Карен Армстронг - Поля крови. Религия и история насилия
В августе 1996 г. он провозгласил «декларацию войны» против Соединенных Штатов и Израиля («альянса крестоносцев и сионистов»), которых обвинял в «агрессии, нечестии и несправедливости против мусульман»{1674}. Он осудил американское военное присутствие на Аравийском полуострове, уподобив его израильской оккупации Палестины, а также американскую поддержку, оказываемую коррумпированным правительствам исламского мира. Его критику вызвали антииракские санкции Израиля и Соединенных Штатов, по его словам, повлекшие за собой смерть миллиона иракцев. В феврале 1998 г. он создал «Всемирный исламский фронт против сионистов и крестоносцев», заявив, что на всех мусульманах лежит религиозная обязанность нападать на Соединенные Штаты и их союзников «в любой стране, где это возможно» и изгнать американские войска из Аравии{1675}. В идеологии бен Ладена обозначились три совершенно новые темы{1676}. Во-первых, основным врагом он назвал Соединенные Штаты, а не русских, сербов или мусульманских «правителей-отступников». Во-вторых, он призвал атаковать Соединенные Штаты и их союзников повсюду (в том числе в Америке) – необычный шаг, ибо террористы обычно избегали операций за пределами собственной страны, которые стоили бы им международной поддержки. В-третьих, хотя бен Ладен никогда полностью не отходил от терминологии Кутба, он развивал преимущественно панисламские темы и особенно сосредотачивался на тяготах, которые переносят мусульмане во всем мире.
Последнее было особенно важно для бен Ладена и позволяло ему утверждать, что его джихад носит оборонительный характер{1677}. В своей «декларации войны» он развивал складывавшуюся в мусульманском мире культуру обид и утверждал, что веками «народ ислама страдал от агрессии, нечестия и несправедливости, которые совершал альянс крестоносцев и сионистов»{1678}. В пропагандистских роликах «Аль-Каиды» эти слова пускали в сопровождении хорошо подобранных кадров: израильские солдаты гонятся за палестинскими детьми; груды трупов в Ливане, Боснии и Чечне; палестинский ребенок, застреленный в Газе; разбомбленные и срытые бульдозерами дома; слепые и искалеченные пациенты недвижно лежат в больничных палатах. Как показал опрос людей, завербованных «Аль-Каидой» после 1999 г., большинством из них все еще руководило желание помочь страждущим{1679}. «Я не знал, чем именно могу помочь, – сказал один саудовский пленный в Гуантанамо, – но я шел не сражаться, а помогать людям»{1680}. Фейсал аль-Духайиль не был благочестивым мусульманином, но его настолько ужаснула телепередача о бедственном положении чеченских женщин и детей, что он немедленно пошел в добровольцы{1681}. Несмотря на антиамериканскую риторику бен Ладена, ненависть к Соединенным Штатам не была основным чувством его новобранцев. По-видимому, она появлялась позже, в ходе «промывки мозгов» в пакистанских лагерях «Аль-Каиды», куда посылали всех, и даже тех, кто хотел воевать в Чечне. Мусульмане из Буффало (штат Нью-Йорк), известные как «лакаваннская шестерка», впоследствии объясняли, что покинули тренировочный лагерь в 2001 г., ибо были шокированы антиамериканизмом{1682}.
Ссылки бен Ладена на «альянс крестоносцев и сионистов» эксплуатировали конспирологические страхи, распространенные в мусульманских странах, где непрозрачность правительства затрудняет получение точной информации{1683}. Эта теория объясняет масштаб бедствий, иначе, казалось бы, необъяснимый. Исламисты часто цитируют хадис, который в классический период был не слишком известен, но обрел популярность во время нашествий крестоносцев и монголов{1684}. «Народы соберутся против вас со всех частей света», – сказал Пророк своим спутникам. И мусульмане будут беспомощны, ибо «слабость (вахн) поселится в ваших сердцах». Но что такое «вахн»? «Любовь к миру сему и страх перед смертью», – ответил Мухаммад{1685}. Мусульмане стали мягкотелыми и оставили джихад, ибо боятся умирать. Однако единственная их надежда состоит в том, чтобы вернуть мужество сердцу ислама. Отсюда и важность акций, связанных с мученичеством: они показывают миру, что мусульманам больше не страшно. Беды столь тяжелы, что выбор невелик: сражаться или погибнуть. Кроме того, радикалы любят цитировать коранический рассказ о Давиде и Голиафе, который завершается словами: «Сколько малочисленных отрядов победило многочисленные отряды по воле Аллаха!»{1686} Значит, чем могущественнее враг, тем более героический характер носит борьба. Конечно, убивать мирных жителей жалко, но – полагают бойцы – крестоносцы и сионисты также проливали невинную кровь. А Коран заповедует возмездие{1687}. Поэтому мученик должен держаться отважно, стоически в себе подавляя жалость и нравственное отвращение к ужасным поступкам, которые он трагически вынужден совершить{1688}.
