Екатерина Мурашова - Лечить или любить?
Ира смотрела на меня, как живое воплощение античной цитаты. «И ты, Брут!» Я избегала ее взгляда.
— Но вы знаете, вот к вопросу о жизни… У Мити есть некоторые признаки сенсорной депривации.
— Признаки чего?! — насторожился Андрей. — Это что, болезнь?
— Нет. В целом можно сказать так: его развивающимся мозгам не хватает живых впечатлений. Вы согласны с тем, что школа, компьютер и телевизор — это еще не вся информация, которую должен получать ребенок в возрасте восьми лет?
— Конечно, согласен! — Андрей энергично кивнул. В вопросах информации он чувствовал себя вполне свободно.
— Так вот, я позвала вас, чтобы обсудить, какие еще блюда мы должны добавить в Митино, так сказать, «информационное меню».
В принципе я говорила ему то же самое, что до меня уже сто раз говорила Ира. Я просто поменяла термины. Травматичные для Андрея слова «воспитание, внимание, ласка» я заменила на близкие ему «информация, впечатления, обратная связь».
После двух совместных рыбалок, посещения концерта известной латиноамериканской певицы, любимой Митей, полдюжины пикников на природе с ночевкой всей семьей в одной палатке — у отца естественно включились самые обыкновенные психофизиологические механизмы. Андрей уже не выполнял рекомендации психолога, он просто свободно общался со своим сыном. И, разумеется, сам того не предполагая, воспитывал его.
Ира же, которая продолжала неустанно, в одиночестве читать психологические книги, недавно еще раз приходила ко мне и спрашивала, нельзя ли как-нибудь улучшить отношения Андрея и его матери. Но это уже совсем другая история.
Глава 12
«Вперед и вверх» или «Стоять и не двигаться»?
У этого ребенка не должно быть невроза. Однако он был. И я терялась в догадках.
Семья из трех человек — папа, мама и двенадцатилетняя дочка Арина.
Все явно, не напоказ, любят друг друга.
Все трое открыты, легко отвечают на любые вопросы и готовы к сотрудничеству с психологом, то есть — со мной.
В прошлом семьи — никаких трагических происшествий.
Арина учится в шестом классе английской школы. Почти отличница. Учиться ей нравится. Больше всего привлекают языки — английский, русский и недавно добавившийся немецкий. Впрочем, «математика — это тоже интересно. Особенно сложные задачи». Много и без понуканий читает. Предпочитает реалистические произведения про жизнь сверстников — любых времен и народов. Арина уже пятый год занимается в музыкальной школе по классу фортепиано. Любит кататься на горных лыжах. И рисует — при школе есть студия, девочка ходит туда с первого класса, и Аринины успехи в рисовании явно больше, чем в музыке. Рисует Арина преимущественно пейзажи, и недавно у нее даже была персональная выставка — в районной библиотеке.
Еще у Арины рецидивирующий дерматит, переходящий в экзему. Найти действующие аллергены и подобрать диету так и не получилось. Одни и те же продукты то дают реакцию, то не дают. Но если бы только это! Девочка регулярно обгрызает до мяса ногти так, что игра на пианино причиняет ей боль. Кроме того, у Арины бывают разнообразные тики, ночные страхи и иногда даже ночной энурез. К сожалению, с годами все эти симптомы, пожалуй, усилились. До школы был только дерматит, все остальное присоединилось в последние два года.
Невропатолог, к которому обратились год назад, прописал таблетки. С таблетками симптомы поутихли, но сама девочка стала такой вялой и «неинтересной», что на семейном совете было принято решение от них отказаться. Арина это решение активно поддержала. «Это была уже как бы не совсем я, — объяснила она мне. — Я, конечно, тогда глазами не моргала и ногти почти не грызла, но вообще-то тоже страшно — кто это там внутри меня поселился?!»
Потом поставили «модный» диагноз про смещение куда-то каких-то позвонков и нарушение кровообращения. Стоит заметить, что последние три-четыре года с этим диагнозом ко мне приходят все больше пациентов. А прежде, когда методика анализа кровотока не была так распространена, — этого диагноза вообще не ставили. Пробовали лечиться у остеопата. Потратили массу денег — симптомы почти не изменились. Арина очень переживала: «Лучше бы эти деньги на что-нибудь другое потратили — полезное. Собаку бы купили, что ли… А остеопат неприятный — у него руки, как корни». На смену остеопату пришел гомеопат. Аккуратная Арина быстро приучилась глотать горошки по часам между своими многообразными занятиями. Симптомы вежливо «сделали книксен» перед древней наукой гомеопатией, а потом вернулись на свое место.
