Роберт Римини - Краткая история США
На самом деле они пришли отпраздновать инаугурацию своего героя, похожего на многих из них человека, который добился успеха в Америке. Рожденный в нищете, рано осиротевший, он стал президентом. Обычным гражданам он казался воплощением того, что делало Америку уникальной. Он был «человеком, который сам себя сделал»: так в то время стали называть людей, добившихся славы и благосостояния своими силами, без поддержки и помощи. Его пример был наглядным свидетельством того, что стоит постараться, чтобы добиться успеха.
Когда в Восточном портике Капитолия появился их герой, чтобы принять присягу, люди восторженно кричали и аплодировали. А когда церемония закончилась, толпа последовала за ним к президентской резиденции. Затем все они – мужчины, женщины, дети – заполнили здание, «толкаясь, пробиваясь с помощью кулаков и шумно радуясь». «Его величество народ испарился, – написала миссис Сэмюэл Смит, жена редактора ведущей газеты Вашингтона, – и его место занял сброд с самого дна общества. Зажатый толпой, президент едва не задохнулся и чуть не был разорван людьми, стремящимися пожать руку Старому Гикори. Он отступил через задний ход… и бежал в свою квартиру в пансионе Гедсби».
Когда официанты пытались войти в гостиную с приготовленными для приема напитками, толпа немедленно все расхватывала. Бочонки апельсинового пунша с добавлением крепких спиртных напитков, как только их вынесли из кладовой, были немедленно опрокинуты. В общей свалке люди крушили хрусталь и фарфор. Наконец бочонки пунша, вино и мороженое вынесли на лужайку в надежде на то, что они выманят толпу из особняка, и это сработало. Мужчины прыгали за добычей из окон, а дети дрались, отнимая друг у друга мороженое и напитки. Глядя на это, женщины в отчаянии падали в обморок. «Это были настоящие римские сатурналии, – воскликнул один конгрессмен. – Толпа обернулась непрерывным потоком грязи и мерзости. Но, несмотря на устроенный демократами бедлам, все обошлось благодаря мудрому пренебрежению этого великого апостола «безудержной демократии», председателя Центрального комитета, который до сих пор дышал на ладан, но после избрания Старого Гикори, похоже, вернулся к жизни и, полагаю, даже принял старика под свою отеческую опеку».
Центральный комитет! Наступил новый, демократический век. Гораздо больше людей (белых мужчин) отныне получили право участвовать в выборах, и политики создавали комитеты, стараясь убедить избирателей прийти на избирательные участки и проголосовать за определенного кандидата. Для привлечения общественного интереса устраивались парады и барбекю. На городских площадях установили столбы из ореха-гикори в честь достижений «героя Нового Орлеана». Газеты служили не только источником новостей, но и средством пропаганды Демократической или Национально-республиканской партии, кроме того, они стали партийными органами, необходимыми для достижения политических целей. Во время избирательной кампании 1828 г. возникли сотни новых газет: теперь в Соединенных Штатах их издавалось около 600, в том числе 50 ежедневных, 150 выходивших дважды в неделю и 400 еженедельников. «Вчера вечером у меня дома собрались 12–15 друзей, – хвалился Уильям Л. Марси, один из доверенных помощников Ван Бюрена в Нью-Йорке, – и мы договорились опубликовать и распространить избранное из того, что уже выходило против администрации [Адамса] и в пользу генерала Джексона».
После победы Старого Гикори все эти редакторы и писатели, словно стервятники, слетелись в Вашингтон в ожидании награды. Среди них были Исаак Хилл из Нью-Хэмпшира, Нафанаил Грин из Массачусетса, Гидеон Уеллес из Коннектикута, Мордехай Ной из Нью-Йорка и Амос Кендалл из Кентукки. Они стали пресс-секретарями партии и за свои труды получили политические назначения, выгодные контракты на издания по государственному заказу, а некоторые и то и другое.
Политика в эпоху Джексона совершенно преобразилась. Когда в 1789 г. правительство впервые приступило к работе, большинство, если не все конгрессмены оставались на государственной службе один-два срока, после чего возвращались домой к своим повседневным делам. В то время политика еще не считалась профессией, которой можно заниматься всю жизнь, зарабатывая на этом деньги. После Англо-американской войны ситуация кардинально изменилась. Теперь в конгрессе работали годами и делали карьеру в политике. Но для этого конгрессмену нужно было каждые два года побеждать на выборах, а проще всего победы можно было достичь, создавая в штатах и округах мощные политические организации и добиваясь того, чтобы избиратели оставались довольны работой своего избранника. Понятно, что с этим был связан ряд неприглядных последствий: тут и подачки из бюджета, и конфликты интересов, и повсеместное взяточничество. Конечно, такое случалось и раньше, но с приходом демократии эти тенденции усилились и оставались неискоренимыми еще долгое время. Лоббисты, представлявшие интересы своих клиентов, стали активнее и настырнее.
