Владимир Бобылев - Внешняя политика России эпохи Петра I
Ремесленничество царя было неразрывно связано с военным делом, к которому Петра тянул естественный мальчишеский интерес. По мере взросления царя на смену деревянному оружию, сделанному его руками, приходили боевые пистолеты, мушкеты, сабли и шпаги. Детские игры в войну постепенно вырывались из стен дворца на простор окрестностей Преображенского, превращались в настоящие маневры с применением артиллерии и участием значительного числа сверстников Петра. Так, в 1686 г. рядом с Преображенским возник военный городок с казармами и складами для хранения пушек, оружия и боеприпасов. Окруженный земельным валом с башнями, он представлял собой настоящую крепость. «Потешные» солдаты, предназначавшиеся сначала для военных потех царя, с годами выросли в грозную боевую силу двух пехотных полков — Преображенского и Семеновского, которые стали костяком будущей регулярной армии.
С усложнением военных игр у Петра возрастал интерес к передовой военной технике, тактике боя и управления войсками, что с необходимостью заставило его обратиться к специалистам, которые в своей массе являлись иностранцами. Все они жили в Немецкой слободе в Москве на берегу реки Яузы.
Начало образования в Москве особого «иностранного» квартала — Немецкой слободы — относится к далеким временам Ивана III. Национальное возрождение Русского государства, которое шло в ожесточенной борьбе с татаро-монгольскими завоевателями и польско-литовскими феодалами, требовало наличия мощных вооруженных сил, оснащенных передовой военной техникой. Однако, отброшенная на два столетия назад и потерявшая темп своего исторического развития, Россия не имела объективных возможностей резко форсировать процесс экономического развития. Поэтому технологическое, техническое и профессионально-производственное отставание приходилось преодолевать путем приглашения в страну иностранных специалистов, импорта оружия и даже стратегических материалов. После свержения татаро-монгольского ига внешнеполитическое положение Русского государства оставалось крайне сложным. Перманентная борьба русского народа за право на существование и национальный суверенитет в течение XVI–XVII вв. предопределили и постоянство данной политики. Сначала в слободе на Яузе селились итальянцы, затем немцы, голландцы, англичане, шотландцы, французы, датчане. Здесь же располагались дипломатические представительства и купеческие конторы ряда европейских стран. Всего же в этом западноевропейском микромире проживало в годы юности Петра около трех тысяч иностранцев.
Близкое знакомство Петра с иностранными специалистами из Немецкой слободой относится к 1688 г., когда голландец Ф. Тиммерман начал обучать царя обращению с астролябией, а затем, по желанию Петра, математике, геометрии, фортификации, артиллерии, основам голландского языка. Он привил Петру и интерес к морскому делу, которое всецело захватило царя, став основой постепенного формирования политики превращения России в могучую морскую державу. Другими учителями, Петра из Немецкой слободы являлись генералы П. Гордон, Ф. Я. Лефорт, голландские дипломаты Н. Витсен и И. Келлер, коммерсанты Гартман, Гутман, Монс и другие.
Посещение Петром Немецкой слободы, разумеется, не ограничивалось обучением точным наукам. Во время бесед со своими иностранными друзьями-учителями затрагивались вопросы а роли монарха в судьбах нации, проблемы экономического развития европейских стран и международных отношений, давались оценки боевым действиям на море и на суше в Западной Европе.
У Петра очень рано сформировалось представление о монархе, как о слуге Отечества, оберегающем интересы государства. Официально Петр зафиксировал свою службу России в 1696 г. «Начал служить с первого Азовского походу бомбардиром, когда каланчи взяты», — писал царь. Но данная концепция, конечно же, зародилась у него гораздо раньше под непосредственным влиянием ее носителей из Немецкой слободы. И это неудивительно. Социально-экономические и политические интересы буржуазно-феодальных абсолютных монархий Западной Европы XVII–XVIII вв. были сформулированы в виде распространенной тогда теории «государственного интереса», воплощаемой на практике национальными монархами. Основополагающим пунктом этой доктрины являлось положение о богатстве государства, которое достигается путем развития промышленности, активной внешнеторговой политики и соблюдения внутренней и внешней безопасности. Впоследствии все эти компоненты нашли свое отражение в законодательном и эпистолярном наследии Петра.
