Боб Вудворд - Признание шефа разведки
Военные разведывательные службы — АНБ, РУМО, управления сухопутных войск, ВВС, корпуса морской пехоты — почти не высказали озабоченности по поводу положения в Мексике. Располагавшая армией примерно в 120 тысяч человек, Мексика в стратегическом плане особого интереса не представляла.
За исключением ФБР, министерств торговли и финансов — трех наименее важных из разведывательных ведомств, — Кейси остался почти в одиночестве. Он решил оказать давление на собравшихся.
— Прошу провести голосование по вопросу о том, какова возможность возникновения полного хаоса в Мексике, — заявил он, ударяя по столу. Лично он считал, что такая вероятность составляла 50 на 50. Называя одного за другим сидящих за столом, Кейси получил поддержку только от тех же трех ведомств.
— Можно считать, что, судя по вашей реакции, шансы составляют один к пяти, — заявил Кейси, пытаясь достичь компромисса.
Ему никто не ответил.
— Я хочу, чтобы проект был соответствующим образом переработан, — приказал Кейси, — и эта цифра — 20 % вероятности возникновения хаоса в Мексике — была внесена в оценку. Без указания такой вероятности нельзя докладывать оценку президенту.
Хортон был доволен, что мнение профессионалов на его стороне. Кейси удалось добиться упоминания о 20 процентах, поскольку он председательствовал на совещании.
После совещания Кейси, обругав Хортона, приказал Гербу Мейеру переписать основные положения оценки.
Хортон пожаловался Гейтсу, и последний согласился проследить за работой Мейера. Однако вскоре сам Хортон подключился к разработке нового варианта, исправляя ошибки в изложении исторических фактов, сглаживая наиболее резкие формулировки. Оценка не должна походить на сценарий страшного суда, как этого хотел Кейси. Окончательный вариант оказался довольно нечетким. Несколько военных разведывательных служб в бросающемся в глаза примечании на первой странице отметили свое несогласие с прогнозом о том, что в Мексике имеется 20-процентная вероятность революционного взрыва.
Окончательный вариант с грифом «Секретно» был направлен в адрес нескольких сот официальных лиц администрации, но был, очевидно, прочитан лишь единицами. Хортон недоумевал. Конкретным результатом, к которому привело появление оценки, было лишь принятие решения о направлении в Мексику дополнительных сотрудников ЦРУ для работы против советских представителей. Но ведь оценка составлялась не ради этого. По крайней мере, успокаивал себя Хортон, он добросовестно делал свое дело. Однако чем больше он думал о случившемся, тем большее беспокойство испытывал. Все это стоило ему лично очень дорого. Хотя Кейси и извинился после совещания, их взаимоотношения были окончательно испорчены. Кейси подозревал его, а он подозревал Кейси.
Потерпев катастрофу в Иране, ЦРУ считало, что оно сможет обезопасить себя, предсказывая революции, хаос и бедствия. Придерживаясь такой линии, оно никогда не дало бы неверной оценки. В равной степени оно не могло дать верное представление о реальной обстановке, подготавливая документы, поднимающие необоснованную тревогу.
Иран оставил после себя страшный рубец, даже более ужасный, чем думал Хортон. Он слышал, что Кейси предупреждал резидентов в странах Латинской Америки: «Ищите аятоллу — человека, который поведет за собой разгневанные массы». Подобные представления еще широко бытовали в ЦРУ.
У Хортона были на Кейси и другие обиды. Генерал Пол Ф. Горман, командующий американскими войсками в Панаме, сообщал, что, судя по сведениям из Сальвадора, президент Дуарте назначает на командные посты в армии офицеров, не запятнавших своей репутации компрометирующими поступками в области прав человека.
— Почему этого нет в наших информационных документах? — спросил Кейси Хортона и приказал ему навести справки.
Хортон доложил Кейси, что эта информация включена в ежедневную разведывательную сводку, рассылаемую высшим должностным лицам.
— Никто не читает этот мусор, — перебил Кейси. Его слова означали, что ни президент, ни госсекретарь, ни министр обороны, ни советник по национальной безопасности не обращали особого внимания на эту сводку. Со стороны Кейси это было неосторожное замечание. Как будто совершенно секретная ежедневная разведывательная сводка была побочным продуктом информационной деятельности ЦРУ.
Вполне возможно, что Кейси не имел этого в виду. Ведь именно Кейси всегда выступал за ограничение доступа к этой сводке. Запрещал ее фотокопирование и очень огорчался, когда ее небольшие части появлялись в средствах массовой информации. Но в этой ремарке отразились жесткость Кейси и тенденция давать выход своему постоянному раздражению. Ведь его сотрудники прилагали большие усилия к тому, чтобы качественно составлять этот важный документ. Если директор называет сводку «мусором», более чем вероятно, что подобным же образом он высказывается о ней и в других местах. И эта точка зрения может стать известной тем, кто, не разгибая спины, ежедневно трудится над подготовкой этого документа.
