Карен Армстронг - Поля крови. Религия и история насилия
Без сомнения, эти политические задачи занимали бен Ладена непосредственно после теракта 11 сентября, хотя ссылался он и на волю Божию. В своем видеопослании, выпущенном 7 октября 2001 г., он хвастался: «Бог поразил Америку в один из ее жизненно важных органов. Ее величайшие здания уничтожены»{1719}. Это были здания, которые «олицетворяли военную и экономическую мощь Америки»{1720}. Пять раз бен Ладен применил к Соединенным Штатам слово «кафир» (неверный), хотя имел в виду не религиозные воззрения, а нарушение мусульманского суверенитета в Аравии и Палестине{1721}. В тот же день президент Джордж Буш объявил о начале операции «Несокрушимая свобода» – войны с «Талибаном» в Афганистане. Как и в случае с первым крестовым походом против ислама, много говорилось о свободе: «Мы защищаем не только наши драгоценные свободы, но и свободу людей повсюду»{1722}. Он заверил народ Афганистана, что Соединенные Штаты ничего против него не имеют, а поражать будут лишь военные цели. Обещал авиапоставки еды, лекарств и предметов первой необходимости. А всего лишь через неделю после теракта Буш дал понять, что Америка не собирается воевать с исламом: «Лицо террора – это не подлинная вера ислама. Ислам не таков. Ислам есть мир. Эти террористы несут не мир. Они несут зло и войну»{1723}. Подобно бен Ладену, Буш в своей речи, старательно выдержанной в секулярных тонах, разделил мир на два лагеря: добро и зло. «В этом конфликте не может быть нейтральной стороны. Если какое-либо правительство спонсирует преступников и убийц невинных людей, оно само становится преступником и убийцей»{1724}.
Манихейские воззрения Буша отражали подход неоконсерваторов, игравших важную роль в его администрации и питавших почти мистическое убеждение: ничто не должно сдерживать уникальную историческую миссию Америки в XXI в. «Война террору» означает войну с любыми силами, которые угрожают американской гегемонии на планете. Вообще в неоконсерватизме иногда усматривают нечто религиозное, поскольку он требует абсолютной верности своей доктрине и не допускает никаких отклонений от нее{1725}. Так политика секулярной нации оказалась пропитанной квазирелигиозным пылом и убеждением. На Соединенных Штатах лежит миссия развивать повсюду всемирный свободный рынок, единственную правильную экономическую систему. Такая установка звучит не слишком религиозно, но она находила отклик у ста миллионов американских евангеликов, сторонников Буша, которые все еще считали Америку «градом на холме».
В первые три месяца войны с Афганистаном, где «Талибан» дал приют «Аль-Каиде», казалось, что все идет замечательно. «Талибан» был побежден, члены «Аль-Каиды» рассеяны, а Соединенные Штаты устроили крупные военные базы в Баграме и Кандагаре. Однако появились и зловещие предзнаменования. Хотя Буш приказал обращаться с пленниками гуманно и в соответствии с Женевской конвенцией, на практике войскам разрешалось «несколько отходить от правил» (коль скоро на террористов не распространяются правила, касающиеся военнопленных). Буш подчеркивал, что это не война с исламом, но на деле все выглядело иначе, ибо с религиозными чувствами не слишком считались. Скажем, 26 сентября 2002 г. в Тахаре захватили в плен группу моджахедов. Согласно одному мусульманскому отчету, американцы «подвесили одного моджахеда за руки на шесть дней, допрашивая об Усаме бен Ладене». Наконец, сдались и стали спрашивать о его вере. Он ответил, что… верит в Аллаха, Пророка Мухаммада и святой Коран. Услышав это, американские военные сказали: «Твоего Аллаха и Мухаммада здесь нет, а Коран есть. Посмотрим, что он сделает нам». После этого один американский солдат принес святой Коран и стал мочиться на него. К нему присоединились другие солдаты Штатов и Северного альянса{1726}.
Презрение американских войск к исламу было очевидным. Однако это не означает, что они считали себя участниками войны с исламом. Скорее, необычный характер кампании («война с террором», «война особого рода») изменил правила игры. При такой терминологии Соединенные Штаты считали себя свободными от правил, которые существуют в обычном конфликте{1727}. Судя по всему, действующие войска полагали, что на террористов не распространяется защита, полагающаяся обычным солдатам.
