В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время
В ЛЕТО 6881 (1373 г.). От «замятии» выиграл опять Мамай И первым его мероприятием был стремительный поход на Рязань Вновь пограничное рязанское княжество подвергалось страшному разорению Великий князь Дмитрий Иванович не пошел па помощь Олегу Ивановичу Рязанскому, помня обиду за Лопаснь. Но он предпринял все меры, чтобы не допустить ордынцев на земли Московского княжества Пограничной рекой была Ока Все свои силы князь Дмитрий сосредоточил на данном рубеже На помощь ему спешил Владимир Андреевич, который после битвы у Любутска находился в Новгороде. Все лето братья стояли на Оке, прикрывая свои южные рубежи Мамай не рискнул выступить против них
Этот год можно характеризовать как переломный. И дело не столько в изменившихся московско-тверсколитовских, московско-ордынских отношениях, сколько в изменившейся позиции самого князя Молодой князь московский крепко встал на ноги Его княжество, преодолевая одну за другой преграды, уверенно идет в водовороте политики, одерживая последовательно одну за другой дипломатические победы. В конце года был заключён мирный договор между Москвой и Тверью Условия его нам не известны, сохранилось лишь итоговое решение Московский князь отправлял из плена в Тверь сына Михаила Александровича Ивана, а тверской князь свёл всех своих наместников «И бышет тишина и отъ оузъ разрешение христианомъ и радостию вьзрадовалися, а врази ихъ облекошася въ студь»[131] с умилением отмечают летописи Хотя до тишины было еще далеко, Михаил срочно укрепляет Тверь, приказав выкопать ров и насыпать вал около города Происходит и новая перестановка сил. Умирает Михаил Васильевич Кашинский, а его сын Василий вновь заключает договор с Михаилом Александровичем «вдашась в волю его» Вновь, по существу, «нулевой вариант» в московско-тверских отношениях По всему видно стороны не удовлетворены существующим состоянием, копят силы, выжидают благоприятного момента Едва завершилась одна война, как в воздухе витает другая
В ЛЕТО 6882 (1374 г.). Но оставим на время военные действия и посмотрим на события другого характера проблемы русской митрополии Тем более, что в начале этого года на Русь прибыл посол Константинопольского патриарха Киприан (будущий митрополит всея Руси). Легописи необычайно скупы в описании этого события, фиксируя лишь сам факт встречи Киприана и Алексия в Твери и Переяслав-ле[132] не объясняя сути дела Между тем обстоятельства, определившие прибытие патриаршего посла, были очень важными и значитель-ными как для судьбы русской митрополии, так и для самой Руси.
В силу ли обстоятельств, в силу ли каких-то черт характера, но Алексий более был московский митрополит, чем поводырь всей православной русской земли За всеми его действиями угадывается забота лишь о московских землях в ущерб всем остальным Он, как один из руководителей московского правительства, медленно и верно укрепляет Московское княжество, может быть, порой жертвуя интересами всей митрополии И трудно сказать, что больше оказывает влияние завет великого митрополита Петра, увидевшего в Москве центр русского православия, интересы московского боярства, защищающие экономические интересы Москвы, или отцовская любовь к юному отроку — московскому князю — и поставленная перед собой задача выпестовать, поддержать, сделать из него великого князя Наверное, и то, и другое, и третье Через Алексия Дмитрий впитывает азы сложной науки управления, учится умению лавировать, выжидать, уступать, если надо, но на время, а затем принимать единственно правильное решение Алексий для Дмитрия не только отец, духовный наставник, но и поводырь, особенно в начале жизненного пути, в сложном мире житейских и княжеских проблем И какие бы действия не предпринимал па первых порах московский князь, за всем чувствуется продуманность Алексиевых решений. Так было и в решении проблем с Нижним Новгородом, русско-литовской войне, московско-тверских отношениях И если государственные вопросы решались более-менее целенаправленно и с определённой подвижкой вперёд, то проблемы русского православия, сохранения единства русской митрополии всегда оставались под угрозой. И здесь, ещё раз повторимся, Алексий порой выступает не как русский митрополит, отвечающий за всё русское православие, а как московский правитель. После киевского плена он практически не занимался делами Юго-Западной Руси, сосредоточив всё своё внимание на Северо-Восточных княжествах. За это он получает резкое внушение со стороны патриарха Филофея: «…ты заботишься не о всех христианах, обитающих в разных частях Руси, но утвердился на одном месте (т. е. в Москве), все же прочие (места) оставил без пастырского руководства, без учения и духовного надзора…»[133]. Всё это приводит к расколу русской митрополии. Мы помним стремление Ольгерда обособить русско-литовскую православную церковь от власти Алексия. Создание русско-литовской митрополии во главе с Романом подлило масла в огонь противоречий внутри русской церкви. И даже смерть в 1361 г. Романа и попытка Ольгерда примириться с Алексием путём признания того митрополитом всея Руси не увенчалась успехом. Главным препятствием было то, что Ольгерд ставил условие, что объединение русской церкви под эгидой Алексия возможно лишь, если Алексий будет жить в Киеве, а не в Москве. На это московский митрополит не пошёл, дав тем самым новый толчок центробежных устремлений.
