Геннадий Аверьянов - Руководство по системной поведенченской психотерапии
67
Эту особенность «картины» хорошо понимал Л. Витгенштейн. Так, в своем философско-семиотическом комментарии к трактату Л. Витгенштейна В. Руднев разъясняет: «Являясь изображением не только существующего факта, но и возможной ситуации, картина изображает не только существующее, но и воображаемое». Однако здесь следует отметить, что зачастую отличить существующее от воображаемого «картины» ее обладатель не способен.
68
Это легко пояснить на примере: человек всегда способен объяснить, почему он поступил так или иначе, даже если его поступок не был специально продуман, в любом случае он сможет найти для него «достаточные основания», выраженные в рече-мыслительных актах.
69
Речь идет именно об «отображении», но не о ленинском «отражении» реальности, поскольку последнее должно было бы характеризоваться эффектом зеркала, но этого не происходит. Реальность схватывается психическим лишь в определенных им же самим (его внутренними закономерностями) пределах и ранжируется в соответствии с собственными же потребностями психики (то есть главное и второстепенное определяются психикой «по собственному усмотрению», к действительности же такая «расстановка акцентов» никакого отношения не имеет). С другой стороны, в понятии «отображения», в отличие от понятия «отражения», семантически заключена активная организующая функция, иными словами, реальность не отражается психикой, но реконструируется ею. Под фактической действительностью здесь понимается и вся совокупность внешних по отношению к психике человека воздействий, и все элементы континуума поведения (психики) к субъекту поведения.
70
В каком-то смысле работу картины можно было бы сравнить и с интерференционной решеткой, поскольку перевод из «схемы» в «картину» не носит характера прямого перенесения.
71
Соответствующую этому положению критику когнитивной психологии, осуществившей методологически не оправданную замену гештальтистского понятия «целого» и его «частей» феноменами «суммы» и «подсуммы» («программами» и «подпрограммами»), развертывает Майкл Вертхеймер: «С точки зрения гештальтпсихологии такие инертные суммы, – пишет он о когнитивистских концептах, – не могут быть определены как гештальты, в пределах которых находятся их значимые составляющие части: это просто конгломераты без каких бы то ни было динамических признаков, присущих истинному гештальту».
72
Именно в таком виде предстает «бессознательное» в теоретической концепции, предложенной В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили. Авторы этой трактовки «бессознательного» различают явления, которые контролируются и развертываются сознанием (то есть собственно сознание), а также явления и связи, не явные для сознания и им не контролируемые (то есть бессознательное, которое, впрочем, трактуется как «бытие» внутри сознания).
73
Например, человеку одни и те же события представляются различными, когда он рассказывает о них в кабинете психотерапии (ситуация «удвоенной» рефлексии), размышляет о них «наедине с самим собой» (рефлексия) или же находится в них непосредственно (вне рефлексии).
74
Сюда – к подсознанию – относятся также и сами «знаки» (означающие, «предметы»), но здесь они выступают не в этой своей роли, а как «значения» (означающие, «вещи»).
75
Безусловный приоритет в этой стратегии принадлежит Ю.П. Фролову, определившему инстинкт как сложный безусловный рефлекс еще в 1913 г. Позже, в 1925 г., он выпустил книгу, где природа инстинкта тщательно описана с точки зрения теории условных рефлексов, а также показана связь теорий И.П. Павлова и Ч. Дарвина.
76
«Эмоция голода» У. Кеннона смыкается с пищевым рефлексом И.П. Павлова, «эмоция бегства» первого – с пассивно-оборонительными рефлексами второго, равно как и «эмоция нападения» – с активно-оборонительными рефлексами.
77
И.П. Павлов не дает в своих работах сколько-нибудь существенного различения между понятиями «чувства» и «эмоции», что позволяет рассматривать оба этих термина применительно к его теории как тождественные.
78
На врожденный характер, по крайней мере, элементарных эмоциональных реакций указывали Дж. Утосон, С.Е. Изард, Дж. Грей, Дж. Панксепп и др. Однако более-менее четкую связь между эмоциональными реакциями и инстинктами установил, кроме И.П. Павлова, В. МакДугалл.
79
Или же необходимого динамического стереотипа не существует, что равносильно тому, что не может быть реализован «динамический стереотип отсутствия необходимого динамического стереотипа».
