Джон Кампфнер - Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи
Таковы были Нидерланды, в создании которых участвовал Кун.
Одной из первых его задач по возвращении на родину было найти жену, желательно из высших слоев общества. Ева Мент, ставшая невестой Куна, была достаточно молода (всего девятнадцати лет) и происходила из уважаемой семьи. Их свадьба стала грандиозным событием, о чем свидетельствуют и портреты невесты и жениха. Но жизнь в доме на улице Вармусстраат, в фешенебельном районе Амстердама, постепенно становилась скучной для человека с характером Куна. Он уговаривал отправить его назад в Ост-Индию, однако руководство компании не хотело лишний раз конфликтовать с англичанами. Впрочем, в конце концов управляющие сдались — все-таки бизнес есть бизнес, — и в 1627 году Кун снова стал генерал-губернатором.
Планировалось, что он поедет инкогнито, чтобы не провоцировать англичан. Кун взял с собой Еву и нескольких членов ее семьи: это была попытка продемонстрировать всему обществу, как именно он намерен строить новую жизнь в далеких колониях. Перед Куном поставили новую задачу: расширить торговлю за пределы Ост-Индии — в Индию и Китай. Но давалось это с трудом, так как большая часть времени уходила на защиту имеющихся территорий. Султан Агунг из соседнего государства Матарам дважды нападал на Батавию; Агунг много раз отказывал голландцам в разрешении построить новый торговый пост на северном побережье Явы. Оба упомянутых налета были отбиты, но во время второй осады — в 1629 году — Кун умер от дизентерии, выпив грязной воды. Ему было всего сорок два года. Во время осады погибла и одна из его дочерей. Ева вернулась в Голландию, но ее маленькая дочь скончалась по дороге домой.
У Куна не было времени насладиться материальными плодами своих предприятий. Он организовал систему эксплуатации ресурсов, которую потом — через много лет после окончания Золотого века — воспроизводили другие страны. Первая гигантская глобальная корпорация была воздвигнута на изувеченных трупах тысяч людей, обитавших на Островах пряностей. Голландская Ост-Индская компания обанкротилась в 1800 году, но к этому моменту Голландия уже обеспечила себя богатством. Батавия стала многонациональным городом, где жило семьдесят тысяч человек, в том числе голландцы, другие европейцы, китайцы и японцы. Она еще два века оставалась важнейшим торговым постом в Юго-Восточной Азии — до тех пор, пока Стэмфорд Раффлз не основал Сингапур.
Кун после смерти был надолго забыт; лишь в конце XIX века произошло некое подобие реабилитации. Для города Хорн наступили тяжелые времена, его место на торговых путях заняли другие порты в Голландии и за границей. Однако открытие памятника Куну на главной площади Хорна в 1893 году привлекло внимание влиятельных людей всей страны. Статуя изображает Куна театрально вглядывающимся вдаль, с мечом на поясе и пушкой позади; он как будто с презрением отмахивается от своих критиков. На постаменте вырезан его знаменитый призыв из письма Семнадцати господам 1619 года: «Dispereert Niet» — «Не отчаивайтесь». Надпись продолжается словами: «Господь на нашей стороне».
Один из неразрешенных вопросов в жизни сверхбогатых людей — в какой степени своим успехом они обязаны высшим силам, а в какой — собственному мастерству и предприимчивости. Этот вопрос не давал покоя Козимо де Медичи. Другие, например, современный банкир Ллойд Бланкфейн (см. Главу 14), похоже, не думают об этом. Кун был и остался чрезвычайно спорной фигурой как в Голландии, так и в Индонезии. Выразительный черно-белый фильм 1944 года показывает, как разгневанные индонезийцы сносят памятник Куну в Джакарте незадолго до обретения страной независимости. В самих Нидерландах добрым словом его поминают далеко не все: в 1970-х демонстрации против почитания Куна и ему подобных были обычным делом. В голландских школах детям рассказывают о колонизации, но многие скорее предпочли бы забыть об этом периоде национальной истории. Как же тогда говорить об экономическом достатке страны, обусловленном рисками, что брали на себя подобные Куну авантюристы? Современные либеральные голландцы, возможно, считают, что одно другому не мешает. Если говорить о бизнес-моделях и мотивации, то многое ли отличает первых торговцев пряностями от современных трейдеров?
