Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай
Рис. 69. Водяная молитвенная мельница
Спустившись к Кукунору, мы повернули вдоль его южного берега на восток и вскоре пересекли небольшую, но глубокую речку Таненгма, в воде которой я заметил стаи крупной рыбы. В моем багаже был небольшой невод, и возможность наловить рыбу впервые за время путешествия побудила нас раскинуть палатки на берегу речки, чтобы заняться ловлей. Я и Цоктоев разделись и полезли в воду, тогда как наши монголы, которые вообще не моются, и китайцы, которые не купаются в холодной воде, не решились помогать нам. За два часа мы наловили несколько десятков крупной рыбы, длиной в 35–65 см, принадлежавшей одному и тому же виду Schizopygopsis Przewalskii, открытому в Кукуноре Пржевальским. Рыбу варили и жарили, и в большом количестве, вычистив и разрезав вдоль, повесили на веревках вялить на солнце во избежание порчи.
Но я поплатился за это удовольствие сильным ожогом кожи верхней половины тела, которую слишком долго подвергал действию лучей южного летнего солнца, и в результате несколько дней мало и плохо спал.
На следующий день мы прошли еще почти 40 км по южному берегу озера, пересекая несколько речек, бежавших из Южно-Кукунорского хребта; по пути встречались хорошие пастбища, но тангутов, к удивлению, нигде не было видно; проводники объяснили, что летом тангуты живут в горах по долинам речек, где корм для животных гораздо обильнее и где нет комаров. На берегах Кукунора есть болотца и лагуны стоячей воды, значит, и комары. Сюда тангуты спускаются только осенью, когда в горах выпадает снег. Таким образом, наш дорогой конвой оказывался лишним, да и вообще необходимым не для нас, а для безопасности проводника на его обратном пути, как я и говорил князю Курлыкбейсе.
Южный берег озера вообще был небогат животной жизнью; мы видели только пищух, ласточек, гнездившихся в береговых обрывах, чаек и стаи рыб в речках. Озеро уходило далеко в обе стороны; оно имеет около 100 верст длины и до 60 верст ширины. Вдали, за северным берегом, тянулась одна из высоких цепей Наньшаня с зубчатым гребнем и несколькими вечноснеговыми вершинами, часто скрывавшимися в тучах. Хорошо виден был и остров Куйсу среди озера в виде косого плато с зелеными откосами, окаймленными у воды белыми и серыми скалами. Значительно ближе его, но западнее, из воды поднималось несколько белых скал, вокруг которых кружились чайки.
Остров Куйсу среди Кукунора представляет своеобразное убежище буддийских отшельников, которые только зимой, когда озеро замерзает, могут сообщаться с внешним миром, а летом совершенно отрезаны от людей, так как на озере нет ни одной лодки. Поэтому не мешает привести здесь сведения об этом острове, которые собрал геолог А. А. Чернов, участник позднейшей экспедиции Козлова. Он добрался до острова вдвоем с казаком Четыркиным на имевшейся в экспедиции складной лодке с большим риском, так как в конце августа погода была бурная и озеро сильно волновалось; расстояние до острова около 25 верст от южного берега.
Промокшие до нитки путники причалили к острову поздно вечером и провели ночь в маленькой пещере, где нашли запас аргала, позволивший развести огонь и обсушиться. Утром они обнаружили другую пещеру и в ней увидели отшельника, который сидел на особом возвышении перед открытой книгой и бормотал молитвы; перед ним стояли молитвенные чашечки и блюдечки. Увидев гостей, словно свалившихся с неба, монах вскочил, страшно испуганный, руки его тряслись, зрачки расширились. Приняв хадак, поднесенный ему для успокоения, он поспешно стал усаживать гостей на полу, бросив на него баранью шкуру, и поставил перед ними все свои съестные припасы. Скороговоркой, заплетающимся языком, он все время выкрикивал слова молитвы или заклинания, временами проводя пальцем по горлу и насильственно улыбаясь. Потом он схватил большую чугунную чашу и выбежал из пещеры, чтобы поспешно подоить коз; теперь можно было расслышать непрестанно повторяемое слово тэрзанда, датэрзандада (что делать, что делать). Подоив коз, он поставил чашу на огонь. Увидев, что гости едят, как люди, он понемногу успокоился, чаще улыбался, но не сводил с них глаз и быстро перебирал четки, шевеля губами. Угощенье состояло из простокваши, сушеного творогу и масла; у монаха был еще кирпичный чай, дзамба и совершенно высохшая баранья нога, очевидно, приношения паломников, посетивших остров еще прошлой зимой.