80
Понятия «адекватности» и «адаптации» неизменно фигурируют в записях А.А. Ухтомского, который разъясняет, что «в доминанте мы имеем всегда и случайные, неадекватные стимуляции, имеющие свою вполне нормальную роль, рядом с ними и адекватные стимуляторы, вырабатывающиеся постепенно, по мере того как субъект “сродняется” с данной ему средой».
81
По А.А. Ухтомскому, заторможенное внешнее поведение – это оперативный покой, это эффект доминанты, при котором работа в возбужденном центре производится с огромной быстротой, исключающей саму возможность репродукции, интериоризации «во внутреннем плане действия» несравненно медленнее протекающих реальных поведенческих актов.
82
Как это ни покажется странным, но понятие энергии в физике («общая количественная мера различных форм движения материи») – есть необходимое терминологическое допущение, своеобразный манипуляционный инструмент, позволяющий оперировать непредметной реальностью – отношением между телами. Собственно же энергии как таковой – нет, она, суть, гипотетически, для удобства предполагаемый эфир. Впрочем, фактическое отсутствие энергии не смущает физиков и отнюдь не парализует их работу (остается надеяться, что психотерапевты последуют их примеру), хотя, как предупреждал А. Эйнштейн, конечно, «нелегко осознать, что и те понятия, которые благодаря проверке и длительному употреблению кажутся непосредственно связанными с эмпирическим материалом, на самом деле свободно выбраны». К слову заметим, что терминологическое сопоставление тенденции выживания и понятия энергии имеет примечательное свойство, если вспомнить, что energeia в переводе с греческого означает – действие или деятельность.
83
Теория дифференциальных эмоций признает за эмоциями функции детерминант поведения, а также рассматривает эмоции как действующую силу, придающую смысл и значение человеческому существованию. Необходимо отметить, что авторы настоящей работы, соглашаясь с представленным тезисом теории дифференциальных эмоций, рассматривают разделение эмоций на ряд единичных констант как теоретическую условность.
84
Пищевое, оборонительное, познавательное, социальное, половое и т. п. поведение.
85
При тщательном клиническом разборе любого психопата всегда можно определить те «точки», где он не испытывает (или не так, или избыточно испытывает) должный страх (например, боль, неизвестность, публичность или изолированность); то же касается и проявлений интереса – есть «точки», где психопат не испытывает должного интереса или же, напротив, слишком им охвачен (например, к тому, каковы последствия его действий или какую реакцию окружающих он провоцирует своим поведением), – отсюда «выраженность», что, безусловно, есть проявление либо локального ослабления, либо локального усиления тенденции выживания, имеющее под собой определенные генетические основания (как, например, снижение болевого порога, образность мышления и т. п.) – отсюда и «стойкость».
86
И.П. Павлов говорил в случае психопатий о сплаве наследственных и приобретенных свойств, то есть о «фенотипе высшей нервной деятельности». А.Г. Иванов-Смоленский, опираясь на учение И.П. Павлова, выделял «патологически-возбудимые», «патологически-тормозные» и «циклоидные патологические характеры», при этом основной чертой каждой из групп является их существенная неадекватность раздражителю, что нельзя расценивать иначе как результат локального ослабления или усиления тенденции выживания.
87
В анамнезе у пациента с невротическими судорогами можно найти указание, например, на повышенное внутричерепное давление в детстве и страх от связанного с ним посещения врачей, а также различные, объемные, по крупицам собранные знания об эпилепсии. В анамнезе пациента со страхом сердечного приступа наличествует, например, детский страх, связанный с подозрением педиатров на порок сердца, или страх, вызванный неверной интерпретацией данных своего медицинского исследования или внезапной смертью кого-нибудь из родственников от «сердечного приступа» и т. д. и т. п.; когда же эти страхи оказываются спровоцированы вегетативной тахикардией или ощущениями «перебоев в работе сердца», каким-нибудь мышечным спазмом и т. п., которые развились на фоне сексуальной неудовлетворенности, любых форм насилия, какой-то неразрешимой ситуации, ощущения отсутствия психологической точки опоры и других подобных обстоятельств, то возникновение очерченного невротического симптома практически неизбежно.
