Александр Терентьев - Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме
В начале июня Клинтон выступила с воинственным заявлением, обвинив Москву в том, что она снабжает Дамаск военными вертолетами. И хотя Госдепартамент затем дал задний ход, признав, что Россия шлет в Сирию не новые вертолеты, а отремонтированную старую технику, приобретенную еще в советский период, русофобы в Конгрессе продолжали бить в набат: «Какая разница между новыми машинами и теми, которые отправляются в Москву, чтобы там с них смыли кровь и выслали обратно? – вопрошал сенатор Джон Маккейн. – Ведь в любом случае это боевая техника, которая косит ряды сирийских повстанцев!»[730]
В итоге, российское судно с боевыми вертолетами Ми-25, предназначенными для Дамаска, было остановлено в Шотландии. Тем временем, в сирийский порт Тартус вошла эскадра российских военных кораблей (в том числе два больших десантных судна «Николай Фильченков» и «Цезарь Куников»). А телеканал Аль-Арабийя распространил информацию о том, что в ближайшее время, якобы, на территории Сирии пройдут масштабные военные учения, в которых примут участие вооруженные силы России и Китая.
В этой ситуации Владимир Путин совершил турне по странам Ближнего Востока, которые граничат с Сирией (он посетил Израиль и Иорданию). Важнее всего была для него, конечно, позиция Иерусалима. Израиль – ближайший союзник США в регионе, но многие реалисты здесь очень настороженно относились к призывам западных стратегов во что бы то ни стало скинуть алавитский режим. В Иерусалиме осознавали, что на смену алавитам в Сирии придут радикальные сунниты, а поскольку в другой ключевой стране арабского мира – Египте ведущей политической силой постепенно становились «Братья-мусульмане», которые давно уже призывали разорвать Кэмпдэвидский договор с Израилем, в итоге на Ближнем Востоке вновь может сформироваться коалиция, противостоявшая еврейскому государству в войну Судного дня.
Конечно, официальные чиновники повторяли заклинания американских союзников о том, что президент Асад лично несет ответственность за многочисленные жертвы среди мирного населения, и не может оставаться у власти. Однако в истеблишменте многие втайне надеялись, что Россия сумеет отстоять свою позицию и сделает все, чтобы остановить гражданскую войну в Сирии. «Россия не имеет обязательств перед сирийским лидером, но у нее есть обязательства перед самой Сирией, которая была и остается нашим самым сильным оплотом в регионе, – заявил Путин на переговорах в Иерусалиме. – Следует хорошенько взвесить и понять, будет ли оппозиция, которая придет к власти, тем что хочет Запад, или это будет нечто совершенно противоположное»[731].
И эти слова оказались созвучны настроениям израильских реалистов. Более того, идея Путина привлечь к мирному урегулированию в Сирии соседний Иран не была воспринята в Иерусалиме в штыки. Ведь израильтяне понимали, что лучше привлечь Тегеран на данном этапе, чем дождаться прямого вмешательства ИРИ во внутренние дела Сирии, поводом для которого могут стать волнения в курдских регионах, угрожающие перекинуться на иранский Курдистан.
Всю неделю накануне Женевской встречи по сирийскому вопросу, которая состоялась 30 июня 2012 года, мировые СМИ активно распространяли слухи о том, что Россия вот-вот сдаст Башара Асада. Началось все еще с саммита «двадцатки» в мексиканском Лос-Кабосе, когда Путин заявил, что Москва может согласиться на смену власти в Сирии, если она произойдет конституционным путем. Западные журналисты истолковали это заявление как «поворот на 180 градусов». Британский премьер Дэвид Камерон уверял всех, что несмотря на небольшие разногласия, которые остаются у западных стран и России, президент Путин четко дал понять, что не хотел бы видеть Асада во главе Сирии»[732]. И хотя глава российского МИД Сергей Лавров сразу же назвал слова Камерона «чистейшей воды неправдой», в преддверии женевской конференции самые авторитетные западные издания опубликовали информацию, полученную якобы из надежных дипломатических источников о том, что Москва готова изменить свою позицию. Сообщалось, что российские переговорщики согласилась с формулировкой спецпосланника ООН Кофи Аннана, заявившего, что в так называемое «правительство примирения» могут войти представители правящего режима, но только не президент Асад, «руки которого по локоть в крови». Однако, в действительности, Россия продолжала стоять на своем. «Какого-либо вмешательства извне и навязывания рецептов мы не можем поддержать. Это касается и судьбы сирийского президента»[733], – заявил 28 июня Сергей Лавров. В результате, на встрече в Женеве Москва настояла на том, чтобы в итоговом заявлении не содержалось требования исключить из процесса урегулирования «какую-либо группу». Ведущие мировые державы попытались создать иллюзию консенсуса, заявив, что к концу года в Сирии будет создано «правительство примирения», которое устроит всех заинтересованных игроков. Однако верилось в это с трудом, особенно учитывая тот факт, что прикормленные Западом сирийские повстанцы с ходу отвергли возможность переговоров с представителями администрации Башара Асада.
