Генрих Френкель - Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
К сожалению для Геббельса, дело шло совсем не так гладко. Воздушные налеты сильно мешали работе секретного завода: «Прошло уже полгода с тех пор, как фюрер держал в руках полностью готовые чертежи нового оружия, — сокрушался Геббельс, — но и сегодня мы не в состоянии назвать точную дату его применения». Все, что Геббельс мог пообещать населению, — это «обычные» воздушные налеты на Лондон и другие английские города. А ведь во время одной из бомбежек Берлина он дал «слово чести» горожанам, что «возмездие» обязательно состоится.
Пришлось быть более осторожным в обещаниях. Геббельс совсем исключил из употребления слово «возмездие», отделываясь от вопросов туманными общими рассуждениями. «Пройдет не слишком много времени, — объяснял он, — и инициатива будет снова в наших руках; мы не только ликвидируем временное техническое превосходство врага, но и сами будем его превосходить». Через несколько недель он не удержался и похвастал в «Дас райх», сказав о новых «решительных мерах, которые заставят врага понять, что воздушная война не выгодна для него ни в материальном, ни в моральном смысле. Я пока что не могу сказать всего, но в довольно скором времени мы введем в действие новый аргумент, который будет для врага более убедительным. Тогда англичанам придется показать, могут ли они быть такими же стойкими, как немцы. Мы уже прошли самую тяжелую часть войны, а для англичан она только начинается. Мы остались несломленными; посмотрим, как англичане пройдут это испытание».
Наконец, в июне 1944 года ракета «Фау-1» была применена впервые, и Геббельс признался фон Овену, что его совершенно измотали постоянные задержки с пуском: «Дата применения была сначала назначена на декабрь 1943 года, потом — на 1 января 1944 года, а потом перенесена из-за технических неполадок еще на два месяца; но пуск так и не состоялся, ни в марте, ни в апреле, ко дню рождения фюрера. Потом в напряженном ожидании прошел май, и фюрер сказал, что акция «Возмездие» произойдет в день высадки союзников. В июне враг уже готовился к вторжению, а наши конструкторы все еще вносили изменения в ракету».
Сообщение о состоявшемся первом пуске ракеты «Фау-1» вызвало у Геббельса смешанное чувство облегчения и неуверенности. Долгая задержка с выполнением обещания, данного им в прежних статьях и речах, теперь, как бумеранг, ударила по его престижу. Когда проходил месяц за месяцем, а обещанного оружия все не было, авторитет Геббельса падал все ниже. «Он знал, что если откладывать «возмездие» и дальше, то публика начнет смеяться над ним», — свидетельствовал современник.
Один из сотрудников Геббельса, известный журналист Шварц ван Берк, предложил назвать новое оружие «Фау» — по первой букве слова «Фергельтунг» («Возмездие») — и обозначать его модификации как «Фау-1», «Фау-2» и так далее, чтобы создать ажиотаж, намекнув на возможность дальнейшего развития. Геббельс передал это предложение Гитлеру уже от себя, и фюрер его принял.
Гитлер распорядился применить ракету через десять дней после высадки союзных войск в Нормандии. Английские газеты сообщали: «Вблизи Лондона, в Южной Англии, имели место взрывы нового типа, видимо, от действия оружия очень крупного калибра».
До последнего момента никто не знал, как именно будет действовать новое оружие; ходили десятки слухов, в том числе и такие: «Нажимают кнопку, и ракета улетает. Когда она взрывается, то половина Британских островов взлетает к небу, а другая половина погружается на дно моря, а ракета возвращается назад, неся 50 000 пленных на борту!» Серьезные люди одергивали шутников: «Нет, это действительно мощное оружие: 24 часа бомбардировок, и Англия запросит пощады, согласится на перемирие и на любые условия. Ведь это новое германское изобретение, связанное с расщеплением атомов, высвобождением электронов и тому подобными штучками. Потрясающая вещь! Весь мир вздрогнет!»
Министр пропаганды был и доволен и счастлив. Он говорил своему пресс-секретарю: «Я, наверное, больше всех удовлетворен тем фактом, что «Возмездие» наконец свершилось! Ведь именно я обещал его немцам, и мне пришлось бы отвечать в случае неудачи. Вы помните, конечно, о тех сотнях писем, содержавших один и тот же вопрос: «Где же ваше новое оружие?» Геббельс говорил, что до последнего момента все это дело с ракетами висело на волоске, и он сильно беспокоился по поводу результатов.
