Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.
Отплываем мы без проводника, потому что из-за горячей сенокосной поры никто не соглашается сопровождать нас до Средникана; якута Михаила, нашего неудачного проводника из Оротука, не было смысла везти дальше.
До самого устья Таскана проходим благополучно, сев на мель только три раза. К вечеру все препятствия реки как будто уже пройдены, в мы ночуем близ устья. Но на следующий день, едва отплыв от места ночевки, снова попадаем на необыкновенно широкий и мелкий перекат. Он тянется наискось через реку, и после того, как мы благополучно отгреблись от ее правого берега, основательно садимся на мель у левого.
Здесь нам суждено было провести весь этот день. Вскоре начинается проливной дождь, и до четырех часов вечера мы всячески стараемся протащить нашу громадную лодку через мель. Сначала поднимаем лодку стягами, потом заводим оплеухи — это две большие доски, привязанные одним концом к носу лодки, которые ставятся наискось к течению, с тем чтобы вода бросалась под лодку и поднимала ее. Ничто не помогает, и мы пробуем прорывать лопатами канаву в гальке для прохо да лодки, но быстрое течение сейчас же заваливает ее снова. Наконец приходится прибегнуть к единственному верному спо собу — начать свозить груз на берег. После того как половина груза свезена и мы совершенно промокли, лодка, наконец, трогается. Пришлось остановиться тут же на берегу и сушиться у костра.
После этой ночевки мы выплыли на главный фарватер Колымы и двинулись дальше почти без приключений. От Таскана до Сеймчана Колыма течет в пределах последних восточных цепей хребта Черского. На реке довольно много островов, по крытых лесом, но долина ее сравнительно узка.
На второй день пути после Таскана по правому берегу реки в устье небольшой речки внезапно показалась палатка. Высадившись на берег, я вхожу в нее и вижу человека с большой бородой, сидящего на земле, поджав по-турецки ноги в широких черных шлепанцах. В нем очень трудно узнать геолога Ю. Билибина, которого я видел до этого в Ленинграде в городской одежде и тщательно выбритым.
Билибин со своей экспедицией приехал в предыдущем году с Охотского побережья на Колыму. Здесь его четыре партии работали зимой. Весной он отправился вверх по Бохапче, что бы доставить сплавом по ней продовольствие, недостаток в котором зимой остро чувствовался. Бохапча, так же как и Колыма, пересекает гранитные массивы хребта Черского и образует множество порогов; поэтому сплав по ней даже по весенней воде довольно труден. Билибин уже кончал свои геологические исследования и осенью должен был выехать на Охотское побережье. Я привез ему совсем "свежие" письма, написанные в январе, но это была первая почта, которая вообще пришла к нему, с тех пор как он выехал полтора года тому назад из Ленинграда.
На следующий день у левого берега показалась тяжело на груженная лодка с несколькими сотрудниками Билибина и двумя собаками. Люди имели очень странный вид: одеты в ши рокополые шляпы, высокие резиновые сапоги с раструбами на голенище, ковбойские рубашки; у некоторых на шее были завязаны яркие платки, а на голове покрыты цветные платки.
Вместе с рабочими прибыли две собаки — два сеттера. Мы невольно с горечью еще раз вспомнили нашу собаку, якутскую лайку Чонку, которая только вчера пропала. Она шла с нами все время, и зимой через снег и наледи и летом через горы, тайгу и болота, но когда мы построили лодку и пробовали по садить в нее собаку, она ни за что не соглашалась. Ее втаски вали в лодку на веревке, но собака вырывалась со страшным воем. Пришлось отпустить ее бежать по берегу. Каждый раз, когда лодка отходила от одного берега к другому, Чонка пере плывала вслед за ней Колыму. И вот вчера Чонка бесследно пропала. Утонула ли собака, переплывая реку, или не могла нас найти и потерялась в тайге — неизвестно.
Мы угощаем приезжих рыбой. С нами ставная сеть, и почти каждый день в нее попадается несколько рыб. Как раз нака нуне Михаил добыл штук двадцать чукучанов. Это довольно смешная рыба, с длинной мордой и с круглым ртом, с присосками, расположенными на нижней стороне головы. Рыба эта встречается только в Северо-Восточной Сибири. Ее ближайшие родственники живут в Китае, а большое число видов и в Северной Америке. Она принадлежит к представителям животного мира, общим для Восточной Азии и Северной Америки и доказывающим существование в области Берингова пролива твердой земли, связывавшей раньше оба материка. Хорошо, что эта рыба не успела проникнуть дальше к нам на запад — в ней ужасно много костей!