После угощенья гости пригласили монаха посмотреть их лодку, чтобы убедить его, что они не прилетели с неба. Тогда он понял, что, гости — иностранные люди, а подарки — перочинный ножик и пустая жестянка — окончательно успокоили его, и он пригласил гостей следовать за ним, показывая, что на острове есть еще отшельники. Их оказалось еще двое, жившие каждый в отдельной пещере. Все они были пожилые, но не старые, тангутского типа; они были одеты в бараньи шкуры, мало напоминавшие одежду; на ногах — низкие сапоги, коекак сшитые из шкур, шерстью внутрь. Первый монах был выбрит и имел обычный вид ламы, а другие два обросли волосами, заменявшими головные уборы.
Гости осмотрели небольшую кумирню в громадной нише в скале, в которой сидели глиняные статуи Будды в аршин высоты (всего 21 штука), затем обошли весь остров и сделали съемку его, собрали образчики горных пород. Остров имеет 1650 м в длину, 560 м в ширину в самой широкой части и состоит из нескольких уступов, высший из которых достигает 80 м над уровнем моря.
Берега частью обрывистые, скалистые, частью пологие. Вокруг них в воде видны были большие стаи крупной рыбы одного вида, указанного выше, плавали стаи черных и белогрудых бакланов и летали чайки, гнездившиеся на скалах острова. На последнем живут также крачки, гуси, турпаны, жаворонки, вьюрки, краснохвостки и горихвостки, а из четвероногих — только лисицы. Ни деревьев, ни кустов нет, но есть полынь, дикий лук, тмин, дэрисун, крапива, астры, мальва, папоротники. Трава сильно общипана, так как у отшельников имеется полтораста овец и коз, которые и доставляют им молоко, мясо, одежду, топливо в виде помета и освещение в виде масла. Но к удивлению, это стадо было не общее, а разделено и не равномерно: самый богатый лама имел 80 штук, другой 50, а третий только 20 и, очевидно, жил впроголодь. Кроме того, по острову бродила ожиревшая лошадь, ценная как производитель аргала. Зимой отшельники по очереди отправлялись верхом на берега для сбора подаяния. Для овец и коз возле каждой пещеры были устроены загородки, где животные проводили ночь.
Вода в Кукуноре горькосоленая, и пить ее нельзя. Монахи и животные пользовались дождевой водой, собиравшейся в ямах, вырытых вблизи пещер; эта вода была мутная, солоноватая и с неприятным привкусом от загрязнения.
Путешественники провели на острове несколько дней, занимаясь его изучением и наблюдая жизнь отшельников, которые почти все время просиживали на своих возвышениях в пещерах, монотонно произнося молитвы. Один из них занимался также изготовлением маленьких статуэток из глины с маслом, выдавливая их тремя металлическими штампами, вправленными в слоновую кость. Они раздавались паломникам, посещавшим зимой остров, в обмен на приношения, состоявшие главным образом из кирпичного чая и дзамбы.
На пути к острову и обратно путешественники измеряли глубину озера; наибольшая оказалась 37,5 метров, что очень немного для такого большого озера. Интересна тибетская легенда о происхождении озера, которую записал Пржевальский. В очень древнее время на месте Кукунора была обширная равнина, а озеро находилось под землей в Тибете на месте нынешней Лхассы. В наказание за выдачу одной тайны стариком, жителем равнины, бог затопил ее, при чем погибло множество животных и людей. Вода изливалась через отверстие в земле. Наконец, бог сжалился и по его приказанию чудовищная птица схватила в горах Наньшаня огромную скалу и заткнула ею отверстие. Эта скала и представляет остров Куйсу (т. е. пуп).[6]
Озеро Кукунор прежде было многоводнее и заливало берега почти до подножия гор, покрывая также остров Куйсу. Это доказывается террасами как на острове, так и на южном берегу, достигающими 50 м над уровнем озера, как я определил на своем пути, а Чернов на острове. Озеро медленно усыхает, хотя не имеет стока, а получает приток из многих речек с гор и из большой реки Бухаингол, впадающей в западный конец озера; но, очевидно, испарение несколько превышает приток благодаря сухости климата.
По берегам Кукунора не только леса, но даже крупные кустарные растения отсутствуют, хотя в Южно-Кукунорском хребте на большей абс. высоте мы видели еловые и можжевеловые леса. Поэтому отсутствие леса на берегах озера объясняется не абс. высотой, а, вероятно, сильными ветрами.
Следующий переход привел нас почти к концу южного берега, и мы разбили палатки на нижней террасе близ воды, которая манила своей свежестью и порядочным прибоем. К ужасу моих китайцев и монгол, я стал купаться в озере, дно которого ровное и песчаное. Мои спутники еще могли понять то, что я полез изза рыбы в речку, глубиной ниже пояса, но простое купанье в холодном озере и при сильном волнении их поразило. В этот вечер я решился, в виду отсутствия тангутов, отпустить своих трех проводников, стоивших больше шести рублей в сутки, и остаться еще два дня на берегах озера, чтобы лучше изучить его древние и новые отложения. До города Донкыр было уже недалеко, а монгол Абаши знал туда дорогу.
