Сергей Попов - Автографы на картах

Всеволод Иванович же все это время бедствовал на берегу без палатки и продуктов, легко одетый. Костер не разжечь, ибо на песчано-илистом берегу ни щепки. За ночь тундра побелела от снега, на озерах образовался лед. Топором вырыл небольшую яму, чтобы хоть немного укрыться от пронизывающего ледяного ветра. Но долго не пролежишь — закоченеешь, поэтому гидрограф временами бегал для согревания. Так прошел день и еще ночь. Ближайший населенный пункт за полтысячи километров. Оставалось только ждать помощи. На третью ночь ветер стал ослабевать, но усилился мороз. Накатила слабость от голода. Но гидрограф работал — заводил и сверял хронометры.

Сняли Воробьева, полузамерзшего, опухшего лицом и исхудавшего телом, лишь на пятые сутки. К этому времени ветер стих окончательно. Обезуглившийся «Прибой», получив уголь с проходившего английского судна, смог наконец подойти к берегу.

Немало было таких высадок в жизни гидрографа. 8 августа 1929 года, как гласит сохранившийся акт, при высадке партии из восьми человек, среди которых был и Воробьев, на северную оконечность острова Белый шлюпку накрыло волной и затопило. Часть снаряжения погибла, о чем и был составлен акт, остальное на руках вынесли на берег. Воробьев в это время уже командовал «Инеем» и мог бы не заниматься астрономией — командирских обязанностей хватало. Но он любил этот сложнейший вид работ и знал, что лучше и быстрее его в экспедиции вряд ли кто их выполнит.

Карский гидрометеорологический комитет, который возглавлял Воробьев, в связи с приближавшимся Международным полярным годом, как и все геофизические организации, активизировал свою деятельность. С целью расширения программы научных наблюдений ему часто приходилось бывать на полярных станциях Марре-Саля, Новый Порт, Мыс Дровяной, Остров Белый, Диксон, Дудинка, находившихся в ведении комитета.

В 1931 году В. И. Воробьев возглавил гидрографический отдел Убекосибири и одновременно Обский отряд, а через год — Енисейский. Впервые при нем использовался самолет для гидрографических работ у таймырских берегов. На машине «Дорнье-Вааль» вместе с полярными летчиками А. Д. Алексеевым и В. С. Молоковым Воробьев совершил многочасовой разведывательный полет по маршруту Диксон — шхеры Минина — Диксон, в результате которого была уточнена береговая линия.

В тот год по Северному морскому пути совершил сквозной переход ледокольный пароход «А. Сибиряков». Переход стал началом широкого комплексного освоения советскими людьми высоких широт. В декабре 1932 года решением правительства создан союзный главк — Главное управление Северного морского пути (ГУСМП), перед которым была поставлена задача «проложить окончательно Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути». Задача в первую очередь гидрографическая.

Зима в Убекосибири прошла в ожидании больших перемен. Наконец пришел приказ о ликвидации управления и о передаче его дел Западносибирскому гидрографическому управлению, подчинявшемуся Гидрографическому управлению Главсевморпути. В новую организацию вместе с Воробьевым перешли П. А. Гущин, С. Г. Карандашев, С. Н. Кравков, П. Я. Напалков, А. И. Шабанин и другие гидрографы. Дела от начальника Убекосибири И. В. Андреева-Долгова принял А. С. Пестов, которому уже через год было поручено сформировать в Якутске Восточносибирское гидрографическое управление.

Дело в том, что центральная часть Северного морского пути — моря Лаптевых и Восточно-Сибирское до этого не имели постоянного гидрографического подразделения (об их исследовании мы расскажем позже). Деятельность управления по безопасности кораблевождения на Дальнем Востоке практически западнее острова Врангеля не распространялась. В 1924 году под руководством начальника управления Б. В. Давыдова выполнено правительственное задание по выдворению иностранцев с острова Врангеля. Во время тяжелого ледового рейса канонерской лодки «Красный Октябрь» (бывший портовый ледокол «Надежный») попутно с заданием на острове Врангеля были определены астро и магнитные пункты в бухтах Роджерса и Сомнительной и выполнен рекогносцировочный промер вдоль южного побережья острова.

Борис Владимирович Давыдов руководил управлением со дня его организации в 1922 году. «Выдающийся моряк старого флота, уже ко времени Октябрьской революции имевший за собой ряд полярных плаваний, Давыдов сумел в тяжелые и долгие годы гражданской войны на Дальнем Востоке проявить себя не только как лучший специалист-гидрограф, но также как талантливый и честный администратор, сохранивший к моменту укрепления Советской власти вверенное ему народное достояние»[89]. Это строки из приказа командования Рабоче-Крестьянского Красного Флота, который был прочитан во всех флотских соединениях 1 октября 1925 года ввиду кончины Б. В. Давыдова. Более четверти века в тяжелейших морских экспедициях он не знал, что такое насморк. А тут при вручении ему Золотой медали Ф. П. Литке за многолетнее исследование дальневосточных морей в уютном зале Географического общества простудился, что и стало причиной его смерти.

Интересно, что лишь помощник Давыдова Леонид Александрович Демин, несколько лет выполнявший морскую съемку Берингова пролива, был удостоен той же награды в 1947 году — с той же самой формулировкой. Гидрографическое исследование Восточного сектора Арктики явно отставало от Западного.

МОРСКИЕ ВОРОТА ЯКУТИИ

Арктические моря между устьями Енисея и Колымы до 30-х годов нашего века не имели своей гидрографической службы. Оно и понятно: не было здесь регулярного мореплавания, нечего было обеспечивать этой становившейся все более практической службе. После экспедиций Врангеля и Анжу и до создания в 1933 году Полярной гидрографии здесь не было, кроме упоминавшейся выше Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, даже специальных гидрографических экспедиций. Однако гидрографы всегда интересовались этим суровым и труднодоступным районом, в котором справедливо видели ключ ко всему Северному морскому пути. Именно поэтому они часто выступали инициаторами и участниками его исследований, правда, под флагом других ведомств.

Так, для организации первой русской полярной станции Сагастырь в дельте Лены, предпринятой Русским географическим обществом, в 1881–1884 годах гидрографы командировали двух высокообразованных офицеров — поручика корпуса флотских штурманов Николая Даниловича Юргенса и астронома-магнитолога Адольфа Егоровича Эйгнера. В составлении первой обстоятельной карты дельты Лены им помогал доктор медицины Александр Александрович Бунге. Позже он с геологом Э. В. Толлем производил комплексные исследования на севере Якутии, Чукотке, Таймыре, Шпицбергене, служил сотрудником Главного гидрографического управления. В якутской академической экспедиции Э. Толля в 1893–1894 годах астрономические, магнитные и метеорологические наблюдения выполнял гидрограф лейтенант Евгений Иванович Шилейко.

В снаряженной для поисков легендарной Земли Санникова в 1900 году Академией наук Русской полярной экспедиции Э. В. Толля участвовали три морских лейтенанта Н. И. Коломейцев, А. В. Колчак и Ф. А. Матнсен. Почти сразу же между начальником экспедиции и командиром экспедиционного судна «Заря» Коломейцевым возникли резкие разногласия по вопросу взаимоотношений кают-компании с рядовыми экспедиции — матросами. Разделились и мнения лейтенантов. Колчак был явно на стороне Коломейцева, требовавшего в отношении нижних чинов строгой военной дисциплины. Матисену больше импонировало желание Толля установить в экспедиции демократические, равноправные отношения. Ведь перед стихией все равны. Последнее мнение поддержало большинство ученых. Коломейцев под предлогом снабжения судна углем с разрешения Толля оставил «Зарю», Командование принял Матисен.

Лишь с третьей попытки лейтенанту Коломейцеву с каюром Расторгуевым удалось отыскать путь с места зимовки в архипелаге Норденшельда в устье Енисея. Жестокие морозы, нехватка продовольствия и топлива, а главное — полное несоответствие карты действительности дважды заставляли их возвращаться на судно. В течение всех этих поездок Коломейцев вел съемку, в результате чего западные побережья Таймыра легли на карту почти в современных очертаниях. Он много успел сделать за свою жизнь. Отличился в Цусимском бою, где, командуя миноносцем, спас штаб эскадры. Стал адмиралом, профессором Морской академии, одним из главных экспертов по Арктике, но именно таймырские съемки Коломейцева побудили советских гидрографов назвать его именем свое судно.