В течение года пребывания Хортона на посту начальника информационной службы ЦРУ по странам Латинской Америки ему пришлось пережить и ряд других неприятных моментов. Кейси хотел, чтобы была сделана оценка состояния оппозиционных сил на Кубе. У Хортона не было достоверной информации по данному вопросу, поскольку ЦРУ такими сведениями не располагало. Возможности ЦРУ на Кубе были ограниченными, Хортон пришел к выводу, что внутренняя оппозиция режиму Кастро была незначительной. Но такой вывод не устраивал Кейси, и он отнесся к нему с подозрением, полагая, что Кастро должен иметь значительное число противников.
Вообще Кейси испытывал радость и удовольствие лишь тогда, когда получаемая разведывательная информация подтверждала его концепцию или соответствовала политике администрации.
В 1983 г., как раз перед выборами в Аргентине, Хортон начал работать над составлением национальной разведывательной оценки, чтобы попытаться спрогнозировать результаты выборов. Получалось, что адвокат Рауль Альфонсин, придерживающийся центристско-левых взглядов, глава партии Радикальный гражданский союз, может победить. Хортон доложил об этом Кейси. Кейси проворчал что-то невнятное. Хортон разъяснил, что после восьми лет военной диктатуры победа Альфонсина, возможно, будет благом для Аргентины. Однако, учитывая его взгляды, вероятно, это не самый лучший вариант для Соединенных Штатов.
Кейси с удивлением посмотрел на Хортона и спросил:
— А что, Альфонсин марксист-ленинист?
Хортон недоумевал, почему у директора центральной разведки возник именно такой вопрос.
Альфонсин победил.
Через несколько дней после рассылки оценки по Мексике Хортон пришел к Гейтсу и заявил о своем намерении уйти из ЦРУ. Он готов остаться только до подбора себе замены. Поскольку замены не появилось, Хортон в следующей беседе с Гейтсом сказал:
— Мой контракт заканчивается в конце мая. Почему бы мне после этого не уйти из ЦРУ?
Г ейтс с ним согласился.
Хортон испытывал неприятные чувства. Может быть, это не совсем справедливо по отношению к Кейси, но, по его мнению, суть ситуации заключалась в следующем: Кейси, подобно главному исполнительному директору большой корпорации, пришел на этот пост, чтобы получить для себя максимум возможного. Конечно, Кейси считал себя старым сотрудником Управления стратегических служб. Он с уважением относился к разведывательной работе. Но если будут искать козла отпущения за просчеты в Центральной Америке, им, конечно, будет не Кейси и не Рейган. Все повесят на ЦРУ. Именно сейчас закладываются семена для нового гигантского скандала — проведение расследований по примеру комиссий Черча и Пайка.
Хортон знал, что Кейси достоин похвалы за поддержание контактов со многими нужными людьми. И, как показал случай с Мексикой, не все они разделяют его мнение на мировые дела. Кейси был слишком груб с людьми и с ним, Хортоном, тоже.
Хортон считал, что Кейси не слишком привязан к ЦРУ, не совсем понимает необходимость для разведки быть независимым органом. ЦРУ снова стало инструментом администрации, используя который она пыталась навязать миру свою точку зрения. Слишком много было искажений и подделок. Хортон чувствовал, что он не может долго «стоять на воротах». Он не хотел быть и страдальцем.
Была еще одна причина для принятия Хортоном решения уйти из ЦРУ. Смысл ее состоял в том, что он просто не смог ужиться с Кейси. Директор центральной разведки был задирой и хулиганом.
* * *Через десять дней после брифинга, заставившего меня задуматься над вопросом о том, какой информацией о Каддафи «напичкало» меня ЦРУ — направленной или объективной, я вылетел в Триполи.
Подобно большинству визитеров, много дней я прождал встречи с ливийским лидером. Наконец, один из его переводчиков поселился рядом со мной на двенадцатом этаже гостиницы «Баб-Эль-Бахар». Большую часть дня и ночи мы провели за разговорами или чтением, ожидая приглашения на беседу. Усталость расслабила нашу скованность. Когда утром мы вышли прогуляться на свежий холодный воздух к морю, переводчик, высокий, крепко сложенный человек сказал, что его особенно угнетает разгром внутренней оппозиции в стране. Он указал, что имеются тысячи политических заключенных, высказывавшихся против революции или против Каддафи.