Несмотря на расхождения в сирийском вопросе, когда на саммите «двадцатки» в мексиканском Лос Кабосе, проходившем 18–20 июня 2012 года, состоялась долгожданная встреча Путина и Обамы, американский президент изо всех сил старался расположить к себе российского коллегу. Обама дал понять, что он выступает против того, чтобы увязывать отмену поправки Джэксона-Вэника с принятием закона Магнитского (республиканцы, имеющие большинство в Палате представителей призывали использовать по отношению к России политику «кнута и пряника» и принять единый законопроект).
Правда, политологи отмечали, что президент США не сможет наложить вето на знаковый правозащитный закон, если он будет принят на Капитолийском холме. К тому же, малейший намек на то, что он недостаточно тверд с Россией, был чреват для Обамы большими политическими рисками.
Но эксперты уверяли, что Обама готов рисковать, поскольку в случае своего переизбрания надеется уломать Путина заключить очередное «эпохальное» соглашение о ядерном разоружении. Причем, как предсказывали многие, когда у него «появится поле для маневра», президент, действительно, будет готов к серьезным уступкам в вопросе о создании американской системы ПРО. На Западе гадали только, согласится ли российский лидер на вторую серию перезагрузочной мелодрамы. «Три года назад, – писала The Washington Post, – Путин уже предоставил Медведеву возможность попытать счастья с Обамой, наблюдая со стороны, к чему это может привести, и, похоже, полностью разочаровался в перезагрузке»[734]. «Путин превратился в яростного антиамериканиста в эпоху Буша, который отличался крайне пренебрежительным отношением к России, – отмечал американский политолог Харлан Уллман. – И хотя Обама провозгласил «перезагрузку» в реальности он ничего не сделал для развития российско-американских отношений. Поэтому Путин, вероятнее всего, вернется к жесткой линии и не будет слушать нравоучения от западных «строителей демократии». Он прекрасно помнит судьбу Горбачева, который начал проводить демократические реформы по их рецептам и потерял Советский Союз»[735].
Оптимисты в США уверяли, что проблема в том, что Путину давно уже надоели протокольные мероприятия и ситуация, когда все нудные представительские обязанности выполнял партнер по тандему, его вполне устраивала. «Путину намного интереснее встречаться с представителями крупного бизнеса, – писал The American Thinker, – и если у Медведева хорошо получается кушать гамбургеры с Обамой, пусть он это и делает»[736]. Но куда более распространенной была точка зрения реалистов, которые подчеркивали, что Путин поворачивается к Западу спиной и всерьез задумывается о стратегическом союзе с Китаем. Его успешный визит в Пекин 5–6 июня 2012 года в США многие восприняли как вызов. Ведь после того как он отказался участвовать в заседании «восьмерки», и в буквальном смысле слова проехался галопом по Европам, эта поездка должна была, судя по всему, продемонстрировать миру, кто является для Москвы главным внешнеполитическим партнером.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В 2008 году Соединенные Штаты охватила обамамания. Молодой харизматичный сенатор от Иллинойса собирал гигантские стадионы, очаровывал толпы людей и, казалось, стоит ему занять Овальный кабинет, как в Америке начнется «золотой век». Многим он представлялся целеустремленным и решительным лидером, способным вписать свое имя в историю. Стоило только посмотреть, как Обама взбегает по ступенькам, чтобы произнести очередную «эпохальную речь»… Он заставил Америку поверить в перемены и забыть о депрессии, охватившей ее в период позднего Буша.
