Виктор Шейнов - Большая книга убеждения и манипулирования. Приемы воздействия – скрытого и явного

– Вспомни, сколько она для нас сделала, – добавил старший Лисенок.

– Разве ты не чувствуешь, как много в тете скрыто доброты?

– И благородства!

Если бы вороны краснели, эта полыхала бы как Жар-птица.

– Дети, – прошептала она. В горле стоял ком. Ворона сглотнула и повторила громче: – Дорогие мои…

Мгновение спустя «дети» уже делили свою добычу.

А. Б. Добрович подробно описывает примеры манипулятивного поведения взрослых, закрепляющих за ребенком исполнение каких-либо семейных ролей («кумира семьи», «болезненного ребенка», «козла отпущения» и т. д.) и поведения, удовлетворяющего родительское тщеславие, тешащего их самолюбие, поддерживающего семейный престиж или просто выявляющего педагогическую безграмотность родителей. Последние, как правило, стараются сделать своих детей максимально зависимыми от себя и крайне болезненно относятся к их попыткам завоевать независимость.

Как мы видим, манипулятивные приемы детей выступают ответом на манипулирование взрослых. Э. Шостром представляет целую галерею юных макиавеллистов: «маленькая тряпка» – пассивный, зависимый ребенок, манипулирующий своей слабостью, беспомощностью; «маленький диктатор» – успешно управляющий взрослыми с помощью надутых губ, упрямства, непослушания; болезненный плакса «Фредди-лисица», использующий жалость окружающих; «жестокий Том» – манипулирующий своим физическим превосходством; «Карл-соревнователь» – ребенок, использующий окружающих для достижения значимых для него целей.

Важно!

Макиавеллистами не рождаются, «их старательно лепят, создают из маленьких детей, вводя их за руку в манипулятивный мир современного человека. Первый урок они получают, разумеется, от своих родителей, которые являют собой уже готовый продукт нашего манипулятивного общества, в то время как дети – еще полуфабрикат» [79, с. 81].

Развитию макиавеллизма в детях способствуют также механизмы самозащиты и саморазвития, заложенные в ребенке природой.

С младенчества ребенок ведет себя уверенно и настойчиво. Первое ярко выраженное действие младенца – протест. Если что-то ему не нравится, он тут же начинает громко отстаивать свои права – плачем, криком и воплями в любое время дня и ночи. Каждый из нас в этом возрасте был очень упорен и настойчив и сообщал о своем недовольстве до тех пор, пока его причина не устранялась.

Научившись ползать, мы упорно и настойчиво делали то, что хотели: исследовали все и вся. Если бы малыши не были ограничены возможностями передвижения и не спали бы, они не дали бы ни секунды покоя окружающим. Только изобретение детской кроватки и манежа позволило родителям делать что-то еще, кроме как постоянно “пасти” младенца.

Скоро, однако, младенец превращается в маленького человечка, умеющего и ходить, и говорить, и понимать, что ему говорят. С этой поры физические ограничения его поведения уже не эффективны. Контроль над ним со стороны родителей с физического уровня переносится на психологический. Однако и на эти происки природа заготовила противоядие.

Вспомним хотя бы детское упрямство. Ребенок может даже прервать любимое занятие, чтобы сказать «нет». Еще бы! Ведь в детском упрямстве проявляется врожденная человеческая способность отстаивать себя доступными данному возрасту средствами. Это очень важная составляющая детского поведения, поэтому к детскому упрямству мы еще вернемся.

Плач и крик являются действенными средствами воздействия на родителей, причем не только в грудном возрасте.

На остановке автобуса при скоплении народа ребенок на руках у мамы надрывается в крике, требуя шоколадку. Мать пытается его успокоить. Но он, видя, что она стесняется внимания окружающих, припускается голосить еще громче и в итоге добивается своего.

Процитируем большого знатока детской психологии Корнея Чуковского, выделив курсивом приведенные им диалоги.

«Плачет Нюра:

– Я плачу не тебе, а тете Симе.

Ребенок «от 2 до 5» чаще плачет «кому-нибудь» с заранее поставленной целью. Бескорыстных слез очень мало. И он отлично управляет своим плачем, как хороший певец своим голосом.

Мать не позволила трехлетнему Коте кидать мячиком в люстру. Он начал бурно и громко реветь, сидя среди комнаты на полу. Мать спряталась за ширму. Он подумал, что она ушла, вытер лицо кулаками, оглянулся кругом и сказал:

– Чего же я реву-то? Никого нет.