Чтобы довести дискуссию до конца, потребовался неожиданно комический случай: в августе 2011 года в статую Куна в Хорне врезался грузовик. Памятник на несколько месяцев закрыли на реставрацию, что совпало со все более оживленной национальной дискуссией о наследии Куна. Неподалеку от статуи на той же главной площади находится музей Вестфриз, который уже более столетия повествует о голландских коммерсантах родом из этой местности, в том числе о Куне и Ост-Индской компании. В то время как местный совет обсуждал своего самого знаменитого жителя, музей решил «провести над ним суд». Двое известных ученых выступили с докладами за и против восстановления статуи, а телеведущий подвел итоги дискуссии в качестве судьи. Посетители музея могли наблюдать за всем этим на экране. Был также выпущен глянцевый журнал под названием «Кун: герой или злодей?» В нем содержались разные аргументы и рассказывалось об арт-работах, спровоцированных дебатами; например, в одной из них Кун был представлен в образе Гитлера. Музей получил премию Евросоюза, и проект был признан образцом того, как культурные институции могут участвовать в дебатах об истории и богатстве.
Посетители музея большинством голосов (двумя третями) постановили вернуть Куна на его место в центре площади, но на постаменте должна была появиться панель, объясняющая его «спорную» роль в истории. Компромисс в весьма голландском духе. В октябре 2013 года, когда фурор немного поутих, в Хорн была приглашена посол Индонезии в Нидерландах. Помощники посла попросили, чтобы ее провели не к статуе Куна, а к другому памятнику Золотого века. Было заявлено, что она не хочет разжигать ненависть в людях. Но возможно, ей было просто неприятно на него смотреть.
Через полтора столетия после смерти Куна один молодой англичанин избрал удивительно похожий путь. Роберт Клайв, родившийся в 1725 году в деревне Стайчи, вовсе не происходил из бедной семьи, вопреки представлениям некоторых историков; но его семья не обладала даже толикой тех богатств, которые он накопил за свою жизнь. Его отец Ричард был юристом и землевладельцем, представляя прослойку между старым мелкопоместным дворянством и новыми профессиональными слоями. В детские годы Роберта его родителей постигли неудачи, семейное имение пришло в упадок. Мальчика временно отправили в Манчестер, к тетке, которая избаловала племянника так, что по возвращении домой его уже трудно было контролировать. Мальчика отдавали в разные школы, нанимали ему гувернеров, но с учебой у него все равно не ладилось.
Роберт был старшим из тринадцати детей в семье и уже в юности демонстрировал черты, которые впоследствии пригодились ему в коммерческих авантюрах — агрессия, целеустремленность и чрезвычайно деловой склад ума. Несколько месяцев он руководил бандой мальчиков, которые занимались рэкетом в соседнем городке Маркет-Дрейтон: они взбирались на каменных горгулий и пугали прохожих, а также били окна в лавках, если владельцы отказывались им платить. По словам одного викторианского биографа, он был смутьяном: «Зачинатель всех перебранок и эскапад школьной жизни; кошмар учителей; избалованный любимчик одноклассников»[391].
Ричард Клайв пришел к выводу, что его сын не добьется успеха в респектабельных профессиях, поэтому организовал ему собеседование на Лиденхолл-стрит, надеясь, что Роберта возьмут клерком в Ост-Индскую компанию. Ведение счетов было одним из немногих навыков, которые Роберту удалось освоить за время своего обучения, и он сдал экзамен сравнительно легко[392]. В семнадцать лет он отплыл на борту «Винчестера», готовый к карьере бюрократа в индийских поселениях компании.
Клайв, как и Кун, не имел особого опыта самостоятельной взрослой жизни. Во время опасного четырнадцатимесячного путешествия в Мадрас у него закончились деньги, и он был вынужден взять в долг у капитана корабля. Когда он прибыл в маленькое поселение в форте Сент-Джордж, все, что у него осталось — это одежда. Однако даже будучи начинающим чиновником Ост-Индской компании с зарплатой 5 фунтов в год, Клайв имел трех слуг, которым платил из своего содержания[393]. Ведя относительно комфортную жизнь, он, тем не менее, через год после прибытия написал родителям: «У меня не было ни одного радостного дня с тех пор, как я покинул родную страну»[394]. На протяжении всей жизни Клайв был склонен к депрессии. Работа не помогала развеять уныние: он был не более чем помощником лавочника, в чьи обязанности входило торговаться с поставщиками.