Впрочем, и теперь, когда пуски состоялись, у него хватило хитрости вести пропаганду достаточно осторожно; Он убедил Гитлера в том, что бюллетень вepховного командования вермахта должен содержать всего одно предложение, сообщающее о факте испытания, и что слово «возмездие» вообще не должно упоминаться. На совещании в своем министерстве, проведенном 16 июня, Геббельс тоже настоял на том, что пресса и радио не должны говорить о «Возмездии». «Достаточно простого сообщения в бюллетене вермахта, — сказал он, — чтобы произвести потрясающее впечатление на германский народ. Нам нужно не подогревать возбуждение, а наоборот, успокаивать людей». Геббельс боялся, что немцы будут охвачены ложными надеждами на скорый конец войны. Неудивительно, что министр пришел в сильный гнев, когда узнал, что его старый соперник Отто Дитрих в директиве для прессы нарушил его указания, а известный журналист Отто Криг, следуя директиве, поместил в берлинской «вечерке» передовую статью, начинавшуюся с торжественной фразы: «День, которого так ждали 80 миллионов немцев, наконец, наступил…»
Геббельс в приступе ярости пригрозил расстрелять несчастного журналиста, едва сумевшего оправдаться ссылками на директиву Отто Дитриха, который и был признан главным виновником происшествия. Тогда министр стал добиваться от фюрера, чтобы тот подчинил Дитриха Министерству пропаганды или хотя бы приказал посылать «директивы» Дитриха на утверждение Геббельсу.
Тем временем выяснилось, что после применения ракеты «Фау-1» в течение недели ничего необыкновенного не произошло. Гитлер был сильно разочарован таким результатом и прикаізал прессе и радио избегать всяких преувеличений в сообщениях о новом оружии, хотя сам же положил им начало. Газетам было приказано ограничиваться перепечаткой информации из иностранных изданий.
Несмотря на это, германские газеты стали помещать отчеты об огромных разрушениях, причиненных ракетами «Фау-1». Военный корреспондент одной газеты, описывая обстановку в Лондоне 6 июля 1944 года, писал, что город охвачен огнем: «Столица Британии — в кольце огня и уже несколько дней подряд борется за свою жизнь, стараясь спастись от этого ужасного нового оружия. Особенно сильные пожары бушуют в центре Лондона, у Темзы. Облака, нависшие над городом, окрашены в багровый цвет; похоже, что потушить пожары не удастся».
Сам Геббельс оценивал применение «Фау-1» и «Фау-2» более осторожно. Выступая на митинге в столице 7 июля 1944 года, он заявил, под бурные аплодисменты публики, что «хотя и не стоит питать иллюзий насчет немедленных решающих результатов применения нового оружия, но длительные ракетные обстрелы, безусловно, повлияют на всю обстановку в Англии.
В статье «К вопросу о возмездии», переданной по радио 21 июля, он рассказал о «парализующем чувстве страха, охватывающем британцев при взрывах «Фау-1», и о том, что «британская противовоздушная оборона не в состоянии помешать нам обрушить на Англию поток ракет, преодолевающих пролив Ла-Манш без всяких помех. Британское правительство, — сказал он, — пыталось сначала преуменьшить размеры ущерба; но теперь оно, напротив, драматизирует события и пытается пробудить жалость во всем мире, выступая в роли «оскорбленной невинности».
Тем временем вторжение союзников во Францию набирало силу, но Геббельс сосредоточил все старания на пропаганде успехов «Фау-1», наверстывая все, что было потеряно за долгие месяцы ожидания. «В свое время, — говорил он, — мы сдержанно давали понять, что готовим меры возмездия против англичан, и их руководители, те, что сидят в Лондоне, громогласно насмехались над нами, говоря, что наше оружие возмездия — изобретение пропагандистов, а не ученых и инженеров. Что-то теперь они не смеются у себя в Англии! Сначала их газеты сравнивали «Фау-1» с «надоедливыми жуками», а теперь называют их «бомбы-роботы». Это показывает, что они начинают понимать разницу между вчерашними выдумками и сегодняшней действительностью!»
Пропаганда Геббельса настаивала на праве применять ракеты «Фау», явно рассчитывая на сочувствие немцев, страдавших от бомбежек. Германское население было сильно обеспокоено и теперь почувствовало ободрение, увидев, что давно обещанное «чудо-оружие» наконец появилось и действует. Геббельс отвергал критику англичан, утверждавших, что «Фау-1» не имеет нужной точности попадания и не может быть направлено исключительно против военных целей, как американские и английские бомбы, падавшие на Германию всю зиму. «Но это же смешно, — говорил Геббельс, — достаточно посмотреть на наши города, лежащие в развалинах! Если бы это было так, то Лондон не стал бы взывать о мести, забывая, что «Фау» как раз и есть оружие возмездия; и если англичане не боятся его действия, то зачем же они говорят о наказании за его применение? У них много самолетов, но они сейчас заняты, прикрывая вторжение во Францию; если они их оттуда снимут, это даст Германии большое оперативное преимущество. Одно это доказывает, что «Фау-1» имеет важное военное значение, но англичане не желают этого признавать, говоря о страданиях мирных граждан, чтобы вызвать сочувствие мировой общественности».
