Стивен Левитт - FRICONOMICS ФРИКОНОМИКА МНЕНИЕ ЭКОНОМИСТА-ДИССИДЕНТА О НЕОЖИДАННЫХ СВЯЗЯХ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ И ЯВЛЕНИЯМИ
Что всегда интересовало Левитта, так это загадки и ребусы, с которыми человек сталкивается в повседневной жизни. Его исследования были призваны помочь всем, кто хочет узнать, как на самом деле работает окружающий их мир. В результате его необычный взгляд на вещи нашел отражение в статье Дабнера.
В глазах Левитта экономика — это наука с отличными средствами для получения ответов, но с большим дефицитом интересных вопросов. При этом сам он обладает исключительным даром задавать именно такие вопросы. К примеру: если торговцы наркотиками получают так много денег, почему они продолжают жить со своими родителями? Что опаснее — огнестрельное оружие или плавательный бассейн? Что именно привело к падению уровня преступности в последние десять лет? Действительно ли агенты по торговле недвижимостью принимают интересы клиентов близко к сердцу? Почему родители с темным цветом кожи дают своим детям имена, которые могут помешать их будущей карьере? Мошенничают ли школьные учителя, чтобы их ученики соответствовали высоким требованиям к успеваемости? Продажны ли борцы сумо?
Кроме того, каким образом у бездомного бродяги в рванине появились наушники за 150 долларов? Многие люди — включая и его коллег — отрицают, что Левитт занимается экономикой как таковой. Однако он всего лишь подвел так называемую унылую науку к ее первоначальной цели: объяснению того, как люди получают желаемое. В отличие от большинства ученых, он не боится исследовать разные странности, подмеченные им лично. Не пугают его также анекдоты и истории из жизни (зато ужасно пугают вычисления). Он интуитивист.
Он готов просеять кучу данных, чтобы найти один интересный факт, на который не обратил внимание никто другой. Он всегда ищет способ измерить тот или иной эффект, который “зубры” экономики объявили неизмеримым. Его неизменные интересы — хотя он говорит, что сам никогда не занимался ничем подобным, — это мошенничество, коррупция и преступления.
Необыкновенное любопытство Левитта оказалось привлекательным и для тысяч читателей New York Times. После выхода статьи его засыпали вопросами и всевозможными загадками, причем не только из компании GeneralMotors, команды New York Yankees и Сената США. Письма приходили также от родителей, заключенных и даже от человека, который двадцать лет вел учет продажи бубликов. Бывший чемпион “Тур де Франс” обратился к Левитту с просьбой помочь доказать, что ни одно нынешнее спортивное состязание не обходится без допинга. Даже Центральное Разведывательное Управление поинтересовалось, может ли Левитт помочь им поймать людей, отмывающих “грязные” деньги, и террористов.
Все эти обращения лишь усилили глубокую веру Левитта в то, что современный мир, несмотря на изобилие белых пятен, не является непостижимым. Если задавать правильные вопросы, он может оказаться даже более интересным и интригующим, чем мы себе представляли. Главное — это усвоить новый взгляд на окружающие нас вещи и события.
Поэтому издатели Нью-Йорка решили уговорить Левитта написать книгу.
“Написать книгу? — переспросил он. — Но я этого не хочу”. К тому времени у него уже накопилось на миллион интересных загадок больше, чем времени для их решения. Кроме того, он никак не видел себя писателем. Поэтому он сказал, что его это не интересует: “Разве что мы с Дабнером попробуем сделать это вместе”.
Конечно, соавторство идет на пользу далеко не всем. Однако мы все же решили проверить, может ли эта книга быть интересной людям. Мы думаем, что это нам удалось, и надеемся, что вы с этим согласитесь.
ВВЕДЕНИЕ
Всегда есть что-то, чего мы не знаем
В котором излагается главная идея данной книги, а именно: если мораль отражает, каким бы мы хотели видеть мир, то экономика демонстрирует, каков он в действительности.
Почему общепринятая точка зрения так часто бывает неправильной… Как “эксперты” — от криминалистов до агентов по торговле недвижимостью и политологов — искажают факты… Почему знание о том, что и как нужно измерять, является ключом к пониманию современной жизни… Что вообще представляет собой “фрикономика”?
Однажды Левитт был приглашен на заседание Society of Fellows — почтенного интеллектуального клуба при Гарвардском университете, который, помимо всего прочего, распределяет стипендии для молодых ученых. При этом чувства, которые он испытывал, были весьма смешанными. С одной стороны, было бы совсем не плохо получить деньги для проведения собственных исследований в течение трех лет и не быть связанным никакими обязательствами. С другой же, ему было неудобно, поскольку он никогда не считал себя большим интеллектуалом и авторитетом для начинающих коллег. Кроме того, собрание проходило за обедом, на котором присутствовали всемирно известные философы и историки. И Стивен боялся, что ему не о чем будет говорить уже к концу первой перемены блюд.
Через некоторое время к нему обеспокоенно обратился один из старших коллег: “Послушайте, мне никак не удается четко определить для себя тему вашей работы. Не могли бы вы сформулировать ее?”
Это была простая и вполне обычная просьба, но Левитт был загнан в угол. Он понятия не имел о том, какой была его объединяющая тема и не был уверен, что она у него вообще была.
Тогда в разговор включился Эмертия Сен, будущий лауреат Нобелевской премии в области экономики, аккуратно сформулировавший тему Левитта так, как он ее видел.
“Да, — с готовностью подтвердил Левитт, — это моя тема”. А потом второй коллега предложил другую тему.
“Вы совершенно правы, — сказал Левитт, — и это моя тема”.
И так продолжалось довольно долго, пока в разговор не вмешался известный философ Роберт Нозик.
“Сколько вам лет, Стив?” — спросил он.
“Двадцать шесть”.
Нозик повернулся к другим ученым: “Господа, ему двадцать шесть лет. Зачем ему вообще иметь какую-то объединяющую тему? Может быть, он собирается стать одним из тех людей, которые настолько талантливы, что не нуждаются в ней. Ему будут просто задавать вопрос, он будет просто отвечать, и все будет замечательно”.
Журнал New York Times от 3 августа 2003 года
Все, кто жил в Соединенных Штатах в начале 1990-х и хоть немного интересовался выпусками новостей или читал газеты, понимают, что значит испугаться до смерти [1].
Всему виной был необычайно высокий и постоянно растущий в те годы уровень преступности. В предыдущие несколько десятилетий кривая преступности напоминала восхождение альпинистов и теперь, казалось, достигла вершины. Убийства из огнестрельного оружия, как преднамеренные, так и в порыве гнева или по неосторожности, стали вполне обычным делом. Это же касалось угонов машин, торговли наркотиками, грабежей и изнасилований. Насилие на улицах американских городов стало ужасным и постоянным спутником их жителей. И ситуация обещала стать только хуже, гораздо хуже. Именно об этом в один голос твердили все эксперты.
Причиной всему был так называемый суперхищник [1.1]. К тому времени он был повсюду. Он смотрел на вас с первых полос газет и журналов, нагло высовывался из толстых правительственных отчетов. Он имел вид тощего городского подростка, в руках которого был дешевый пистолет, а в сердце не было ничего, кроме жестокости. При этом по стране бродили тысячи таких, как он, что давало повод говорить о поколении убийц, готовых столкнуть Америку в пучину хаоса.
В 1995 году криминалист Джеймс Алан Фокс подготовил для генерального прокурора США отчет, в котором безжалостно и подробно описал ожидаемый всплеск подростковой преступности [1.2]. При этом Фокс говорил о двух вариантах возможного развития событий: оптимистичном и пессимистичном. Он считал, что при оптимистичном варианте уровень убийств, совершенных подростками, вырастет, по сравнению с прошлым десятилетием, всего на 15%; при пессимистичном же этот уровень должен был вырасти более чем в два раза. “Следующая волна преступности настолько ухудшит положение вещей, — заявил он, — что 1995 год покажется нам детским лепетом”.
Остальные криминалисты, политологи и другие подобные им предсказатели давали примерно такой же ужасный прогноз. Согласился с ними и президент Клинтон: “Мы знаем, что у нас есть около шести лет, чтобы уменьшить уровень детской преступности, иначе наша страна будет ввергнута в хаос. И мои преемники не будут говорить речи о прекрасных возможностях глобальной экономики; они будут пытаться сохранить вместе душу и тело людей на улицах этих городов” [1.3]. Короче говоря, на борьбу с преступниками были сделаны немалые ставки.
