Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
Можно конфликтовать с Великобританией или США как государствами, но прекрасно делать бизнес с «Эксон Мобил» или «Би Пи», иметь британцев или американцев в Совете директоров того же «Сбера». Впрочем, это не отменяет мирового сражения за то, кто кого отсечёт от будущего.
Со стороны атлантистов битва — это наступление, агрессия, со стороны РФ (несмотря на плюс-минус 300 тыс. семей, обосновавшихся на Постзападе) и КНР (несмотря на «комсомольцев»-добровольцев Постзапада) — это оборона. Эта ситуация может сохраниться по крайней мере в кратко-, а возможно, и в среднесрочной перспективе. В североатлантическом мире, прежде всего в США, скорее всего, будет достигнут компромисс между будущим и настоящим, т.е. между эксистами, с одной стороны, и финансиалистами и частью корпоративной (технотронной) Америки — с другой. В компромисс не попадает значительная часть корпоративной и практически вся «великая индустриальная Америка»: её господствующие и не господствующие слои сбрасываются с «корабля Истории», а кого-то вообще сольют в её «унитаз». В посткапиталистическом мире эксизма и его анклавов для «великой Америки» места нет так же, как, кстати, и для нынешней России. Их существование как таковых в этом мире не предусмотрено. С точки зрения ультраглобалистов и та, и другая vixerunt отжили.
Трамп — это бунт великой Америки прошлого против Америки финансиалистского настоящего и эксистского будущего. Это битва тех сил, которые стоят за Трампом, за то, чтобы их не отсекли от будущего и так или иначе включили в компромисс, открывающий в Futurum настоящую, а не нарисованную на холсте дверцу. Условный Байден (назовем его «харрисо-байден») есть средство ультраглобального подавления этого бунта, но именем не будущего, а компромисса между настоящим и будущим. Если Трамп тормозил будущее в интересах прошлого, то «харрисобайден» притормаживает уже будущее в интересах настоящего. И если Трамп в этой борьбе в качестве массовки использовал средние, средне-нижние и нижние белые слои, то штурмовыми отрядами, хунвейбинами «харри-собайденов» стали чёрные и цветные низы, BLM (или, как их ещё называют, «негронацисты», «чёрные фашисты»), причём нередко под левыми или леволиберальными лозунгами.
Можно сказать, что трампизм — это ранняя, рыхлая, неразвитая форма сопротивления посткапиталистическому (эксизм, финансиализм) прогрессу тех слоёв и сил, которые он должен утопить, обнулить или сбросить. Поскольку сбрасываемые — в основном белое население, то в перспективе трампизм или то, во что он превратится, может стать идейным оформлением (идеологией и стратегией) значительной массы белого населения, противостоящей спайке эксистско-финансовых верхов и чёрных и цветных низов, живущих на их подачки и на средства, перераспределяемые им от «белой середины», — расово-этническая форма классовой борьбы. Объективным союзником трампистов становятся правоконсервативные силы в Западной и Центральной Европе, защищающие традиционные ценности. Неслучайно «Че Гевара» Трампа Стив Бэннон, сыгравший большую роль в создании успешного психоинженерного ресурса QAnon, совершал туры по Европе, налаживая контакты с правыми и консервативными группами.
XVII
На выходе из капитализма и входе в посткапитализм значение борьбы за традиционные ценности выходит далеко за рамки культурно-религиозной сферы. Платформы эксизма как форма, в которой совпадают производственные и классовые характеристики, — это превращение капитала в чистую власть, обеспечивающую отчуждение у человека социальных (контроль над общественным поведением групп и индивидов) и духовных (понятия, образы, представления, ценности, целеполагание) факторов производства. Главным объектом присвоения в посткапиталистическом мире в том виде, в каком его планируют нынешние хозяева Мировой Игры, будут не вещественные факторы производства (капитал), а социальные и духовные, которые присваиваются, как правило, вместе.
В сегодняшнем мире духовная сфера всё ещё выступает в большей степени как непроизводственный фактор: ценности, культура, мораль (в том числе религиозная), идентичность. Превращение всего этого в отчуждаемый объект присвоения в новом посткапиталистическом обществе требует предварительной трансформации-модификации ценностей — как традиционных, так и Модерна, который за несколько столетий тоже уже стал Традицией. По сути, это означает трансформацию-модификацию человека, обнуление старых ценностей и навязывание таких, которые могут превратить человека в объект присвоения, заточенный, обструганный под это превращение. Существующие ныне ценности и идентичности не просто не годятся в объекты присвоения посткапиталисти-ческого БЭТ-фашистского строя, но противостоят ему, блокируя сам процесс превращения невещественного в объект производственных отношений. Поэтому нынешняя борьба за ценности, нормы и идентичности Традиции и Модерна есть не что иное, как формирующаяся социальная, классовая борьба по поводу таких объектов, которые не являются внешними по отношению к человеку, а представляют самого человека как персонификатора воли, социальных связей и идентичностей.
Упор верхушек Постзапада на права различных, прежде всего сексуальных, меньшинств, на изменение половой, расово-этнической, национальной, культурно-религиозной, исторической идентичности, семейных норм (отношения «муж — жена», «родители
