Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах

Но, увы! Народной любви Петр не приобрел. Наоборот – сумел восстановить против себя все сословия, заключив с Фридрихом II мир и вернув ему завоеванную Восточную Пруссию, которая уже четыре года как являлась составной частью Российской империи.

Долгая кровопролитная Семилетняя война была уже фактически выиграна, а теперь новый император отказался от всех завоеваний. Мало того: хвалился тем, что играл роль вражеского шпиона! Этого было достаточно для того, чтобы Петра возненавидели все.

А он, казалось, не только не боялся этого, а делал все нарочно, чтобы усугубить к себе неприязнь. Это проявлялось даже в таких незначащих мелочах, как придворный поклон: по традиции государю полагалось кланяться в пояс. Петр же заменил это книксеном, причем требовал приседания даже от старух. Дашкова рассказывает, что ее родственница Бутурлина однажды чуть не упала на пол в церкви, пытаясь присесть перед императором, ее выручили, поддержав, добрые люди.

Он любил ездить на ужин в гости – великая честь для подданных. Но при этом он совсем не интересовался, могут ли его в данный момент подобающим образом принять. Так он явился к тяжело больному туберкулезом Воронцову и провел у него весь вечер, требуя, чтобы его занимали и развлекали, хотя хозяин дома был так плох, что даже не вставал с постели.

«Являться каждое утро на парады в качестве капрал-майора, хорошо есть, пить бургундское, проводить вечера между шутами и известными женщинами, исполнять всякое приказание прусского короля – вот что было счастьем и славой Петра III, и он процарствовал семь месяцев», – писала о нем Дашкова, и это мнение разделяли многие.

30 апреля во время торжественного обеда по случаю заключения мир а с Пруссией случился скандал. Петр поднял тост за членов императорской фамилии. Екатерина выпила сидя, считая, что императорская фамилия – это ее муж, ее дети и она сама. «А мои дяди – принцы Гольштейн-Готторпские!» – раздраженно крикнул в ответ император, и послал Голицына передать супруге, что она дура. Но потом, решив, что князь может смягчить его выражение, сам крикнул через весь стол: «folle». Екатерина заплакала.

Вечером того же дня он отдал приказ ее арестовать, и только вмешательство фельдмаршала Георга Гольштейн-Готторпского, дяди императора, спасло Екатерину.

Ну а когда Петр Федорович пожаловал свою любовницу Елизавету Романовну Воронцову орденом Святой Екатерины, которым могли быть награждены только принцессы королевской крови, всем стало ясно: низвержение императрицы – решенный вопрос.

В связи с этим по Петербургу ходили самые невероятные слухи. Рассказывали, что развод императора станет только началом, а потом он собирается развести всех придворных дам с их мужьями и перевенчать с другими по своему выбору.

То, что Екатерина со дня на день будет разведена, пострижена в монахини или сослана, понимали все. Ей сочувствовали многие, особенно те, кто сам был обижен вспыльчивым и недальновидным Петром Третьим. Таков был граф Никита Панин, дипломат и воспитатель наследника Павла. Активную деятельность развила 19-летняя княгиня Дашкова, сестра фаворитки, имевшая через мужа большие связи в гвардии. Делу помогал малороссийский гетман и президент Академии наук граф Кирилл Разумовский, полковник Измайловцев. Гвардейская молодежь, руководимая братьями Орловыми (Григорием, Алексеем и менее известным – Федором), целиком была на стороне Екатерины. Ну а совершать перевороты гвардейцы умели!

Накануне переворота Екатерина насчитала на своей стороне до 40 офицеров и до 10 тысяч солдат гвардии. Переворот не был неожиданным: его все ждали. Люди на улицах Петербурга открыто ругали государя и ждали перемен. К Петру шли доносы, но тот, не понимая серьезности положения, ни на что не обращал внимания.

Непосредственным толчком к перевороту стал арест одного из заговорщиков – Пассека. Опасаясь, как бы он под пыткой не выдал остальных, решили выступать. Собственно, весь переворот заключался в том, чтобы императрица самовольно покинула Петергоф, где должна была дожидаться приезда Петра Федоровича, и приехала в Петербург, где ее провозгласили государыней. Она проехала по улицам города верхом, в гвардейском мундире старого петровского покроя и в шляпе, украшенной зеленой дубовой веткой, с распущенными длинными волосами, вызвав всеобщее восхищение. Ее сопровождали участники заговора и несколько гвардейских полков.

