Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
https://goo.gl/EZPxVk
Рисунок 59. Карта показывает острова, на которых найдены «flatwing» самцы («плоскокрылые» самцы, то есть, с редуцированными зубчиками звукового аппарата). Кроме того, показан конкретный год, в котором мутантные (немые) самцы впервые обнаружены на островах: Кауаи, Оаху, Гавайи. Рисунок взят из работы (Pascoal et al., 2012).
К сожалению, точное время, сколько именно лет сверчки Teleogryllus oceanicus просидели на этих островах, не эволюционируя, неизвестно. Потому что неизвестно, когда именно сверчки этого вида попали на острова Гавайского архипелага. Отмечается только, что ареал распространения этих сверчков (по многочисленным островам Тихого океана) и генетическое разнообразие их популяций – хорошо согласуются с предполагаемым маршрутом расселения древних полинезийцев (Tinghitella et al., 2011). Если сверчки попали на Гавайские острова вместе с древними полинезийскими переселенцами, то это случилось, как минимум, полторы тысячи лет назад. Однако не исключена возможность, что сверчки проникли на Гавайские острова гораздо позже. Например, с торговыми судами европейцев.
Ну а когда конкретно могла попасть на Гавайские острова паразитическая муха Ormia ochracea – такую информацию я, к сожалению, вообще найти не смог. Единственное, что могу сказать – сегодня ареал обитания этой мухи простирается по всей южной части США, а также в Мексике. И вот, еще и на Гавайях.
Поэтому я не могу оценить, как долго сверчки подвергались нападкам паразитической мухи, прежде чем решили найти выход из создавшейся ситуации, дружно переломав свои «скрипки». К сожалению, пока неизвестно, и каким именно генетическим способом сломали себе «скрипки» два процента сверчков острова Гавайи (это, видимо, предмет будущих исследований). Зато известно, что сверчки островов Кауаи и Оаху сломали себе «скрипки», скорее всего, совершенно независимым образом. Но при этом поразительно дружно!
В связи со столь удивительными совпадениями, поневоле напрашивается вопрос – а что же это, собственно, было?
1. Это были обычные, совершенно случайные мутации, просто они так счастливо совпали, что случились почти одновременно (с разницей всего 3 года)?
2. Или, может быть, этот вид сверчков просто всегда так мог? То есть, «немые» сверчки – всегда являлись частью внутривидовой изменчивости этого вида? В рамках такого предположения следует обратить самое пристальное внимание на 2 % онемевших сверчков с острова Гавайи, которые онемели несмотря на то, что на этом острове давление паразитической мухи Ormia ochracea, кажется, является очень низким. Неужели сверчки острова Гавайи заранее готовятся эволюционировать нужным образом, в ожидании будущего насилия со стороны паразитических мух? То есть, еще до возникновения такой необходимости? Или, может быть, часть сверчков вида Teleogryllus oceanicus всегда появлялись на свет именно «немыми»? И может быть, всегда использовали тактику «упасть на хвост» поющему сверчку, и подождать рядом с ним самку? Но в таком случае, от этого «примера эволюции» просто ничего не остаётся. В смысле, никакой эволюции.
3. Или, может быть, мы опять наблюдаем эволюцию по волшебству? Примеры которой мы уже обсуждали выше. Действительно, мы снова наблюдаем классическую картину эволюции по волшебству – разные популяции биологического вида попадают в новый географический регион… и начинают стремительно и синхронно изменять свой морфотип сходным образом (не обращая внимания на то, что одинаковый результат достигается разными генетическими способами).
В общем, и с «онемевшими сверчками» тоже, может быть, не всё так просто (как это казалось после первой публикации на эту тему).
В этом свете можно упомянуть еще одно исследование на тему «сверчков, скрипок и паразитических мух». Видимо, вдохновившись стремительными эволюционными изменениями, которые продемонстрировали сверчки, переломавшие свои «музыкальные инструменты» в ходе защиты от паразитической мухи, авторы работы (Beckers & Wagner, 2012) решили посмотреть, а как будут вести себя другие виды сверчков, защищаясь от этой же мухи. Дело в том, что обсуждаемая паразитическая муха Ormia ochracea на всем протяжении своего ареала паразитирует, как минимум, на 10 разных видов сверчков (Beckers & Wagner, 2012). При этом данная муха особенно активна только в определенное время суток. Примерно в течение 2 часов после захода солнца. В то время как сверчки, на которых паразитирует данная муха, ведут ночной образ жизни, и могут стрекотать в течение всей ночи, от заката до рассвета.
