Почему дети убивают. Что происходит в голове у школьного стрелка - Питер Лангман
Трудно читать такие пассажи и не поражаться размаху и пылу страсти Эрика к разрушению. Он не ограничивался хулиганами-спортсменами или детьми, которые ему не нравятся. Между насмешками в школе и желанием взорвать центр Денвера или обрушить самолет на Нью-Йорк связи нет. Тогда о чем же думал Эрик?
В день атаки Эрик надел футболку с надписью «Естественный отбор». На его футболке не было написано «Смерть спортсменам», или «Я ненавижу школу», или даже «Месть». Только «Естественный отбор». Вот послание Эрика миру в связи с атакой. Его привлекало то, что нацисты уничтожали неполноценных людей. На уроке он говорил, что «слабые» заслуживают смерти. Провозглашал: «Я убью любого, кого считаю слабым»{34}. В дневнике он писал: «ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР. Убить всех умственно отсталых, людей с гребанутым мозгом… Бли-и-ин! Люди тратят миллионы долларов на спасение жизни даунов, а зачем? Не верю в бред типа „Ой, но он же мой сынок“, так что на фиг, он ненормальный, убить его. Избавить от мучений. Только трата времени и денег»{35}.
Кроме убийства «неполноценных», Эрик фантазировал об истреблении человечества: «Нацисты придумали „окончательное решение“ еврейского вопроса. Убить их всех. Ну, если вы еще не догадались, я говорю: „УБИТЬ ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО“, выжить не должен никто»{36}. По электронной почте Эрик писал о человечестве так: «Думаю, я бы хотел, чтобы мы вымерли»{37}. Не довольствуясь этим, он прибавил: «Хотелось бы уже взять и СДЕЛАТЬ, а не просто МЕЧТАТЬ»{38}.
Эрик выработал философию, которая в его разуме оправдывала презрение к людям. Он отвергал искусственную цивилизацию и восхвалял природный инстинкт агрессии. Верил, что мораль, справедливость и другие ценности — это продукты цивилизации, и потому отвергал их как произвольные и, следовательно, бессмысленные. Его приводило в бешенство, что он не может навязать свои убеждения всему человечеству: «С чего я должен объясняться перед вами, выжившими, когда вы, дебилы, не поймете и половину этой хрени, а если и поймете, то — ну, сдуреть можно. У вас просто будет что назвать моим поводом для убийств. И большая часть публики тоже не поймет моих мотивов! Скажут: „Ой, он псих, сумасшедший. никчемный!“ Да все вы, сволочи, должны сдохнуть! СДОХНУТЬ!»{39} В этом абзаце Эрик уточнил, что его идеология — это «повод для убийства». Не стоит недооценивать силы, с которой идеология подчиняет себе человеческое поведение. Примером тому служит Гитлер: «Лидеры западных демократий… катастрофически недооценили Гитлера и почти совершенно его не поняли, потому что считали (и вполне обоснованно), что его идеи смехотворны и не заслуживают даже презрения. Они не поняли, что в эти идеи верил сам Гитлер… Ужас Гитлера заключался в следующем: он верил в то, что говорил, жил по своим идеалам, воплощал свои проповеди на практике»{40}.
Похоже, Эрик тоже верил в то, что говорил, жил по своим идеалам и воплощал свои проповеди на практике. В день нападения его цель провозглашалась на футболке: «Естественный отбор». Он играл в бога и истреблял слабых. Он даже потрудился объяснить свои намерения: «Кто-нибудь обязательно скажет „о чем они думали?“, когда мы устраивали NBK [„Прирожденные убийцы“ — его кодовое название для нападения] или когда его планировали, так что вот о чем я думал. „Моя цель — уничтожить как можно больше… Я хочу сжечь мир“»{41}. Что за человек хочет сжечь мир? Что было не так с Эриком?
У Эрика было многостороннее расстройство личности. Кому-то может быть незнакома идея расстройства личности, но чтобы понимать Эрика и Дилана, их личность изучить необходимо. Расстройство личности — это, проще говоря, набор черт, которые разрастаются или затвердевают настолько, что могут вызвать значительные проблемы. У Эрика были параноидная, антиобщественная, нарциссическая и садистская черты.
Черты параноидного расстройства
Когда люди слышат слово «параноик», они наверняка представляют того, кто верит, будто на него охотятся. Однако паранойя — нечто большее. Люди с параноидным расстройством личности обычно не бредят. Другими словами, у них нет ложного убеждения, что на них охотятся. Скорее параноидная личность — это набор черт, в том числе фиксация на независимости и контроле, а также обостренная чувствительность к вопросам статуса.
Эрик написал на своем сайте «тираду» о том, что любит и ненавидит. Первым делом он упомянул свою ненависть к «медленным людям» — тем, кто медленно ходит{42}. Почему? В мире есть столько всего, что может раздражать, какое значение имеют медленные люди? Они беспокоили его потому, что, когда он хотел куда-нибудь добраться, они ему мешали. Другими словами, препятствовали его воле.
Это толкование может показаться натянутым, но на этом все не кончается. Эрик жаловался на медленных водителей. Жаловался на учеников, которые собираются в коридорах и не дают пройти, а также на тех, кто влезает перед ним в очередь. Зачем на это жаловаться? Он же фантазировал о том, чтобы стереть с лица земли все человечество. К чему тратить время на такие пустяки?
Параноики одержимы независимостью и контролем; они сверхчувствительны к чужому влиянию. Возможно, лучше всех динамику паранойи сформулировал доктор Дэвид Шапиро, эксперт по типам личности. Он пишет: «Параноик постоянно думает и переживает из-за угрозы того, что станет жертвой внешнего контроля или внешней помехи его воле»{43}. Именно это мы и наблюдаем в Эрике.
Дневник Эрика выказывает и другие свидетельства его одержимости из-за чужого контроля или влияния. Он без конца говорил о том, что человеку невозможно жить без влияния других. В том числе ему. Как бы он ни старался быть оригинальным, у него не получалось. Это его чрезвычайно расстраивало:
«Люди говорят, аморально быть ведомым, говорят — будь лидером. Ну, у меня для вас новости, придурки: все — ведомые! Все, кто говорит, будто он не ведомый, а потом по-другому одевается или по-другому себя ведет… да они нахватались этого из телевизора, кино или из жизни. Никакой оригинальности. Как думаете, сколько людей оригинальны и не копируют других. KEINE [„Никто“, нем.]… Как бы я ни старался НЕ копировать, я все равно КОПИРУЮ!»{44}
Под угрозой находилось ощущение автономии Эрика. Ему отчаянно хотелось жить самому по себе — быть «оригинальным», — и то, что на него влияли другие, задевало его. Он писал: «Я всегда пытаюсь быть другим, но всегда в итоге всегда кого-то копирую»
