В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время
Среди событий этого года отмечается поход нижегородских войск на Булгарию. Князь Дмитрий Константинович, собрав большое войско, отправил его во главе с братом Борисом Константиновичем и сыном Василием на булгарского князя Асана. Этот поход бесспорно был санкционирован Ордой, так как в составе нижегородского войска находился ханский посол Ачи-хожа. Очевидно, Мамаю не по душе были какие-то действия своего вассала и он решил его проучить силой другого своего подданного, нижегородского князя. До военных действий, по-видимому, не дошло, так как князь Асан выслал навстречу войску своё посольство со многими дарами Дары были приняты, но вместо строптивого князя Асана был посажен Салтан Баков сын[107]. На этом миссия нижегородского князя была завершена.
Мамай зорко следил и за событиями на Руси. Возвышение московского князя его никак не устраивало, и, чтобы вбить новый клин вражды между русскими князьями и смирить гордыню Дмитриеву, он вручает ярлык на великое княжение Владимирское прибежавшему к нему Михаилу Александровичу. В сопровождении ханского посла Сары-Ходжи он возвращается на Русь. Об этом собът ии узнал Дмитрий Иванович Гнев обуял московского князя за то, что Михаил Александрович посмел дерзнуть на титул, который, как считал Дмитрий, принадлежит теперь только ему, за то, что Орда вновь пытается отодвинуть московское княжество с господствующих позиций. Моментально были посланы во все концы заставы, перекрывавшие возможные пути Михаила Александровича на Русь. На Тверь не пробиться, да и могло ли чем в этой ситуации помочь разорённое, ограбленное княжество новоиспеченному великому князю Владимирскому. А о том, что Дмитрий Иванович гак запросто распростится с властью и безропотно отдаст ярлык, и речи быть не могло. Нужна была сила, на которую мог опереться тверской князь. Таковым мог быть только Ольгерд. Вот почему, узнав о московских заставах, Михаил Александрович из Орды бежит прямо в Литву, через свою сестру пытаясь уговорить Ольгерда на новый поход на Москву. И это удаётся.
«Toe же осени и тое же зимы по многы нощи быша знамениа на небеси, акы столпы по небу и небо червлено акы кроваво. Толико же бысть червлено но небу, яко и по земли по снегу червлено видяшеся, яко кровь. Се же проявление проявляет христианом скорбь велику, хотящую быти; ратныхъ нахождение и кровопролитие, еже и събыстся»[108]. Природа как бы предупреждает о предстоящем большом кровопролитии. И действителыю, наступает новая «литовщина».
25 ноября (по Рогожскому летописцу-26 ноября) Ольгерд во главе большого войска, в союзе с братом своим Кестутисом, с князьями Михаилом Тверским, Святославом Смоленским начал поход на Москву. Первым городом, оказавшимся на его пути, был Волок. Взять его с ходу Ольгерд не смог, три дня простоял в осаде, пожег весь посад. Но времени на длительную осаду этого города не было, так как важен был конечный пункт — Москва. При защите Волока был убит князь Василий Иванович Березуйский. Отбив атаку от города, он во время вылазки оказался на мосту через ров. И либо раненый литовец, либо оставшийся при нападении воин снизу, через щель в мосту, проткнул его копьем. Рана оказалась смертельной, едва успели его причастить и постричь в иноки перед смертью[109]
А Ольгерд двинул свои войска на Москву и 6 декабря находился уже у стен белокаменной. Вовремя Дмитрий Иванович укрепил Москву каменным поясом, за которым можно было отсидеться от любого врага. Восемь дней воевал Ольгерд окрестности Москвы, но города взять не смог. В это время уже собирались силы про-московской группировки. И решающая роль здесь принадлежит Владимиру Андреевичу, двоюродному брату Дмитрия, единомышленнику и соратнику во всех его делах. Он с войском стоял у Перемышля, перекрывая Ольгерду отход. На помощь спешил Владимир Дмитриевич Пронский, с которым выступила и рать рязанского князя Олега Ивановича. Узнав, что против него собирается большая сила, Ольгерд предложил мир. Причём, любопытны мирные желания двух сторон Дмитрий предложил перемирие, возможно, надеясь на увеличивающиеся силы союзников, чтобы наказать агрессора. Ольгерд «хотяше вечнаго мира»[110], чтобы разрешить для себя восточную проблему. С этой целью он и предложил мир, подкрепив его брачным союзом, отдав свою дочь за Владимира Андреевича. Такая позиция Ольгерда станет более понятной, если мы взглянем на его западные проблемы, а именно: постоянную немецкую опасность. Заключив мир с Москвой, Ольгерд поспешил на свои границы с Орденом, «ходил ратию на немцы, и много зла сотворил Немецкой земле»[111].
С одним политическим противником было покончено. С Михаилом Тверским Дмитрий Иванович также заключил временный мирный договор. Стороны выжидали. Всем было понятно, что мир с тверским князем вынужденный и временный.
