Бессознательное: мифы и реальность - Павел Соболев
В другом эксперименте (Костандов, 2004. С. 124) показано, что у страдающих алкоголизмом неосознаваемое слово "водка" вызывает более интенсивную активацию коры мозга, нежели ряд нейтральных слов. Тогда как реакция на эту же "водку" у группы здоровых людей ничем не отличалась от реакции на прочие нейтральные неосознаваемые слова.
Или другой пример: испытуемым на экране демонстрируется чётко осознаваемое ими мужское лицо с нейтральным эмоциональным выражением. Но параллельно с этим производится сверхкороткая (длительностью от 4 до 20 миллисекунд, то есть от 0,4/100 до 2/100 секунды) демонстрация слов — в случае с первой группой испытуемых это слово «счастливый», а в другой группе — «сердитый».
Данные слова не преодолевают порога осознания. Они воспринимаются испытуемыми лишь как мелькнувшая рябь на экране.
Но затем, когда людей просят описать виденное ими лицо, они характеризуют его как более тёплое, приятное, если им демонстрировалось слово «счастливый», и как менее дружелюбное, если демонстрировалось слово "сердитый" (Костандов, 2004. С. 31).
Факт смыслового определения любого стимула в связи с индивидуальным опытом каждого человека на бессознательном уровне даёт колоссальную пищу для размышлений.
«Отрицание бессознательного неизбежно закрывает естествоиспытателю путь для нахождения причинных связей и отношений между отдельными явлениями психической жизни человека. Важнейшее свойство сознания — его прерывистость, то есть наличие перерывов между отдельными его элементами, нередко отсутствие между ними видимых связей. Понятие бессознательного заполняет пробелы между сознательными психическими явлениями. Это даёт возможность изучать все психические функции у человека — вплоть до самых высших — с позиций детерминизма, а это основной и обязательный принцип любого научного исследования. Таким образом, бессознательное — это гносеологически необходимая категория». (Костандов, 2004. С. 19).
К настоящему времени исследований о влиянии неосознаваемых стимулов на психику человека проведено невероятное множество. Число подобных исследований даже на территории России или бывшего СССР впечатляет. Изначально загадочный феномен теперь превратился в нечто совершенно обыденное — особенно с распространением компьютерных технологий тахистоскопическое предъявление визуальных стимулов стало доступно каждому, кто этим хоть сколько-нибудь интересуется.
В другом эксперименте (Eagle, 1959) двум группам испытуемых в сверхбыстром режиме предъявлялись два разных изображения. Одной группе демонстрировалась картинка, на которой подросток угощает человека тортом, а другой группе — картинка, где тот же подросток бьёт этого человека ножом. Продемонстрированные в сверхбыстром режиме эти изображения не успевали осознаваться испытуемыми. Но, несмотря на факт неосознания, эти изображения всё же влияли на отношение испытуемых к предъявленной дальше третьей картинке — на которой этот же подросток был изображён спокойно стоящим, то есть в нейтральном контексте. Эта картинка предъявлялась в нормальном режиме, вполне достаточном для осознания с целью получения характеристики личности изображённого подростка. В итоге люди из той группы, которая изначально в сверхбыстром неосознаваемом режиме видела этого подростка, вручающего человеку торт, оценили его положительно, а люди из второй группы, которая видела перед этим неосознаваемое изображение подростка, наносящего человеку удар ножом, оценили его отрицательно.
Точно по этой же схеме испытуемые лучше оценивали изображение человека, если ему на неосознаваемом уровне предшествовала какая-либо позитивная сцена (изображение котят или пары влюблённых). Если же в сверхбыстром режиме были показаны негативные сцены (изображение трупа или оборотня), то предъявленное далее в обычном режиме изображение человека оценивалось более отрицательно. Что интересно, если испытуемым тахистоскопически демонстрировать фотографии лиц с нейтральным, счастливым или же негативным выражением, то можно обнаружить у них и соответствующие копирующие сокращения мимических мышц, хотя сами они осознанно никаких лиц разглядеть не успевают (Dimberg, 2000). Как указывает Дэвид Майерс, студенты оценивали свои научные идеи более негативно в том случае, когда на неосознаваемом уровне им предъявлялось изображение нахмуренного лица их преподавателя (Майерс, 2010).
Предъявление неосознаваемого слова (сверхкороткая экспозиция на 1/100 сек) ускоряло дальнейшие попытки распознавания слова из набора букв, предъявляемого на осознаваемом уровне (Дормашев, Романов, 1999). К примеру, первоначально испытуемому тахистоскопически демонстрируют слово, которое он не успевает осознать, затем ему в обычном режиме предъявляют ряд букв и просят как можно быстрее определить, слово это или просто бессмысленный набор букв. В том случае, когда неосознанное слово по смыслу было связано с дальнейшими словами, показанными в обычном режиме, то они распознавались гораздо быстрее. Причём интереснее всего феномен проявил себя, когда на неосознаваемом уровне человеку показывали слово "palm", что в английском языке имеет двойное значение — как "пальма" и как "ладонь". Не успев осознать это слово, дальше люди получали буквы и должны были сказать, бессмысленный ли это их набор, либо конкретное слово. После неосознанного восприятия слово "palm" с двойным значением (омоним), люди гораздо быстрее всех прочих слов были способны осознавать из предъявленного набора букв такие слова, как "mapl" ("клён") и "wrist" ("запястье"). То есть на бессознательном уровне со всей очевидностью происходила смысловая обработка слова "palm", где и вскрывалось его отношение как к деревьям (пальма) так и к руке (ладонь). И уже дальше формировалась установка выискивать среди предъявляемых наборов букв слова, имеющие отношения либо к деревьям, либо к руке. Именно такие слова и распознавались на порядок быстрее, чем все остальные.
И, конечно, всё это происходило за считанные мгновения.
В другом эксперименте (Swinney, 1979) испытуемому зачитывалось предложение "Человек не удивился, обнаружив в углу комнаты несколько пауков, тараканов и жучков".
"Жучки" это тоже омоним — у него имеется как значение "насекомое", так и "подслушивающее устройство". Целью эксперимента и являлось определить, как двусмысленность слова влияет на скорость распознания других слов, предъявляемых в дальнейшем.
После прослушивания предложения о тараканах и жучках, испытуемому демонстрировали пары слов, которые он должен был озвучить как можно быстрее. Во всех этих парах первым непременно шло слово "жучки". Дальше уже пары различались по второму слову: были пары "жучки — муравей", "жучки — шпион" и "жучки — шить". То есть в первом и втором случаях была явная смысловая связь между словами, где использовались оба омонимические значения слова "жучки". Слово же "шить" было нейтральным в этом смысле.
В итоге выяснилось следующее: после демонстрации слова "жучки" такие слова, как "муравей" и "шпион" распознавались одинаково быстро, в то время как нейтральные слова (типа "шить") распознавались труднее, с