И пошел разыскивать мать и, пока разыскивал, не плакал. Матери не нашел, привязался к работнице и тотчас заревел еще пуще.

Писатель Н. Г. Кон передал мне свой разговор с трехлетней Саррочкой Брахман:

– Я сегодня упала и сильно ушиблась.

– Плакала?

– Нет.

– Почему?

– А никто не видал.

Плакать в одиночку, без слушателей, здоровые дети зачастую считают излишним.

У двух близнецов отец совершенно глухой. Поэтому они ревут лишь при матери. Когда же остаются с отцом, охота плакать у них пропадает.

Часто случается видеть, как ребенок несет свой плач какому-нибудь определенному адресату.

Его, скажем, обидели в далеком конце парка, и он бежит к отцу или матери по длинной тропинке и при этом нисколько не плачет, разве что чуть-чуть подвывает. Он бережет всю энергию плача до той минуты, когда добежит до сочувственных слушателей. А покуда тратит эту энергию скупо, минимальными порциями, хорошо понимая, что расходовать ее зря не годится <…>.

Бабуся, ты куда собираешься?

– К доктору.

Девочка – в слезы. И спрашивает, не переставая рыдать:

– Когда ты уйдешь?

– Да вот сию минуту.

– Зачем же ты мне раньше не сказала – я бы раньше начала плакать!

Еще более выразительный случай произошел недавно в коммунальной квартире. Женщина с трудом убаюкала грудного ребенка, но на душе у нее неспокойно: за тонкой стеной у соседей проживает трехлетний Ваня, страшный крикун и плакса. Стоит ему закричать, и он разбудит грудного. Чтобы задобрить этого зловредного Ваню, женщина дает ему большую конфету и просит, чтобы он помолчал хоть часок. Ваня уходит к себе в комнату, послушно молчит, но вскоре возвращается и протягивает соседке конфету:

– На, возьми, не могу – буду реветь.

И с громким ревом выбегает из комнаты <…>.

Четырехлетняя Вера говорит, например, своей матери:

– Ты можешь пойти за мороженым… Я не для того говорю, что за мороженым, а для того, чтобы ты вышла немного на воздух.

И кого не обезоружит своим простодушным лукавством такая, например, уловка ребенка, где голый эгоизм прикрывается гуманнейшей заботой о ближних:

– Мама, возьми меня на ручки! Я тебя буду держать, чтобы ты не упала!

Пятилетняя Ирина во время обеда ест очень медленно, неохотно и вяло. Чтобы она действовала ложкой быстрее, мать предлагает ей есть суп наперегонки. Ирина отказывается, но при этом чрезвычайно хитро мотивирует свой отказ нежными чувствами к матери:

– Не хочу перегонять такую хорошую маму!»

Едва научившись ходить, ребенок уже знает: для того, чтобы добиться своего, ему нужно иногда ворковать, иногда орать, и слезы – эффективное оружие.

Мишенью воздействия в манипуляции «Плач и крик» является дискомфорт, который испытывают взрослые, слыша детский плач. Приманкой является простая зависимость: удовлетворишь потребность ребенка – прекратит нервировать. Фоновый фактор – звуковые частоты, которые соответствуют детскому плачу, создают дискомфорт для взрослых.

Две иллюстрации этого: уснувшая мать может не реагировать на сильнейший шум и грохот, но проснется на слабый писк своего ребенка. Плач и крик ребенка действует на взрослых (даже посторонних) как сильнейший раздражитель: «Да сделайте же что-нибудь, чтобы он перестал плакать!»

Таким образом, сама природа создала механизм того, что нужды ребенка, вызвавшие плач, непременно доходят до взрослых.

Д. Б. Эльконин, характеризуя развитие личности ребенка-дошкольника, описывает случаи детского упрямства в старшем дошкольном возрасте. Дети, как правило, учитывают последствия своего упрямства и проявляют его чаще всего по отношению к тем взрослым, со стороны которых оно остается безнаказанным, а для ребенка – эффективным. Некоторым старшим дошкольникам доставляет удовольствие видеть бессилие взрослых, особенно если окружающие сверстники реагируют на это смехом. Воздействие, оказываемое детьми в этих случаях, отличает определенная искусность.