Вожди «Аль-Каиды» планировали «зрелищную» атаку, состоявшуюся в итоге 11 сентября 2001 г., довольно длительное время. Им не сразу удалось найти подходящих исполнителей. Ведь нужны были люди, разбирающиеся в технике, знакомые с западным обществом и способные действовать независимо{1689}. В ноябре 1999 г. Мохаммед Атта, Рамзи Биналшибх, Марван аль – Шеххи и Зиад Джаррах направлялись (как они думали) в Чечню. Однако по дороге их перенаправили на конспиративную квартиру в Кандагаре. Они происходили из хороших семей, изучали инженерное дело и технологию в Европе (Джаррах и аль-Шеххи были инженерами, а Атта – архитектором) и легко могли вписаться в американское общество, проходя подготовку как пилоты. Они принадлежали к группе, ныне именуемой «гамбургская ячейка». Из всех четырех только Биналшибх хорошо знал Коран. Никто из них не учился в медресе (которые часто винят в мусульманском терроризме) – ходили в светские школы. А Джаррах, пока не познакомился с этой группой, и особо верующим-то не был{1690}. К аллегорезе и символическим толкованиям они не привыкли и со своим научным образованием тяготели не к скептицизму, а к буквалистскому пониманию Корана, сильно отличающемуся от традиционной мусульманской экзегезы. Не было у них и подготовки в области традиционной юриспруденции. Поэтому их познания в области магистрального мусульманского права можно назвать в лучшем случае поверхностными.
Изучая исполнителей теракта 11 сентября и тех, кто с ними тесно работал (в общей сложности 500 человек), психиатр-криминалист Марк Сейджман выяснил, что лишь у 25 % из них было традиционное исламское воспитание; две трети склонялись к секуляризму, пока не познакомились с «Аль-Каидой»; остальные были новообращенными{1691}. Какое уж тут знание ислама! Многие были самоучками, а некоторые всерьез взялись за Коран уже в тюрьме. Быть может, полагает Сейджман, проблема не в исламе, а в незнании ислама{1692}. Саудовцы, которые участвовали в теракте 11 сентября, получили ваххабитское образование, но находились под влиянием не столько ваххабизма, сколько панисламистских идеалов, которые зачастую вызывали недовольство у ваххабитских улема. Видеопослания Ахмеда аль-Газнави (погиб в самолете, который рухнул в Пенсильвании) и Абдулазиза аль-Омари (был в первом самолете, врезавшемся во Всемирный торговый центр) делают сильный акцент на страданиях мусульман во всем мире. Однако, хотя Коран заповедует мусульманам приходить на выручку своим братьям, закон шариата запрещает насилие против мирных жителей и использование огня в ходе военных действий, как и атаки на страну, в которой мусульманам разрешено свободно исповедовать свою религию.
Мохаммед Атта, глава «гамбургской ячейки», вдохновлялся глобальной концепцией Аззама, полагая, что всякий дееспособный мусульманин обязан защищать своих братьев и сестер в Чечне и Таджикистане{1693}. Однако террористическая деятельность, к которой склонилась данная группа, была бы чужда Аззаму. Когда умеренные члены уходили из ячейки, их заменяли другие, разделявшие взгляды Атты. По мнению Сейджмана, в таких закрытых группах, изолированных от иных мнений, «дело» становится средой, в которой ее члены живут и дышат{1694}. Они привязывались друг к другу, делили еду и кров, вместе молились и смотрели бесконечные видеосюжеты о чеченских баталиях{1695}. Более того, они глубоко сопереживали тяготам мусульман в далеких краях. Благодаря современным средствам массовой информации люди в одной части света могут находиться под влиянием далеких от них событий – нечто невозможное в былые эпохи! – и проецировать эти далекие истории на собственные проблемы{1696}. Это крайне искусственное состояние сознания.