Те, кого избирали, также изменились, и не всегда в лучшую сторону. Расширившаяся электоральная база способствовала тому, что на выборах нередко проходили кандидаты, не имевшие образования, знаний и опыта, необходимых, чтобы работать в конгрессе. Алексис де Токвиль, автор «Демократии в Америке», присутствуя на сессиях палаты представителей и сената, был потрясен увиденным. «При посещении палаты представителей в Вашингтоне, – писал он, – поражает вульгарное поведение участников столь высокого собрания. Бывает, что среди всех присутствующих не найдется ни одного достойного. Почти все они – люди темного происхождения, чьи имена не вызывают в уме никаких ассоциаций. В основном это деревенские юристы, дельцы, а то и люди из низших слоев общества». Действительно, в New York Tribune говорилось о депутате от Огайо Уильяме Сойере, одном из таких представителей низших слоев. В час дня он покидал свое место в палате, шел к окну в нише, разворачивал газетный сверток и извлекал оттуда колбасу себе на обед. Он пожирал колбасу, отряхивал крошки, выбрасывал газету и возвращался на место. Такой тип с деревенскими манерами, писала Tribune, из «забытого уголка в Огайо» – вот новый тип законодателя, который теперь заседает в конгрессе и принимает законы страны. Сравните этого Сойера с Мэдисоном, Эймсом, Седжвиком, Мюленбергом и другими, теми, кто прежде заседал в конгрессе и создавал правительство в соответствии с конституцией, и для вас станут очевидны явные перемены в работе правительства. Многие удивлялись, как сильно все изменилось за каких-то несколько лет. Современники были обеспокоены тем, что с ростом числа избирателей снизились требования к кандидатам на выборные должности.
В ряду самых очевидных перемен был сам Джексон, один из тех государственных деятелей от Вашингтона до Адамса, которые все без исключения могли служить примером выдающихся политиков. У Джексона было прозвище – Старый Гикори. Ни у одного из его предшественников прозвища не было, зато они были у многих будущих президентов: Мартина Ван Бюрена прозвали Маленьким Волшебником, Уильяма Генри Гаррисона – Типпикану, Джеймса Нокса Полка – Молодым Гикори, Закари Тейлора – Старым Рубакой. Такое отношение к президенту в те времена представлялось явным свидетельством упадка: казалось, что президенты Соединенных Штатов уже не те, что раньше, они поглупели, измельчали. Да и, пожалуй, за исключением Полка, ни одного из них нельзя рассматривать как первоклассного государственного деятеля.
И тем не менее Эндрю Джексон оказался одним из самых выдающихся руководителей в истории США. У него имелась программа реформ, которую он хотел воплотить в законы. В своем первом послании конгрессу он предложил заменить систему выборщиков всенародным голосованием, внеся соответствующие поправки к конституции, чтобы «справедливое выражение воли большинства» определяло, кто достоин стать президентом. Твердо веря в демократию, он определял ее очень просто: «Люди и есть правительство. Они управляют им через своих представителей и потому являются правительством, суверенной властью». В первом послании он вновь подтвердил, что «править должно большинство». Внесение поправки об отмене коллегии выборщиков стало бы гарантией того, что провальные выборы 1824–1825 гг. никогда не повторятся.
Джексон надеялся также уладить разногласия с зарубежными странами, в частности в том, что касалось денег, причитавшихся американцам за разграбление их имущества во время Наполеоновских войн. Десятилетиями Европа игнорировала эти обязательства, но президент решил во что бы то ни стало взыскать то, что иностранные государства задолжали американским гражданам. Он также намеревался искоренить коррупцию, которая, по его убеждению, просочилась в правительство при предыдущей администрации, и с этой целью он изменил практику назначения на должности. Противники назвали ее «системой дележа добычи»[16], он же именовал ее «ротацией служащих», заявляя, что «вокруг увольнений подняли слишком много шума». Те, кто занимает должность несколько лет, воображают, что имеют на нее законные права. «В стране, где государственные должности создаются исключительно на благо народа, ни один человек не имеет больше естественных прав на официальной пост, чем другой». Только путем периодической ротации чиновников мы можем «лучше укрепить нашу свободу».