Впитывание Петром теории «государственного интереса» неразрывно шло с познанием ее экономической основы — меркантилизма. К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что меркантилизм заключался в экономической теории торгового баланса с обязательным условием преобладания суммы экспорта над суммой импорта[9]. В эпоху Кольбера и Мена меркантилизм рассматривался как политика, исходившая из принципа, что все богатство страны заключается в драгоценных металлах, и направленная исключительно к возможно большему накоплению этих металлов путем выгодного торгового баланса. Позднее теория меркантилизма получила более широкую трактовку как экономическая и финансовая политика, ставившая целью не только привлечение денег в страну, но и развитие промышленности, сельского хозяйства, техники, финансов, улучшение путей и средств сообщения, совершенствование фискальной и протекционистской политики и т. п. И тем не менее торговый баланс был главным рычагом увеличения монетарных богатств в стране, являвшихся согласно теории меркантилизма, основой ее всестороннего развития и процветания.
Теория и практика меркантилизма начали распространяться в России практически одновременно с западными странами. Наиболее ярко его идеи нашли свое воплощение в Новоторговом уставе 1667 г., составленном под руководством А. Л. Ордина-Нащокина. Но вряд ли Петр был знаком с этим документом. Да и на «уроках экономики» в Немецкой слободе он, разумеется, не смог постичь своим юношеским умом все аспекты теории меркантилизма. Однако из бесед на эту тему в сознании Петра укоренилась мысль, проходившая красной нитью в высказываниях его собеседников, что богаты и могущественны те страны, которые имеют выход к морям и ведут активную внешнюю торговлю. Русская же действительность той эпохи на фоне составленной им по рассказам иностранцев образной картины Западной Европы выглядела убого и архаично. Осознание отсталости горячо любимой Петром России, совмещенное с идеей моря, и подвело царя к выводу, что путь ее возрождения лежит через превращение его Родины в великую морскую державу.
Немалое место в беседах на пиршествах в Немецкой слободе занимали вопросы международной жизни. А разобраться в европейской политике того времени было делом довольно сложным. Эпоха французского преобладания в Европе, сопровождавшаяся непрерывными войнами, достигла своего апогея к середине 80-х годов XVII в. В ответ на экспансионистскую политику Франции Людовика XIV страны Западной Европы, объединившись в Аугсбургскую лигу, начали в 1688 г. боевые действия. Главой коалиции, состоявшей из Австрии, Англии, Голландии и Испании, был Вильгельм III Оранский, ставший в глазах Петра олицетворением идеала монарха как государственного деятеля. Однако симпатии царя к голландскому штатгальтеру и королю Англии не ограничивались эмоциональным уровнем. Традиционно дружеские отношения России с Голландией, а также постепенное понимание причин, по которым Франция постоянно поддерживает Турцию — злейшего врага России, стали логическим дополнением благожелательного отношения Петра к антифранцузской коалиции. Так, в августе 1690 г. царь торжественно отметил победу англо-голландских военно-морских сил над французским флотом. Более того, по сообщению голландского посла Келлера Петр высказал желание «принять участие в действиях против французов или оказать поддержку предприятиям против них на море». Конечно же, мечтательные устремления юного Петра были далеки от реального положения дел, поскольку Россия не только не располагала морским флотом, но и не имела крупных речных судов, о чем не преминули напомнить его учителя. Вполне возможно, что именно поэтому Петр и принял решение отправиться в единственный морской порт России — Архангельск, чтобы воочию познать морское дело и определить перспективы его развития на русском севере.
Таким образом, из уроков дипломатии Петр пришел к выводу, что незавидное международное положение России, ее относительная изолированность от европейской политики обусловлены отсутствием у России мощного военно-морского и торгового флота. В целом можно отметить, что курс дипломатии, пройденный царем в Немецкой слободе и Посольском приказе, помог ему сформировать верное представление о международных отношениях Европейского континента конца XVII в.
