Роберт Римини - Краткая история США
Одной из целей, которые ставила себе администрация Адамса, было введение протекционистских тарифов, способствующих росту внутреннего производства. Тариф был увеличен в 1824 г., но не удовлетворил тех, кто его продвигал, поэтому Комитет палаты по производству под председательством влиятельного сторонника протекционизма Роллена C. Мэллори разработал новые пошлины. Но Мэллори и его союзников обошли сторонники Джексона, составлявшие в комитете большинство, во главе с Силасом Райтом-младшим, тесно связанным с Ван Бюреном.
Рекомендации по новым тарифам, в конце концов выдвинутые комитетом, стали для сторонников администрации неприятным сюрпризом. Это был не столько законопроект, направленный на поощрение производства, сколько, как охарактеризовал его Джон Рэндольф, акт о производстве президента. Комитет, объяснял Райт своим политическим сторонникам в Нью-Йорке, взвинчивал пошлины, в которых были заинтересованы штаты, на чью поддержку рассчитывал Джексон на президентских выборах 1828 г., и в то же время ограничивал защиту товаров, производившихся в штатах, поддерживающих Адамса, особенно в Новой Англии. Следовательно, шерстяные изделия, выпускавшиеся промышленностью Массачусетса, не были защищены таможенными пошлинами от конкуренции с британскими товарами. Как это случилось? По словам Райта, комитет поднял пошлины на «все виды шерстяных тканей» настолько, насколько это было возможно, «чтобы за них проголосовали наши сторонники в Пенсильвании, Кентукки и Огайо». Затем он резко повысил налоги на патоку, лен, коноплю и свинец для привлечения голосов в западных штатах, где производились эти товары. А высокие налоги на железо были «sine qua non[14] для Пенсильвании». Таким образом, новые тарифы были выгодны в основном производителям сырья, в то время как промышленники Новой Англии от них проигрывали.
Но эти налоги сильно ударили по южанам, самым надежным сторонникам Джексона. Они ошибочно полагали, что тариф вызвал падение цен на хлопок на мировом рынке. Кроме того, тарифы, как они утверждали, благоприятствовали промышленным интересам Севера, поскольку южанам приходилось покупать промышленные товары на закрытом рынке, а табак и хлопок продавать на открытом, что было несправедливо. Очевидно, те, кто использовал этот законопроект, чтобы повлиять на результаты выборов, были уверены, что Юг поддержит Джексона при любых условиях. Представить, что южане станут голосовать за Адамса, было невозможно, поэтому манипуляторы и не пытались учитывать требования Юга, чтобы обеспечить его поддержку. Тем временем южане разработали схему, чтобы похоронить этот закон. Они решили проголосовать за предложения комитета, чтобы конгрессмены из Новой Англии и их сторонники объединились и не пропустили законопроект во время окончательного голосования.
Некоторые поправки о поднятии тарифов на промышленные товары и снижении их на сырье должны были сделать закон менее одиозным, но они не прошли благодаря схеме, задуманной южанами. Они не стремились сделать законопроект более приемлемым для северян, и, когда поправки провалились, многие южане разразились криками ликования, полагая, что ненавистный закон теперь похоронен. Тем самым они выдали свой сговор перед всей палатой представителей. Очевидно, заметил один из конгрессменов, они «проголосовали за патоку и некоторые другие товары, чтобы сделать законопроект неприемлемым» для всех протекционистов, особенно в Новой Англии. Не стоило им так явно радоваться своей победе. «Мы не только раскрыли наш план, – сожалел Августин H. Шепперд от Северной Каролины, – но и погубили его».
Это заставило конгрессменов Новой Англии задуматься. «Можем ли мы поддержать коноплю, железо, спирт и патоку, – спрашивал Дэниэл Уэбстер от Массачусетса, – ради любого законопроекта в защиту шерстяных товаров?» После долгих споров они решили, что могут так поступить, и 22 апреля закон был принят 105 голосами против 94. В сенате ставки были скорректированы: налог на шерсть увеличен на 40 % ad valorеm (с объявленной цены) с 5-процентным ежегодным увеличением, пока он не достигнет 50 %. 13 мая сенат 26 голосами против 21 утвердил эти изменения и отправил законопроект обратно в палату представителей, где после жарких споров он был поддержан 85 голосами против 44. Адамс подписал его, и южане в ярости назвали его «тарифом абсурда».
В перерыве между сессиями конгресса вице-президент Кэлхун создал документ, в котором не только выражал свое негодование, но и стремился доказать, что штаты могут отменить любой федеральный закон, если сочтут, что он нарушает их основные права. Этот документ «Пояснение и протест» (South Carolina Exposition and Protest), анонимно представленный и принятый Законодательным собранием Южной Каролины, продвигал доктрину нуллификации, которая, как надеялся Кэлхун, позволит штатам защищать свои интересы, не прибегая к отделению.