В тот же день Екатерина издала Манифест, возвещавший, что императрица по явному и нелицемерному желанию всех верных подданных вступила на престол, став на защиту Православной русской церкви, русской победной славы и внутренних порядков, совсем ниспроверженных.

Ну а Петр, приехав в Петергоф, не обнаружил там никого. С большим придворным обществом Петр подъехал к Монплезиру – он оказался пустым. Обшарили весь сад – но нигде не обнаружили ни императрицы, ни ее людей.

От слуг узнали, что императрица рано утром тайком уехала в Петербург. Петр был в недоумении. Более опытные сановники, в том числе канцлер Воронцов, сообразили, в чем дело, и вызвались ехать в Петербург разузнать, что там делается, и усовестить императрицу. Екатерина затем уверяла, что им велено было даже убить ее в случае надобности. Но они не стали этого делать, а приехав в Петербург, немедленно присягнули императрице и не воротились.

Из опытных, деятельных людей на стороне императора остался один Миних – а это был человек, знавший толк в переворотах. Он советовал Петру Федоровичу плыть в Кронштадт и, засев там, – обороняться. План мог бы реализоваться, но Петр слишком долго колебался, а когда наконец решился и подплыл к крепости, то Кронштадт уже успел присягнуть Екатерине. Корабль императора приблизился к крепости, но оттуда было объявлено, что по нему будут стрелять, если он не удалится.

Петр совсем отчаялся, но упрямый Миних не сдавался! Гвардия изменила, но оставалась еще и армия. Он предложил плыть к Ревелю, а оттуда в Померанию, чтобы стать во главе русской армии, находившейся за границей. Но Петр не решился, возможно, и правильно: после изменнического мира с Фридрихом в армии его не ждал теплый прием. Император забился в трюм и приказал возвращаться в Ораниенбаум. Сопровождавшие его вельможи приуныли, дамы рыдали.

Петр еще раз робко предложил Екатерине «помириться», но просьба осталась без ответа. Орлов привез ему составленный Екатериной акт якобы «самопроизвольного» клятвенного отречения от престола. При виде этой бумаги с Петром сделался обморок.

Очнувшись, Петр умолял, чтобы ему было позволено удержать при себе четыре особенно дорогие ему вещи: скрипку, любимую собаку, арапа и Елизавету Воронцову. Первые три «вещи» ему оставили, а фаворитку отправили к отцу – в подмосковную деревню. Бывшего императора удалили в Ропшу, загородную мызу в 30 верстах от Петербурга, подаренную ему императрицей Елизаветой.

«Вся эта внезапная революция вспыхнула и совершилась не более как в два часа времени, причем не было пролито ни капли крови и вообще не прибегнуто ни к какому насилию, и все части города оставались так спокойны, как будто не произошло ничего особенного; одно бросалось в глаза: это были пикеты, расставленные у мостов, и несколько гвардейцев, разъезжавших патрулями по городу для наблюдения за порядком».

Примечательно, что люди, до последних дней хранившие верность Петру, не были наказаны за это Екатериной. Старый Миних, проявивший наибольшую активность, был арестован, Екатерина лично беседовала с ним и, поняв его верноподданнические мотивы, простила. Старый фельдмаршал принес ей присягу.

Переворот свершился в два дня. Не было пролито ни капли крови, зато выпито очень много вина: Екатерина объявила, что угощает всех. Долги «за растащенные при благополучном ее величества на императорский престол восшествии виноградные напитки солдатством и другими людьми» Сенат выплачивал более трех лет.

Через неделю низложенный император погиб в Ропше, где содержался под охраной гвардейцев во главе с Алексеем Орловым. По официальной версии, причиной смерти был приступ геморроидальных колик, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и сопровождавшийся поносом. При вскрытии (которое проводилось по приказу Екатерины) обнаружилось, что у Петра III была выраженная дисфункция сердца – «маленькое сердце», варикоз вен, геморрой, воспаление кишечника, признаки апоплексии. Все это создавало высокую вероятность инфаркта или инсульта.

Однако есть и другая версия, которая называет убийцей Алексея Орлова. Сохранилось три его записки, адресованные Екатерине.

Первая:

«Урод наш очень занемог и охватила его нечаянная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил».