Лики маниакально-депрессивного расстройства - Януш Рыбаковский

состоянии). Данный факт может свидетельствовать о том, что в происхождении обоих состояний играют роль разные механизмы головного мозга, но при этом они тесным образом связаны друг с другом, хотя взаимосвязь эта весьма неоднозначна. В большинстве случаев наблюдения указывают на то, что мания является более тяжелым расстройством, чем депрессия, и для ее возникновения требуются дополнительные биологические факторы и основательная генетическая предрасположенность. Кроме того, в недавно проведенном исследовании, которое мы рассмотрим в главе 7, было показано, что при мании отмечаются более серьезные нейробиологические нарушения по сравнению с депрессией. И мания, и депрессия могут осложнять течение одних и тех же соматических и неврологических заболеваний, но депрессия при этом возникает намного чаще, чем мания. Тем не менее, в отношении того, какое же из двух полярных состояний маниакально-депрессивной болезни является «первичным», а какое «вторичным», до сих пор ведутся споры.

Клиническая практика показывает, что маниакально-депрессивное расстройство дебютирует депрессией примерно в половине случаев. Со времен Арэтея существуют представления, что мания может являться следствием меланхолии. В соответствии с гуморальной гипотезой заболевания, а именно в контексте «черной желчи», считалось, что мания возникает тогда, когда черная желчь нагревается до высоких температур. Подобная концепция к тому времени уже была сформулирована Аристотелем, а в Новые времена сходные воззрения развивал Герман Бурхааве. Психоаналитическая теория депрессии, которую в своей работе «Trauer und Melancholie» представил Зигмунд Фрейд, гласит, что состояние мании может развиваться в качестве защитной психологической реакции на состояние депрессии. Как бы то ни было, некоторые исследователи придерживаются взгляда первичности мании. В частности, сторонником такого подхода является выдающийся современный специалист в области маниакально-депрессивного расстройства итальянец Атанасио Кукопулос. Он полагает, что в основе болезни лежит склонность головного мозга к чрезмерному возбуждению (мании). А поскольку подобное возбуждение может быть опасным для мозга, оно компенсируется защитной реакцией организма в виде депрессии.[138] И действительно, почти в половине случаев маниакально-депрессивная болезнь начинается с мании, а у части больных в течении заболевания значительно доминируют маниакальные эпизоды.

Клинические проявления мании, формирующие синдромальную картину расстройства, могут быть поделены на 3 группы нарушений психических процессов: эмоциональные, когнитивные и мотивационные. При этом данные нарушения в значительной мере связаны друг с другом. Среди нарушений эмоциональных процессов наиболее характерным является повышенное настроение, которое, как полагает большая часть психиатров, является фундаментальной характеристикой мании. Однако и повышенное настроение может иметь множество вариантов. У некоторых пациентов оно эйфорическое: такие больные производят впечатление счастливых, им присуще ощущение, что им по плечу любая задача. Данное состояние можно назвать «гипергедония» (от греческого слова hedone – удовольствие) в противоположность «ангедонии» – неспособности получать удовольствие от жизни, которая наблюдается у больных в период депрессии. У некоторых же пациентов в маниакальном состоянии в значительной мере ощущается примесь черт раздражения или неустойчивости настроения, у них, например, с легкостью возникает переход от смеха к слезам. Крайняя ранимость и обидчивость могут приводить к потере самообладания и вспышкам агрессии по отношению к окружающим. При этом состояние может ухудшаться и сопровождаться возникновением психомоторного возбуждения и идеаторных расстройств – бреда величия и преследования.

В 1890 году врач-суперинтендант Королевской эдинбургской лечебницы для душевнобольных Джордж Мэтью Робертсон (1864–1932) в своей работе, опубликованной в «Journal of Mental Science», предложил классификацию острых маниакальных состояний, которая актуальна и в наши дни. Он дал названия мании в зависимости от преобладания в ее структуре ряда проявлений: приподнятого настроения – «веселая мания», возбуждения и раздражительности – «гневливая мания».[213] В настоящее время в DSM-IV выделяют дисфорическую форму мании, относящуюся к смешанным маниакальным состояниям, при которых к проявлениям заболевания примешиваются признаки противоположного аффекта. На подобные состояния обращал внимание Крепелин, указывая значительную сложность их лечения. В 1989 году группа исследователей из Национального института психического здоровья США под руководством Роберта Поста показала, что дисфорическая и эйфорическая мании различаются на нейробиологическом уровне. [207]

Для маниакальных состояний характерно нарушение концентрации внимания, а течение мыслей существенным образом ускоряется. В своем крайнем выражении мышление приобретает облик «скачки идей» с неспособностью их контролировать. На уровне словесной экспрессии отмечается повышенная разговорчивость – больные много и громким тоном говорят, темп речи увеличен, речевой напор трудно прервать. Иногда, разговаривая, пациенты ведут повествование сразу по нескольким направлениям, так что слушателям порой бывает трудно уследить за ходом мысли. Приподнятое настроение может сопровождаться завышенным отношением по отношению к другим и идеями собственного величия. У больного человека часто возникает чувство собственного превосходства, уверенность в наличии особых способностей и талантов. Иногда идеи величия достигают психотической выраженности в форме бреда. Обычно при маниях мы сталкиваемся с бредом, который соответствует настроению. Повышенное настроение приводит к возникновению бреда величия, содержанием которого обычно являются преувеличенные реальные человеческие возможности (например, идеи обладания великим талантом или высокого социального статуса), реже – фантастические (убежденность больного, что он – бог, пророк или спаситель мира). Вариант бреда величия – бред мессианства, когда пациент убежден в наличии возложенной на него особой миссии, имеющей чрезвычайное значение для человечества. Тем не менее, такая «просоциальная» направленность бреда зачастую не мешает больным, пребывающим в маниакальном состоянии, третировать своих близких и родных (например, мужа / жену). В случае возникновения бреда преследования пациент часто сообщает о повышенном к себе интересе (со стороны, например, мафии или спецслужб) в связи с его/ее экстраординарными способностями или возможностями. Порой возникающий бред не имеет выводимой прямой связи с характером настроения; в этой ситуации необходимо дифференцировать манию от шизоаффективного расстройства или шизофрении, что обычно требует наблюдения за дальнейшим течением состояния. Тенденция к возникновению психотических симптомов, возможно, обусловлена особым генетическим предрасположением. Некоторые исследователи полагают, что формирование психоза связано с наличием общих для маниакально-депрессивного расстройства и шизофрении генов.

Испанские исследователи маниакально-депрессивной болезни Франциск Колом и Эдуард Виета недавно предложили новый термин для описания особого сорта мышления, которое наблюдается при гипоманиях и в начальном периоде развития маниакального синдрома. Они назвали его «анастрофическим» мышлением по контрасту с характерным при депрессии «катастрофическим». Анастрофическое мышление отражает специфику способа обработки информации, касающейся больного, социального окружения и будущего. Чертами анастрофического мышления являются преувеличенное чувство собственной значимости, позитивная интерпретация окружающей действительности и неоправданно оптимистическое отношение к будущему. Такой образ мышления, возможно, связан с феноменом приподнятого настроения по механизмам положительной обратной связи.[53]

Психомоторное возбуждение при маниях отражает общее повышение мотивации к деятельности. Оно проявляется в возбуждении психических функций и наблюдаемом усилении двигательной активности, сочетающейся с отсутствием чувства усталости. С этим же связана пониженная потребность во сне. Весьма часто можно наблюдать картину, когда пациент в маниакальном состоянии, несмотря на всего лишь 2-3-часовой