Два раза Арина ходила к детскому психоаналитику. «Извините, папа и мама, но — нет!» — спокойно объявила она свое решение. Папа и мама не настаивали. «Я не знаю, конечно, — вспоминала Арина у меня в кабинете. — Может быть, их специально так учат… Но она мне такие вопросы задавала, что я подумала: у нее самой-то все в жизни в порядке?» — «А что бы могло ей помочь, по-твоему?» — спросила я на всякий случай. — «Пусть бы музыку послушала, на этюды на речку съездила. И еще щенка пусть заведет…» — без малейшей запинки ответила девочка.
Что же дальше?
Никаких сомнений с диагнозом не возникало ни у меня, ни у других специалистов. Невроз — это всегда, как правило, перешедший в соматику внутренний конфликт. Но где здесь конфликт?
— Может быть, слишком большая нагрузка? — в который раз спрашиваю я у родителей. — Нервная система не справляется… Что-нибудь убрать, хотя бы в качестве эксперимента…
— Да мы сто раз предлагали! — хором восклицают мама с папой. — Это же первое, что напрашивается! Она сама не хочет — ей все это в удовольствие, и все легко дается.
— А нет ли какого-нибудь конфликта в школе? В одном из кружков? С учителями, с подружками? В этом возрасте, знаете ли…
— Да что вы! Учителя нам на собраниях ее нахваливают, подружки телефон обрывают — Арина же всем помочь готова, успехами своими не кичится, всегда всех превозносит: «Алла намного лучше меня играет, Вадик зашибись как на лыжах катается, у Иры такие потрясающие картины, вот бы у меня такой свет был, мне еще учиться и учиться!»
Ничего не понимая, я додумалась до гипотезы о том, что кто-то из семьи тяжело и безнадежно болен… К счастью, это не подтвердилось.
Все рациональные способы разобраться в происходящем я исчерпала. Психоаналитик в этой истории уже был. Может быть, что-то подскажут проективные методики?
Арина с удовольствием выслушала задание и принесла целую пачку рисунков — «моя семья», «я и мои друзья», «моя школа» и т. д. Рисунки хорошо и не без способностей выполненные, тщательные и светлые. Не за что зацепиться. Одни положительные эмоции! Гм-м…
Мне просто нечего было сказать пришедшим ко мне родителям. Не зная, чем их занять, я предложила нарисовать рисунок «семья» им самим. Вздохнув, научные сотрудники взяли по шариковой ручке и принялись за дело.
Через десять минут я знала, в чем корень проблемы. Через двадцать минут это уяснили для себя родители Арины. Через полчаса был готов план действий.
Первый — это рисунок любящего папы. Очевидна задача родителей в его интерпретации — подтолкнуть ребенка вперед и вверх, к светлому будущему. К взлету готов! Он учил Арину плавать, бросая ее в воду, он поставил ее на лыжи и столкнул с небольшой горки. Он ставит перед ней задачи повышенной трудности и смеется, глядя, как она пытается их решить. Он объясняет ей математические формулы, которые класс будет проходить через три-четыре года. Арина обожает папу, он открывает ей новые горизонты…
Второй рисунок — это рисунок любящей мамы. Людей на рисунке связывают теснейшие отношения. Может ли этот (нарисованный) ребенок сделать хоть шаг вперед? Не говоря о том, чтобы взлететь? Мама до сих пор встречает Арину из школы (отвозит — по ее просьбе — папа на машине). Уходя вечером в театр с мужем, мама дает Арине от пяти до пятидесяти наставлений: как себя вести, чтобы не произошло чего-нибудь ужасного. Лечить заболевшую даже насморком Арину — важнейшее дело, в котором не может быть мелочей. Только в этом году Арине удалось убедить маму, что она способна сама вымыть себе голову. Если посоветоваться с мамой по поводу домашних заданий, она первым делом интересуется рекомендациями учительницы или учебника. Постоянно и отовсюду Арина должна звонить маме, чтобы та знала, что все в порядке… Арина очень любит маму и не хочет, чтобы она волновалась.
Она доверяет обоим родителям и считает, что они оба правы.
— Понимаете, у вас только один ребенок! — объясняю я. — Она не может быть одновременно тихим опасливым домоседом и открывателем новых путей. Но хочет угодить вам обоим… И это есть конфликт, только усугубляющийся с годами.
— А как же правильно? — спросил папа. — Так, как у меня, или так, как у жены?
— Нет ничего правильного. В обществе нужны разные люди — и такие, и этакие. Вы взгляните на саму Арину. Какая она?
