Гай Клакстон - Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса

– Да, вроде как сам, – отвечал Пух. – Но не то чтобы я умел думать, – продолжал он скромно, – ты ведь знаешь, но иногда на меня это находит.

– Угу, – сказал Кролик, который никогда не позволял ничему находить на него, а всегда все находил и хватал сам.

Герберт Спенсер, английский философ XIX века, в автобиографии пересказывает свой диалог с писательницей Мэри Энн Эванс, известной нам под псевдонимом Джордж Элиот. Они обсуждали новую книгу Спенсера «Социальная статика», и Мэри Энн вдруг заметила, что, несмотря на все эти умные мысли, которые излагал ученый, его лоб оставался ровным, без единой морщины. «Думаю, это все потому, – сказал Спенсер, – что я никогда не бываю озадачен». А Мэри Энн понимающе ответила, что это самое нахальное замечание, которое она когда-либо слышала. В ответ Спенсер заявил о готовности обосновать свое замечание, говоря, что режим работы его мысли не подразумевает направленного усилия, которое и заставляет нас хмурить брови.

«Заключения, к которым я иногда прихожу… возникают неожиданно – каждое в виде законченной мысли, которая медленно выросла из зародыша… Мало-помалу, очень ненавязчиво, без осознанного намерения и особых усилий вырастает ясная и связная теория. Как правило, это медленный и естественный процесс развития, который может растянуться на годы; и так как раз происходило, я думаю, потому, что мыслительный процесс шел постепенно, почти стихийно, без напряжения. Именно поэтому, мисс Эванс, у меня нет морщин», – пояснил он. По мнению Спенсера, «решение, найденное подобным способом, с большей вероятностью окажется истинным, чем добытое в результате настойчивых усилий. Настойчивые усилия препятствуют работе мысли… Попытка немедленно найти решение проблемы выступает в качестве искажающего фактора в сознании и является причиной ошибки, [тогда как] спокойное созерцание этой же проблемы порой выпускает мысли, которые пришли к нам в голову сами собой из опыта, и приводит к правильному умозаключению»{31} (курсив автора).

Путь познания, с которым знакомы и Винни-Пух, и Герберт Спенсер, отличается от р-состояния по многим важным параметрам. Нет сомнений, что он требует времени и терпения: это расслабленный, неспешный и бесстрастный подход к проблеме. Такой путь чем-то напоминает впитывание знаний, но это не одно и то же.

При впитывании знаний субразум постепенно открывает уже существующие в нем схемы и распространяет их на разные ситуации. Опыт по крупицам накапливается из особых случаев и единичных событий. Но несмотря на то, что способность Спенсера проникать в суть организации общества, несомненно, опирается на предшествующее наблюдение, процесс, к которому он обращается, происходит за пределами бессознательного накопления. Кажется, что этот процесс отражает не столько приобретенную информацию, сколько способность разума постепенно находить новые схемы и значения в информации, которую он уже содержит, и сознательно проявлять их как проницательность и интуицию. Хотя опыт и предоставляет данные, это процесс не восприятия, а размышления. Песенка Винни-Пуха, которая вызвала у Кролика вопрос, демонстрирует то же самое, только в меньшем масштабе. Он не выводил новое индуктивное обобщение, а просто как бы воспроизвел то, что пришло к нему само, совершенно неожиданно.

Широко распространено мнение, что р-состояние – самый мощный инструмент мышления, который есть в нашем распоряжении, именно к нему мы обращаемся снова и снова, когда нужно срочно принять решение. Однако правда состоит в том, что возникающие у нас идеи – зачастую самые лучшие, даже гениальные – не являются результатом безошибочных рассуждений. Они неожиданно возникают в голове или приходят туда извне. В расслабленном состоянии у нас больше работает интуиция. Мы обычно не даем подробного рационального объяснения, когда в ресторане нам хочется чего-нибудь восточного, а с радостью доверяемся чувствам и порывам. При этом, когда начальник начинает закручивать гайки или возникает срочная проблема, требующая решения, мы ведем себя так, как будто эти подсказки были слабыми, ненадежными и недостойными внимания. Нам и невдомек, что интуиция может выдержать конкуренцию с тщательным изучением и перевесить его результат. Уже есть исследование, согласно которому интуицию следует ценить и доверять ей гораздо больше, чем мы думаем. Также оно показывает, что мы пренебрегаем ею, предпочитая сделать хуже, но зато привычным способом.

