Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления
Значит, во-первых тебе нужен авторитет, во-вторых тебе нужна методология, а в-третьих — хорошо, поверили твоей лжи. Твои сторонники поверили. Ты им сказал — сто тысяч было, двести. Они — «ууу!» И мы чувствуем — зашибись. И что они сделали? Они успокоились. Расслабились. Ты их не мобилизовал, сказав: «Мужики, тут, тут и тут всё хорошо, а тут, тут и тут все плохо! Исправляйте ошибки». А ты им напел что-то в уши, они расслабились, раскатали губы и проиграли. Никогда нельзя врать! Ленин всё в политике понимал. Солжешь — потеряешь авторитет, солжешь — не мобилизуешь, солжешь — методологию не применишь настоящую.
Дальше. Это ещё не всё. Как только ты солгал, кто-то эту твою ложь поддерживает, а кто-то нет. Люди делятся на тех, кто твою ложь поддержал, и сказал «Да-да, у нас на ВДНХ было 20 000, я сам это чувствовал», и тех, кто говорит, «не мужики, там не так всё было». Где проходит граница? По одну сторону оказываются дураки и коньюктурщики. А по другую сторону, все те, кто более или менее трезво способен оценить процесс, кто переживает за него, кто хочет, чтобы он на следующем этапе стал другим, правда? А ты-то уже солгал. Значит, с этого момента ты должен гладить по головке дураков и коньюктурщиков и поднимать их на тех людей, которые болеют за дело. Значит ты не только всех расколол, ты выбрал себе худшую часть, и на неё оперся. Но как только ты на неё опёрся, а эту отбросил, ты уже проиграл, значит ты не хочешь победы. Вот Ленин то это понимал. И любой человек в серьёз занявшийся политикой, вот рукава засучивший, и начавший это делать, это понимает. А богадельня не понимает! Коммунистическая богадельня не понимает, патриотическая богадельня не понимает, либеральная богадельня тем более не понимает. Все не понимают. Потому что никто власти не хочет!
Я не говорю при этом, что ты должен опираться на паникёров и критиканов. Которые будут «А-а-а, всё погибло, всё ужасно, нет-нет, там вообще никого не было». Ты ведёшь войну, ты должен воодушевлять. Поэтому с одной стороны ты должен крикнуть ура, с другой стороны кого-то стукнуть по голове, а с третьей стороны кого-то поощрить. У тебя сложная стратегия, ты все время ведёшь войско куда-то. Это война! Она ведется где? В реальности! Как только ты эту реальность, как говорят ученые, элиминируешь, или попросту испаряешь, ты превращаешь всё в дурдом. Виртуализируешь политику. И оказываешься где? В сортире!
А что нужно, для того что бы в нём не оказаться? Что нужно помимо воли, ума, который ты непрерывно дисциплинируешь тренировками, шлифуешь, насилуешь разного рода тренингами, информацией и всем чем угодно, какой-то человеческой глубины, вооруженности этого ума правильной теорией, как опять правильно говорил Ленин: нет такой теории — нет ничего. Что кроме этого нужно? Нужна ещё некая вещь, под названием «связь с реальностью». У нас в театре это называлось: знание жизни, как основа творческого взаимодействия актёра и режиссера.
Нужна связь с реальностью, элементарная. Мне скажут, ну как может её не быть у живых нормальных людей, которые выводят других, которые кем-то командуют, которые, в конце концов, не в Кащенко же сидят, и не под кайфом непрерывным находятся.
Объясняю с помощью некого сравнения. Вот вы идёте в лес. В августе. Хороший лес. Только что прошёл тёплый дождь. Солнышко. Вы точно знаете, что есть грибы и ягоды. Что лес грибной и ягодный. И для того, что бы вы собрали много грибов или ягод нужно много. У вас должен быть талант грибника. Нужно чувствовать гриб. У вас должно быть желание залезть в эти кусты и лазить по ним, что бы эти грибы искать. У вас должна быть удача. Если это ягоды, я опять могу перечислить, что нужно. Но помимо всего прочего вы должны находиться в лесу? Вот вы элементарно должны находиться в лесу. Вы не можете сидеть дома и говорить, какие у вас качества, как у грибника, и почему наполниться ваша корзина. Но она не наполниться. Никогда не наполниться.
А как только вы начинаете лгать, сначала по мелочам, приписывая противнику одни цифры митингующих, а значит одну логику политического поведения, а себе другие цифры, такие же лживые, и другую логику политического поведения, вы отказываетесь идти в лес. Вы подменяете то, что происходит в реальности — то есть лес, сидением дома. И не соберёте вы там грибов. И не важно, какой вы грибник. И не важно, какой у вас талант поиска ягод. И не важно, какой прошел дождик.
