Наше «время Босха» — 2023 - Андрей Ильич Фурсов
В начале 1980-х гг. на встречных курсах пересеклись два субъекта, решавших одну и ту же задачу — изменения социально-экономического строя СССР. Цели же у них были разные: если западный субъект делал это для максимального ослабления СССР и его экономического поглощения, то советский хотел «войти в Запад на равных». Допустить это Запад не мог и не собирался — не для того планировалось изменить социальный строй СССР, чтобы страна и её экономика окрепли, — напротив. Таким образом, стратегически стороны расходились, а тактически они оказывались союзниками, и противник у них был один — советский строй, системный антикапитализм. На слом этой системы в СССР кроме «реконструкторов», многие представители которых были многолетними — от работы на Брежнева до Горбачёва — советниками вождей, работала агентура — влияния и прямая.
Когда Эймс возглавил советский отдел ЦРУ, он был поражён высотой уровня, широтой и глубиной проникновения американской агентуры во все сферы советского общества: партийную, государственную, хозяйственную, спецслужбистскую и другие. Советский социум, как заметил он сам, показался ему похожим на кусок сыра, в котором дыр больше самого сыра. А ведь «дырявили» СССР не только ЦРУ, но и МИ6, БНД, разведки натовских стран, МОССАД, китайцы, японцы; в Средней Азии и Закавказье шустрили турецкая, иранская и пакистанская разведки. Таким образом, 1980-е гг. — это не только работа части андроповского и постандроповского (по кадрам — всё равно андроповского) ГБ на смену строя, но и провал этой институции в целом по защите системы, по выполнению функции компенсаторного звена, роль которого резко усиливается в ситуациях кризиса, нарастания хаотических колебательных движений в слабосбалансированной системе. Верно заметил один из героев романа О. Маркеева «Угроза вторжения»: «Любая система имеет пороки, как ни странно, сконцентрированные в системе защиты».
В 1970-е гг. сформировались два Советских Союза. Первый был могущественным государством-системой, вселявшим в своих граждан уверенность в завтрашнем дне (многим это казалось скукой, ну что же, в 1990-е гг. они получили веселуху по полной программе). Однако у СССР-1 была тень — СССР-2, которая постепенно переставала знать своё место. Те, кто скрывался в этой тени, цинично относились к системе, которой формально служили и от которой получали максимум благ, презирали и народ, и страну и хотели жить как на Западе. Их любимой пошлой шуткой было: «Капитализм гниёт, но как пахнет…» Они делали всё, что было в их силах, чтобы максимально подтолкнуть СССР к Западу, интегрироваться в него.
Значительную роль в формировании этой группы сыграл приток в СССР к концу 1970-х годов больших нефтяных денег, порядка 170–180 млрд рублей (в нынешних ценах — более 1 трлн). Арабо-израильская война Судного дня вызвала эмбарго ОПЕК на поставки нефти, отсюда резкий рост цен на нефть. Они выросли лишь в конце 1973 г., но ещё в феврале Киссинджер прогнозировал рост цен в 4–6 раз. Пророк? Отнюдь нет — планировщик. И voila — доллары потекли в американские банки и в СССР. Ну и, конечно же, возник нефтедоллар: вместо золота доллар прикрепился к нефти. План Рокфеллеров сработал, СССР помог им в этом, одержав тактическую победу, но для страны и системы эта победа, как выяснится позднее, станет не просто пирровой, а тяжёлым ранением.
Незапланированно пришедшие в страну миллиарды были лишь отчасти вложены в законную экономику СССР, что-то пошло в надзаконную (управлявшиеся Партией активы за рубежом оформленные на партнёров или просто на подставные структуры и лица), огромная часть — в подзаконную — теневую, курировавшуюся КГБ и в меньшей степени МВД (отсюда одна из линий конфликта между этими ведомствами). Надзаконная экономика была одним из средств проникновения СССР на Запад, встраивания в его экономику. Ещё одним средством такого встраивания, но уже не только в экономику, но и в политику Запада, была так называемая «Фирма» под руководством Е. Питовранова. «Фирму» не совсем точно называют личной разведкой Андропова. Не точно, поскольку, во-первых, по-видимому, он лишь формально руководил ею; во-вторых, «Фирма» была чем-то более крупным и серьёзным, чем разведка.
Вместе с результатами так называемых косыгинских реформ (на Западе их называли либерманизацией — по имени харьковского экономиста Е. Либермана, предложившего идею, а позднее эмигрировавшего в США) пришедшие миллиарды, точнее процесс их распаковки, упаковки и размещения, сформировали внутреннего субъекта и среду, заинтересованных в «редактировании» социалистического строя на западный (как им представлялось) лад. Это был трёхглавый советский Змей Горыныч: часть номенклатуры (прежде всего связанная с международными делами и внешней торговлей, в частности Международный отдел ЦК КПСС — сам по себе, разведка, распределитель фондов; Внешторг и др.); часть КГБ; теневой капитал. Это и есть внутренние три источника, три составные части разрушения системы и СССР.
У каждой из частей была своя финансовая база: размещаемые в банках средства номенклатурной линейки, деньги теневиков. По-видимому, определённые проблемы в этом плане испытывал КГБ, формально являвшийся инструментом КПСС и не способный на равных конкурировать с её структурами, например с тем же Международным отделом ЦК. Не стремлением ли создать перед демонтажем системы собственную финансовую базу, эдакий суперобщак был продиктован инициированный формально Андроповым (по сути, стоявшими за ним и, скорее всего, манипулировавшими несведущим в разведделах шефом генералами КГБ — чекистской «бригадой», сложившейся в 1940-1950-е гг.) ввод советских войск в Афганистан? Эта страна — кладовая: рубины, изумруды, бериллы, кунциты, гиддениты, редкоземельные металлы бериллий и торий, лазурит и многое другое, чего не счесть в каменных пещерах. И всё это под боком: «всё как будто под рукой, и всё как будто на века». Только век афганской кампании оказался коротким — закончился в один год с фактической сдачей Горбачёвым СССР и соцлагеря в Ватикане и на Мальте.
Афганистан не был единственным потенциальным источником суперобщака для определённых ведомственно-клановых групп. На рубеже 1970-1980-х гг. СССР вдруг резко активизировался в Африке (бывшие португальские колонии), Центральной Америке (прежде всего в Никарагуа). Впрочем, это была не столько игра СССР как государства-монолита, сколько более или (скорее) менее скоординированные действия ведомств-конкурентов, которые с разной степенью интенсивности грызлись между собой: КГБ, ГРУ (чьей вотчиной совместно с Штази и полученным ею от Третьего рейха «спец-наследством» стала Латинская Америка) и, конечно же, Международный отдел ЦК КПСС.
Этот «растопыренный» тип экспансии отличался от тайной и явной государственной поступи 1960-х — начала 1970-х гг. Двумя другими отличиями были время (точнее, несвоевременность) и пространство (зона экспансии). Правильно выбранным временем для активизации давления на капси-стему и её гегемона был рубеж 1960-1970-х гг., когда СССР инерционно продолжал подъём,