспособны пойти дальше того факта, что в каждом отдельном случае мой результат имеет слишком большую вероятность доказать какое-либо из положений астрологии. Конечно, это не так, потому что исследование никогда не ставило подобной цели, а сам я ни на мгновение не верил, что максимум, выпадающий каждый раз на конъюнкцию с Луной, может оказаться так называемой значимой цифрой. Признаю, однако, что, вопреки моему критическому отношению к предмету, при составлении и оценке статистики был допущен ряд ошибок, которые в совокупности и привели к упомянутому благоприятному для астрологии результату. Словно в наказание за благонамеренное предупреждение, наихудшую ошибку совершил мой советник-математик, который сначала вывел чересчур малую вероятность для отдельных максимумов и тем самым был невольно обманут своим бессознательным – в пользу престижа астрологии.
1185 Подобные упущения легко объясняются тайным потворствованием астрологии, которая вынуждена противостоять предвзятому сознательному разуму. Но этого объяснения недостаточно для чрезвычайно важного общего результата, который с помощью случайных чисел рисует картину классической брачной традиции в астрологии, а именно, конъюнкции Луны с тремя основными точками гороскопа при наличии сорока семи других возможностей. Традиция со времен Птолемея предсказывала, что конъюнкция Луны с Солнцем или Луной партнера знаменует брак. Из-за своего положения в гороскопе асцендент имеет такое же значение, как Солнце и Луна. Учитывая эту традицию, лучшего результата нельзя и пожелать. Вероятность этого предсказанного совпадения, в отличие от указанного максимума в 10 %, действительно достаточно значительна и заслуживает внимания, хотя мы способны объяснить ее появление и эту значимость ничуть не лучше, чем можем объяснить результаты экспериментов Райна[81], которые доказывают существование восприятия, независимого от пространственно-временного барьера.
1186 Разумеется, я не считаю, будто этот эксперимент или какое-либо другое сообщение о событиях такого рода доказывает что-либо; нет, он просто напоминает, что наука не вправе игнорировать очевидное, что нынешние научные истины – по сути своей статистические, следовательно, вовсе не абсолютны. Можно допустить, что в природе существует некий слой акаузальности, свободы и осмысленности, дополняющий привычные детерминизм, механизм и бессмысленность; еще следует предположить, что такие явления наблюдаемы. Однако их своеобразная сущность мешает нам отвергнуть характеристику случайности, которая и делает эти явления такими сомнительными. Иначе, впрочем, они бы не были сами собой, то есть акаузальными, неопределенными, значимыми[82].
1187 Чистая причинность имеет смысл только тогда, когда она используется разумом для создания и функционирования эффективного инструмента или машины, причем разум стоит вне процесса и никак от него не зависит. Самотекущий процесс, который действует исключительно по причинности, то есть по абсолютной необходимости, попросту бессмысленен. Один из моих критиков обвиняет меня в слишком строгой трактовке причинности. Он, очевидно, не учитывает того факта, что, не будь причина и следствие обязательно связаны[83], мы вряд ли вообще говорили бы о причинности. Мой критик совершает ту же ошибку, что и знаменитый ученый[84], который отказывается верить, что Бог бросал кости, когда создавал мир. Он не понимает, что, не полагайся Бог на кости, у Него не было бы другого выбора, кроме как создать бессмысленную (с человеческой точки зрения) машину. Поскольку этот вопрос предполагает трансцендентальное суждение, на него невозможно дать окончательный