Дождик прошел политический офигительный в ходе парламентских выборов, и шансы возникли замечательные. И что? Нужно же туда идти, в эту реальность. Нужно связь с нею устанавливать. А в противном случае это Кащенко. И я считаю, что если люди не понимают того, о чем я сейчас говорю, и что я буду повторять с настойчивостью психоаналитика, что конфликт был между Путинным и Зюгановым, и он назывался игрой «выборы 2012» и там были все возможности. А этот конфликт при участии Зюганова или его полнейшей политической бездарности подменили другим конфликтом — конфликтом между Немцовым и Путиным, или между Медведевым и Путиным. Но это, как бы закрытая часть игры. Ну, скажем между Немцовым и Путиным. Кем хотите? Между Касьяновым и Путиным. Хотите кем? Удальцовым и Путинным? Навальным и Путинным? Кем угодно. Но Зюганова не стало! Элиминировали его. И в этом была игра. А дальше начали разрушать Россию, потому что конфликт между Путиным и Зюгановым означал альтернативу между национально-буржуазным и социалистическим развитием России. А конфликт между Немцовым и Путиным означал альтернативу между национально-буржуазным прозябанием России и крахом. Это два разных конфликта, две разные стратегии.
И что же делают люди? Они уничтожают реальность. Они ненавидят её, они уничтожают её как угодно. Словом. Идиотскими, вонючими, дурацкими словами. Вот я ознакомился с тем, как вопрос об «Историческом процессе», моё участие в нём, обсуждает Петровская, Ларина и Сванидзе. Ещё раз об этом «Историческом процессе». У меня вот есть интуиция. Я ей доверяю. Я, конечно, доверяю не только ей. Доверяй, но проверяй. Бывает, но не регулярно, но у меня есть определенная интуиция, которой я верю полностью. Вот я знаю, ещё один шаг вперед, ещё одна передача «Исторический процесс», и я на пенсии. А я не хочу на пенсию. Вот я не знаю, что будет без передачи. Возникнет что-то другое. В конце концов, после передачи «Суд времени» была пауза и вышла замечательная передача «Суть времени», которая сделала больше, чем «Суд времени». Это другое дело, что я буду делать. Вот ещё одна передача «Исторический процесс», вот вышел я на эту замечательную передачу, где Сванидзе с Кесилёвым махались шашками, вот вышел я на неё вместо Киселёва — и я на пенсии.
Я в роли Киселёва или в роли Сванидзе. Всё кончено для меня. У меня мать по этому поводу обсуждала с бабушкой переход на работу с ГосЛитИздата, где она был, я не помню, кажется, старшим редактором, получала больше двухсот рублей в Институт Мировой Литературы, где она должна была быть младшим научным сотрудником со степенью и сто девяносто получать. Ну и бабушка говорила: «Зачем такое понижение? И вообще, тебе же нравится работа». И мама сказала, что: «Да, конечно, она мне нравится. Но только если я останусь в ГосЛитИздате, то я уже должна приглядеть то место на полке, на которое я поставлю вазу, которую мне подарят, когда я пойду на пенсию». Бабушка спросила: «А в институте Мировой Литературы?» Мама говорит: «А там неизвестно, что будет». «Ну, это серьёзный аргумент», — сказала бабушка и согласилась с дырой в семейном бюджете.
Вот я точно знал, что я должен зарезервировать себе ту вазу, которую мне подарят на втором канале, когда я окажусь на пенсии. И это была интуитивная причина, по которой — всё. Я ещё не помню, в январе, в конце декабря сказал, что всё, я дальше не играю по этим правилам. Мне сказали: «Ну, всё-таки, февраль…» Я отыграл. Это уже была никакая не передача «Исторический процесс». Никакой там истории не было. Там обсуждался митинг. Я докрутил эту спираль до Поклонной. И всё. А о чём надо говорить со Сванидзе? После Поклонной, после всех этих метаморфоз, при этом катастрофическом состоянии дел. О чём надо говорить со Сванидзе, при условии такого раскола в обществе. Вы мне не объясните? Я не понимаю, о чём. Говорить уже больше не о чем.
Что-то совершенно другое начинается в нашей жизни. Совсем другое. И об этом «другом» надо поговорить, но только, поскольку, передача называется «Смысл игры», то перед тем, как поговорить об этом «другом», давайте всё-таки дотянем до конца сюжет с численностью митингов, и с тем, что из этого вытекает. Сюжет с ложью и правдой.
Оранжевые неумолимо раскручивали спираль своей митинговой активности. И помогали им в этом американцы. Такт за тактом. 24 декабря, собрав митинг на Воробьёвых горах, мы показали, что не все ещё легли под Болотную. А казалось, что все. Мы сожгли эту белую ленточку и сделали всё остальное. Потом, в серии передач «Исторический процесс» мы дали информационно-идеологический бой Болотной. Ключевым моментом этого боя была передача, где участвовали Рыжков и Собчак, которые пришли высокомерными победителями, а ушли оттуда на карачках. И Рыжков кричал: «Боже мой, боже мой, какие мы идиоты, зачем мы согласились сюда придти». Потом началось формировании широкой антиоранжевой коалиции, антиоранжевого комитета. На самом деле, я-то лично формировал его намного раньше в закрытом режиме. Потом произошла Поклонная, на которой мы действительно сломали хребет этой оранжевой гадине. А потом мы показали, что мы готовы развивать спираль и дальше. Что мы не хотим эскалации, наоборот, предлагаем всячески, настаиваем на том, чтобы был мир, и чтобы был договор о легитимности. Общественный договор по этому поводу. Но если люди захотят эскалации, а то, что люди сорвали этот договор о легитимности, говорит о том, что они хотели эскалации… «То тогда, — сказали мы, — мы, как законопослушные граждане, чтящие конституцию и всячески чурающиеся экстремизма, тем не менее, дадим вам адекватный ответ и на это. На всё, что угодно».