С 11 сентября Соединенные Штаты, которые все еще считают себя милостивым гегемоном, при поддержке союзников на неопределенное время задерживали людей, отрицающих прямое участие в каком-либо конфликте, проводили жестокие и унизительные допросы и посылали узников в страны, практикующие пытки. Уже в декабре 2001 г. сотни узников – через процедуру под названием «чрезвычайная выдача заключенных» – оказались в Гуантанамо и Диего-Гарсия, где подвергались «стрессу и физическому принуждению» (пыткам){1728}. Сообщения об издевательствах в американских тюрьмах стали частыми и почти рутинными. Они наводят на мысль, что военные и политические власти попустительствуют систематической жестокости{1729}. И еще одно тревожное явление в «войне с террором»: большое число жертв среди мирного населения. В первые три месяца погибло 3000 мирных граждан – примерно столько же жизней унес теракт 11 сентября в Нью-Йорке, Пенсильвании и Вашингтоне. Впоследствии еще тысячи афганцев, потерявших дом, умерли в лагерях для беженцев{1730}. А война все продолжалась, и потери все росли и росли: в период 2006–2012 гг. погибло 16 179 мирных афганцев{1731}.
Началась вторая волна терактов, руководимых «вторым поколением» «Аль-Каиды». В декабре 2001 г. британец Ричард Рейд попытался взорвать самолет, пронеся бомбу в ботинке. Эта попытка не удалась, но были и удачные: взрыв на острове Джерба в Тунисе (апрель 2002 г.) и взрывы около ночных клубов на острове Бали, унесшие жизни более двух сотен человек (октябрь 2002 г.). Правда, после неудачной попытки Иймана Фариса уничтожить Бруклинский мост большая часть центрального командования «Аль-Каиды» была либо уничтожена, либо взята в плен. Поэтому крупные теракты прекратились{1732}. Казалось, что ситуация улучшается. Однако в марте 2003 г. Соединенные Штаты, Великобритания и их союзники вторглись в Ирак, невзирая на громкие протесты международного сообщества и мусульманского мира. Основанием для вторжения стало подозрение, что Саддам Хусейн обладает оружием массового уничтожения и поддерживает «Аль-Каиду». Впоследствии выяснилось, что оба обвинения были беспочвенными.
Это не мешало Соединенным Штатам выдавать себя за носителя свободы. «Если мы должны использовать силу, – обещал Буш американскому народу, – Соединенные Штаты и наша коалиция готовы помочь гражданам освобожденного Ирака»{1733}. «Мы не стремимся создать империю, – настаивал он в другой раз. – Наша нация ищет свободы для себя и для других»{1734}. Подбадриваемый неоимпериалистическими интеллектуалами вроде Ниалла Фергюсона, режим Буша уверился: ради освобождения можно использовать и колониальные методы вторжения и оккупации{1735}. Америка насильно сделает Ирак частью свободной всемирной экономики и изменит политическую ситуацию на Ближнем Востоке, создав либеральное, демократическое и прозападное государство. Это государство будет поддерживать Израиль, перейдет на рыночный капитализм, а по ходу дела обеспечит Соединенные Штаты военной базой и доступом к обширным нефтяным ресурсам.
1 мая 2003 г. Буш приземлился на самолете «Викинг» на палубу американского авианосца «Авраам Линкольн», где возвестил о победном конце иракской войны{1736}. «Мы сражались за свободу и мир во всем мире, – сообщил он собравшимся войскам, – благодаря вам тиран пал и Ирак свободен». В этой политической речи слышались отголоски священной войны. Ибо военными действиями американского народа руководил сам Бог: «Все вы – все в этом поколении наших вооруженных сил – исполнили высочайшее историческое призвание». Буш процитировал пророка Исаию: «Куда бы вы ни шли, вы несете весть о надежде – весть древнюю и одновременно новую. Вы говорите узникам “Выходите”, и тем, которые во тьме, “Покажитесь”»{1737}. Используя эти библейские слова, которые Иисус применял к собственной миссии{1738}, Буш показал, что его администрация считает свою политику в чем-то мессианской.
Зловещая ирония – эти слова об освобождении узников. Ибо в октябре 2003 г. СМИ опубликовали чудовищные фотографии: американская военная полиция пытает иракских пленных в Абу-Грейб, одной из печально известных тюрем Саддама. Впоследствии выяснилось, что почти такие же пытки имели место в тюрьмах, которыми заведовали британцы. Эти снимки показали иракскую войну с более неприглядной стороны, чем официальные американские реляции. Раздетые, с закрытыми лицами, корчащиеся на полу иракцы выглядели потерявшими человеческий облик и абсолютно беспомощными перед силой Америки{1739}. Солдаты словно давали понять: «Мы стоим высоко, а они – низко; мы чистые, а они – грязные; мы сильные и смелые, а они – слабые и трусливые; мы величественные, а они – как животные; мы богоизбранные, а они чужды всему божественному»{1740}. «На фотографиях – мы», – сказала покойная Сьюзен Зонтаг. Нацисты были не единственными, кто совершал зверства. Американцы также на это способны, «если уверуют, что пытают тех, кто принадлежит к низшей и презренной расе и религии»{1741}. Солдаты явно не считали свое поведение недостойным и не боялись наказания. «Для потехи же», – сказал рядовой Линди Ингленд, который на фотографиях тащит за собой узника, как собаку. Официальное расследование заключило: солдаты вели себя подобным образом «просто потому, что имели такую возможность»{1742}.