В ЛЕТО 6879 (1371 г.). Весной князь Михаил Александрович поспешил в Орду, за помощью к Мамаю. Там он получил подтверждение на великое княжение Владимирское и вместе с ярлыком и уже знакомым нам ханским послом Сары-хожой 10 апреля «поиде со Твери подле Волгу»[112], намереваясь прибыть во Владимир. Естественно, что Дмитрий Иванович времени даром не терял. Всех подданных от бояр до чёрных людей он подвёл под крестное целование не признавав Михаила Александровича и не пускать его на княжение Владимирское. Но клятва хороша, а клятва, подкреплённая силой ещё лучше. Вместе с братом Владимиром Андреевичем Дмитрий стал у Переяславля, не пуская тверичей во Владимир. Сами владимирцы отказались принимать тверского князя и ханского посла и не впустили их в город. Положение Сары-хожи оказалось очень щекотливым. Он посылает Дмитрию приказ явиться во Владимир к ярлыку, признать первенство тверского князя На что получает гордый ответ, звучащий как вызов: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение Володимерское не пущу, а тебе послу путь чист»[113]. В этом ответе всё: Владимирское княжение считает Дмитрий своей вотчиной и любое поползновение на него готов в корне пресечь. А вот по отношению к ханскому послу ещё просматривается двоякость положения. Он и твёрд в своём решении и боится просчитаться, заигрывает с послом. С этой целью он «послалъ къ нему съ великою любовиго звати его къ собе»[114]. Сары-хожа, чувствуя не столько ответственность перед тверским князем, сколько ответственность за провал своей миссии, боясь ханского гнева, решается ехать в Москву, чтобы хоть как-то исправить положение. Из Мологи, где они находились, он отправился к Дмитрию Ивановичу. Было ли в результате этого «розмирие» посла с тверским князем, можно лишь предположить Мы знаем только, что в отчаянии Михаил Александрович ушёл с Мологи, разоряя Бежецкий Верх[115], а 23 мая отправил из Твери своего сына Ивана в Орду, вероятно, просить помощи у хана.
А посол Сары-хожа был принят в Москве поистине по-царски. Упущения, подарки — всё лилось рекой Трудно удержаться от соблазна, и Сары-хожа становится другом и союзником Дмитрия, да так, что преподносит в Орде действия московского князя в лучшем для него свете.
Обстоятельства складывались так, что Дмитрию Ивановичу пришлось самому ехать в Орду. В июне того года большое московское посольство во главе с князем тронулось в далёкий путь. До Оки его провожал сам митрополит Алексий и, благословив, возвратился в Москву[116]. В Орде не только заступничество Сары-хожи сыграло главную роль «Многы дары и великы посулы»[117] определили то, что Мамай вручил Дмитрию Ивановичу ярлык на великое княжение Владимирское. Сохранился любопытный текст, якобы писанный Мамаем Михаилу Александровичу: «Княжение есмя тебе дали великое и давали те есмя рать и силу посадит и на великом княжении. И ты рати и силы нашей не взял, а рек еси с своею силою сести на великом княжении. И ты седи с кем ти любо, и от нас помощи не ищи!»[118]. Текст действительно любопытен со многих позиций. Если бы Михаил использовал татарские отряды и с их помощью да при поддержке Литвы с большей вероятностью смог бы укрепиться на Владимирском престоле, победить московского князя. Но это неизбежно привело бы к массовому разорению Руси «татарской помощью», что неоднократно уже бывало в предшествующее время и оставило после себя печальную славу. Это ли остановило тверского князя? Сложно разобраться в гамме чувств, что испытывает человек, правитель, когда видит перед собой цель и ищет пути её достижения. Уж не чувство ли боли за свой народ, истерзанную страну предопределило решение гордого тверича?
Московский князь действует иначе. Он практически покупает ярлык в Орде, щедрым вливанием денег Мамаю и его вельможам, опутывая себя долгами, которые в конечном итоге легли на всю Русь. Он действует, как истинный Калитич. Не в этом ли разные подходы к государственной деятельности у московской и тверской княжеских линий? По возвращении из Орды Дмитрий Иванович ещё больше укрепил своё положение на Руси. И хотя это тяжёлым бременем легло на русский народ, так как «прииде изъ Орды съ многыми длъжникы и бышеть отъ него по городомъ тягость даннаа велика людемъ»[119], передача ярлыка Москве способствовала определённой политической стабильности Руси, сохраняла за ней роль лидера. Порукой тому были послы от хана и «татарове многи». Кроме этого, московский князь выкупил в Орде князя Ивана Михайловича Тверского, которого отец отправил к Мамаю в качестве посла ли, заложника ли. Теперь Орде он был не нужен, а нужен князю Дмитрию. «Даша на нем десять тысящ гривен московских, еже есть тьма гривен»[120] — сумма по тому времени действительно огромная. Мамай стремился использовать любые возможности для поправления своего финансового положения. И княжич Иван оказался заложником в Москве, его поселили в покоях митрополита Алексия и там он находился достаточно долго, пока не был выкуплен.