В 1371 году польский король Казимир добивается в Константинополе открытия для завоёванных им галицко-волынских земель особой митрополии. Узнав об этом, вновь обращается к константинопольскому патриарху Ольгерд с просьбой об отделении митрополии и назначении другого митрополита: «дай нам другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород»[134].
В условиях, когда обширные православные епархии подпали под власть мусульман, а католичество упорно наступало на западные земли, кризис на Руси не мог не вызывав беспокойства константинопольского патриарха Филофея. Он пишет послания к Алексию с требованием обратить внимание на западные епархии, к Ольгерду — о необходимости обеспечения свободного проезда митрополита по литовским землям. А затем с миротворческой миссией на Русь посылается болгарский иеромонах Киприан. Он должен был помирить русских князей, внести мир в русско-литовские отношения, в конечном итоге — укрепить русскую митрополию. И поначалу всё складывалось по константинопольскому сценарию. Мы видим, как успешно и патриарший посол, и русский митрополит ведут совместную деятельность. Сначала в Твери был поставлен епископом Евфимий (Ефим), а затем Киприан и Алексий вместе едут в Переяславль[135]. Возникает только вопрос, почему Киприан не приехал сразу же в Москву, где находился митрополит, а оказался в Твери? И именно туда, в вотчину врага Москвы, вынужден был ехать Алексий. Всё это не могло не вызвать раздражения Дмитрия Ивановича. И даже возможная встреча в Переяславле московского князя и посланника патриарха не помогла снять напряжение. Трудно прогнозировать, как развивались бы дальше события, связанные с миротворческой деятельностью Киприана, если бы не московско-тверская война, вспыхнувшая на следующий год. Она не только внесла вражду между Киприаном и Алексием, но и круто изменила позицию самого Киприана. Но это будет потом, а пока, покончив с делами на Руси, Киприан выехал в Литву, чтобы и там разобраться с церковными делами. А в это время на Руси события приобретают всё более тревожный характер.
«А князю великому Дмитрию Московьскому бышеть розмирие съ Тотары и съ Мамаемъ»[136] Что стоит за этими словами и в чём причина «розмирия», летописи не говорят и остаётся только догадываться. С 1372 года над всей Ссверо-Восточной Русью довлел тяжёлый «ордынский, выход», дань Мамаю, которую обязан был собирать Дмитрий Иванович за полученный ярлык на великое княжение. Очевидно, чтобы укрепить свои позиции, московский князь вначале исправно платит эту дань, но уже в следующем 1373 году мы видим, что Дмитрий вывел свои войска против Мамая, а стало быть, либо отказался от выплаты дани, либо выплачивал её в меньшем количестве. А в 1374 году дело дошло до «розмирия». Этому способствовало и то, что Мамай потерпел поражение от Черкеса и потерял Сарай ал-Джедид[137]. Вероятно, он требовал выплаты дани и для этого послал на Русь своего посла Сары-Аку (в русских летописях Сарайку) в сопровождении тысячи конных всадников. Посольство прибыло в Нижний Новгород. И здесь случилось для ордынцев непредвиденное. Новгородцы не только отказались принять посольство, но и перебили часть ордынцев, а другую вместе с послом захватили в плен. Бесспорно, такие действия нижегородцев и их князя Дмитрия Константиновича могли осуществляться только с ведома московского князя. Только чувствуя защиту со стороны зятя, мог пойти на подобные действия