Нам нужно лучше понять природу и значение интуиции, потому что мы ее либо недооцениваем, либо переоцениваем. Те, кто недооценивает интуицию, сами того не желая, часто высказываются против предположения, что интуиция основана на форме знания, ставящей себя выше рассудка, более того – что она безошибочна. Словари дают очень напыщенные определения интуиции и таким образом создают заведомо неправильные оценки. Словарь Chambers определяет интуицию как «умственную способность, которая без объяснений и анализа немедленно определяет истинное положение вещей». Малый оксфордский словарь более поэтичен и все столь же самоуверен. Он определяет интуицию как «непосредственное знание, которое приписывают ангелоподобным и другим божественным существам, для которых равны понятия созерцания и знания»{32}.

Теперь, хотя мы и знаем о существовании определенных свойств интуиции, которые могут открыть путь к качественно иному способу познания, нам становится очевидно: эти определения очень далеки от того, что мы понимаем под повседневной интуицией. Наши предположения бывают ошибочны, к чему бы они ни относились: к продвижению по служебной лестнице, к отношениям со спутником жизни, к книге, о которой неверно судим по обложке, к неизвестному маршруту, когда чутье нам подсказывало самый короткий путь, но в итоге мы заблудились.

Интуиция может приводить к ошибочным решениям, но это совсем не значит, что она бесполезна. Часто ее рассматривают как умение «применять догадку»; чутье или наитие, которое рождается в субразуме и вполне заслуживает серьезного, но при этом критичного отношения. Предлагается целиком принять ситуацию, которая проявляется не как обоснованный вывод (его пока нет), но в виде намека или картинки.

Возможно, субразум тайно соединил в этой реальной подсказке уйму разных факторов, включая аналогии с опытом из прошлого и аспекты настоящего, неведомые сознательному мышлению. И это слияние может произойти, как сказано в словаре, «немедленно», а может занять какое-то время, даже годы, как в случае Спенсера. Но результат, когда он возникает, всегда предварительный. Это пирог, который подает ваше бессознательное, и, чтобы понять, удался ли он, его нужно хорошенько распробовать. Самым важным испытанием может быть реакция слушателей на импровизированное остроумие (как у Винни-Пуха), или строгая проверка логической последовательности, или же детальная разработка поэтической либо художественной темы.

Быстрая интуитивная реакция – «скоропалительные выводы» – жизненно необходима людям так же, как и животным. Когда происходящее событие – вариация уже знакомого, то следует отнести его к какой-то категории и реагировать привычным способом. Тратить время на долгие размышления и несущественные детали иногда совершенно не нужно или даже опасно. Не надо тщательно разглядывать номер автобуса, если он едет на вас на полной скорости. Однако поспешные реакции работают против нас, если новая ситуация очень похожа на привычную, но на самом деле совсем другая. Равновесие приоритетов нарушается, и тогда быстрый стереотипный ответ может быть очень рискованным, поскольку здесь как раз необходимо более внимательное, неторопливое изучение.

Важность перехода от быстрой к медленной работе мозга еще в 1950-е годы была наглядно продемонстрирована Абрахамом и Эдит Лачинс[9] в лабораторных условиях. Они давали участникам эксперимента примерно такие задачи: «Представьте, что вы стоите на берегу озера и у вас есть три пустых сосуда разной емкости. В первый сосуд помещается 11 л воды, во второй – 27 л, а в третий – 2 л. Используя эти три сосуда, нужно отмерить ровно 12 л воды». Испытуемым приходилось немного подумать (и все размышления могли быть очень логичными). Большинство справлялось с задачей, отмерив в итоге 12 л в самом большом сосуде. Затем перед ними ставили похожую задачу, менялись только сосуды (соответственно 19, 29 и 1 л) и конечная цель – 8 л, а потом еще одну – при помощи сосудов 9, 19 и 3 л нужно было отмерить 4 л. Можете попробовать повторить этот опыт перед тем, как прочитать описание{33}. Вы обнаружите, что одна и та же стратегия работает для решения всех трех задач. Однако теперь – переломный момент. Вам дают сосуды емкостью 12, 26 и 2 л и просят отмерить 10 л. Если вы перестанете размышлять, а просто примените правило, которое только что вывели, то решите задачу. Но при этом упустите из виду, что есть более простое решение. Задача выглядит так же, как предыдущие, но конкретно у этой есть два решения, одно из которых красивее и рациональнее второго.