Через два дня после встречи с Билибиным мы достигли, наконец, реки Средникан. На устье этой бурной речки стоит амбар и несколько палаток, а у берега — те паузки, на кото рых недавно Билибин приплавил продовольствие по Бохапче. Самое поселение, возникшее только три года назад, находится выше по реке.
Немного ниже Средникана впадает справа большой приток Колымы — Буянда. Отсюда начинается среднее течение реки. Хребет Черского остается позади, долина расширяется, река разбивается на множество проток. Это Сеймчан — благодат ное место с тучными лугами, но, как обычно, луга эти перемежаются с кочковатыми болотами и летом здесь много комаров.
Самый Сеймчан — поселение, состоящее из двух десятков юрт, раскиданных далеко в стороне от реки на лугах и у маленьких озер поймы. Среди них заброшенная церковь и бывший дом священника, используемый теперь под склад для коо перативных товаров.
Мы задерживаемся в Сеймчане, чтобы поставить на свою лодку брезентовый верх, который избавил бы нас от необхо димости ежедневно терять время на разбивку палаток. Кроме того, ставим мачту и налаживаем парус, чтобы облегчить пла- вание в нижней части реки, где предстоит плыть по большим плесам с тихим течением и с сильными ветрами. Уже в Средникане досужие болтуны пугали нас, что вниз по Колыме плыть на нашей лодке очень опасно, что нужны борта не меньше метра высотой, потому что ветер разводит очень сильные волны, особенно вблизи утесов, где он дует с большой силой. Но, как бывает часто, рассказы оказались баснями и наша лодка превосходно дошла до Средне-Колымска.
Ночной привал
В низовьях Колымы
Первомайская демонстрация в Средне-Колымске у дома исполкома в 1928 году. Фото В. Данилова
Зимой в Средне-Колымске. Дом утеплен снегом. Фото В. Данилова
Каменные ламуты (эвены) в Средне-Колымске. Фото В. Данилова
Средне-Колымск в феврале. Олени поданы
К югу от Средне-Колымска. Якут и собака у будки
Стан юкагиров
Из Сеймчана видны на западе высокие гребни цепи Туоннах. Отсюда кажется, что цепи хребта Черского уже все ушли на юг, к Охотскому водоразделу. Что же простирается на восток? Колымские ли горы, нарисованные на карте, идущие на север между Колымой и Омолоном, или какие-то новые хребты, параллельные Охотскому водоразделу, как я предположил в 1926 году? Пока на востоке видно только волнистое плато с округленными вершинами.
Мы пробыли в Сеймчане два дня в поисках проводников. Опять никто не хочет ехать с нами: сейчас пора сенокоса. Приходится плыть дальше снова одним.
На повороте реки ниже Сеймчана вдруг раздается характерный звук мотора. Сначала не видно ничего ни на небе, ни на воде, ни в лесу. Затем из-за поворота показывается моторный катер. Это экспедиция Наркомвода, которая работает второй год на Колыме; часть сотрудников сейчас возвращается домой через Средникан на Олу. Их катер — первый, поднявшийся в среднее течение Колымы; до сих пор катера доходили только до Верхне-Колымска.
Ниже Сеймчана на протяжении почти ста километров Колыма течет в северо-восточных предгорьях хребта Черского, в узкой долине, но у горы Шапка, повернув к северо-востоку, она врезается уже в окраину лежащего восточнее плоскогорья.
Здесь Колыма широко разливается, имеет много проток и стариц. Все острова и прибрежная часть поймы покрыты гу стым лиственничным и тополевым лесом. Кроме высоких и стройных бальзамических тополей, нередко встречаются боль шие заросли чосении ("кореянка" — один из видов ивы.) Деревья эти достигают высоты десяти метров и очень похожи на наши ивы, но с совершенно прямым стволом. Здесь также не сколько видов тальника; особенно любопытен один из них, который растет маленькими деревьями с тонкими, прямыми, стройными стволиками, насаженными тесно один возле дру гого, и напоминает бамбуковые заросли. Среди них нередко мелькает бурая морда медведя.
В этой части Колымы медведи попадаются постоянно, и за те две недели, что мы плывем от Средникана до Коркодона, мы встречаем их более десятка. Одни из них пугливо убегают вдоль по берегу; другие останавливаются и с большим любопытством смотрят на проплывающую лодку, которую ви дят, может быть, первый раз в жизни.