В своем первом ежегодном послании Адамс объявил, что Симон Боливар, великий освободитель Южной Америки, созвал конгресс новых независимых государств Латинской Америки, который состоится в Панаме, для обсуждения вопросов, представляющих общий интерес. Президент сообщил, что Соединенные Штаты были приглашены на конгресс и он принял приглашение. Демократы восприняли это известие резко негативно, утверждая, что конгресс никак не вписывается в принятую концепцию внешней политики Соединенных Штатов Америки. Они также планировали отклонить кандидатуры двух посланников, которые президент направил в сенат на утверждение. Излагая преимущества участия в этом конгрессе, Адамс подчеркнул важность поощрения «либеральных торговых отношений» со странами Латинской Америки. В частности, говорил он, наша миссия продемонстрирует странам Южной Америки «интерес, который мы проявляем к их благополучию» и обеспечит фундамент, на котором смогут строиться «самые сердечные чувства братской дружбы».
Сторонники Джексона и слышать ничего не хотели. Кандидатуры посланников утверждались так долго, что конгресс в Панаме завершил свою работу до того, как они прибыли. Один из посланников по дороге умер, другой, когда конгресс закончился, только добрался до Мехико.
Так была потеряна возможность установить долгое сотрудничество между Северной и Южной Америкой. Политические интересы, как это будет повторяться еще не раз, перечеркнули полезное начинание, в котором были заинтересованы все участники.
Из-за политических распрей администрации Адамса не удалось добиться многого из того, на что она надеялась в самом начале. Обвиненные в тайном сговоре, Адамс и Клей не смогли опровергнуть обвинения достаточно убедительно, чтобы им поверило большинство американцев. Выборы 1828 г., которые Адамс проиграл, стали одними из самых грязных в американской истории. Джексона обвинили в похищении чужой жены из-за его женитьбы на Рэйчел Донельсон Робардс, которая полагала, что была в разводе со своим первым мужем[15]. Кроме того, говорили, что мать Джексона была проституткой, завезенной в Америку для обслуживания британских солдат. Адамса назвали сутенером за то, что он, будучи послом США в России, якобы предоставил царю американскую девушку.
Потоку гнусных обвинений пришел конец, когда Джексон набрал на Юге, Западе и Северо-Западе в общей сложности 178 голосов выборщиков, а Адамс – 83 голоса, почти все в Новой Англии. При населении около 13 миллионов на избирательные участки пришли 1155340 человек – на 800000 избирателей больше, чем на предыдущих выборах. Джексон получил 647276 голосов избирателей, Адамс – 508064 голоса.
Страна изменилась. Республика развивалась в демократическом направлении, но процесс этот будет длинным, трудным и даже кровавым.
4. Эра Джексона
Тысячи людей собрались в Вашингтоне 4 марта 1829 г., чтобы стать свидетелями инаугурации президента Эндрю Джексона. Это было «как вторжение северных варваров в Рим, с той разницей, что бурные волны пришли не с севера, а с юга». Многие не могли понять, что происходит. Дэниэл Уэбстер был неприятно поражен. «Никогда раньше я не видел здесь такого скопления народа, – сказал он. – Люди проделали путь в восемьсот километров, чтобы увидеть генерала Джексона, и, кажется, они действительно думают, что страна спасена от страшной опасности».
На самом деле они пришли отпраздновать инаугурацию своего героя, похожего на многих из них человека, который добился успеха в Америке. Рожденный в нищете, рано осиротевший, он стал президентом. Обычным гражданам он казался воплощением того, что делало Америку уникальной. Он был «человеком, который сам себя сделал»: так в то время стали называть людей, добившихся славы и благосостояния своими силами, без поддержки и помощи. Его пример был наглядным свидетельством того, что стоит постараться, чтобы добиться успеха.
Когда в Восточном портике Капитолия появился их герой, чтобы принять присягу, люди восторженно кричали и аплодировали. А когда церемония закончилась, толпа последовала за ним к президентской резиденции. Затем все они – мужчины, женщины, дети – заполнили здание, «толкаясь, пробиваясь с помощью кулаков и шумно радуясь». «Его величество народ испарился, – написала миссис Сэмюэл Смит, жена редактора ведущей газеты Вашингтона, – и его место занял сброд с самого дна общества. Зажатый толпой, президент едва не задохнулся и чуть не был разорван людьми, стремящимися пожать руку Старому Гикори. Он отступил через задний ход… и бежал в свою квартиру в пансионе Гедсби».