В связи с этим, авторы работы (Beckers & Wagner, 2012) предположили, что в случае серьезного паразитического давления со стороны этой мухи, сверчкам было бы крайне выгодно снижать свою песенную активность именно в те часы, когда активна данная муха. И соответственно, повышать свою брачную активность после того, как активность паразитической мухи снизится.
Более того, такое поведение было бы выгодно не только самцам сверчков, но еще и их самкам, потому что самки сверчков тоже иногда «попадают под раздачу» паразитической мухи. Ведь самки, так же как и паразитическая муха, привлекаются песнями своих кавалеров, поэтому их «дорожки» вполне могут пересечься вблизи стрекочущих самцов.
И вот, авторы работы (Beckers & Wagner, 2012) предположили, что в тех местообитаниях, где паразитические мухи Ormia ochracea обильны, самцы сверчков должны были в ходе эволюции так изменить свое поведение, чтобы меньше стрекотать сразу после заката (когда муха особенно бодра), и больше стрекотать в более поздние часы. И таким образом, данные популяции будут отличаться «режимом стрекотания» от тех популяций, где паразитическая муха редка, и соответственно, фактор её паразитического давления на популяции сверчков – тоже низок.
Для проверки своего (весьма логичного) предположения авторы работы (Beckers & Wagner, 2012) взяли сверчков из 6 разных популяций, подвергающихся высокому паразитическому давлению. Вплоть до того, что в некоторых популяциях риск заражения личинками паразитических мух для самцов сверчков доходил до 60 %. То есть, этот риск был в два раза выше, чем на озвученном острове Кауаи, где самцы сверчков сэволюционировали менее чем за 5 лет (переломав свои скрипки) под давлением этих же паразитических мух. Авторы исследования сравнили самцов сверчков, взятых из этих 6 популяций (с высоким риском заражения) с самцами сверчков, взятых из других 6 популяций сверчков с низким риском заражения…
И оказалось, что никакой разницы хотя бы в каких-нибудь параметрах стрекотания между самцами из популяций с высоким риском паразитизма, и самцами из популяций с низким риском паразитизма – нет. Самцы обеих категорий одинаково активно стрекотали сразу после заката (то есть именно тогда, когда паразитическая муха, в основном, «выходит на охоту») и далее всю ночь напролёт. Невзирая на повышенную опасность заражения во время стрекотания сразу после заката (Beckers & Wagner, 2012).
Получается, что повышенное давление естественного отбора в популяциях с высоким риском паразитизма не смогло привести даже к незначительным эволюционным изменениям в брачном поведении самцов!
Причем в отличие от Гавайских островов, эти популяции сверчков обитают в Калифорнии, то есть, на континенте, где они взаимодействуют с паразитической мухой Ormia ochracea уже, наверное, многие тысячи лет. И тем не менее, никаких эволюционных изменений в поведении самцов (в биологически целесообразную сторону).
Исходя из таких результатов исследования (Beckers & Wagner, 2012) – полном отсутствии хотя бы каких-нибудь эволюционных изменений в течение многих тысяч лет, «ум ноженных» на публикации о независимом «эволюционном онемении» сверчков сразу на двух островах: Кауаи, Оаху (и наверное, еще и на острове Гавайи) за период времени всего 10 лет… Исходя из таких фактов, приходится сделать вывод, что «эволюция» сверчков способна только ломать им «скрипки». И больше ни на что.[175]
Сами авторы работы (Beckers & Wagner, 2012) попытались объяснить свой анти-эволюционный результат тем, что, наверное, в популяциях континентальных сверчков половой отбор (борьба за внимание самки) имеет настолько напряженный характер, что полностью подавляет давление обычного естественного отбора. Даже в тех случаях, когда риск заражения смертельным паразитом доходит до 60 %.
