Сергей Катканов - Священная Русская империя
Похоже, что нашим правителям это действительно непонятно. Они — люди совершенно безыдейные, мир идей — этой чужой для них мир, они вообще очень смутно представляют себе, что это такое, и про национальную идею они говорят только с одной целью — желая получить универсальную отмычку к сердцам одновременно всех своих граждан. Идея нужна им только как инструмент управления. Людям у которых ни какого мировоззрения не было и нет, очень трудно объяснить, что носители диаметрально противоположных убеждений не могут быть вдохновляемы общей идеей.
Итак, национальная идея это не та идея, которая объединит всех граждан страны, не та идея, которая всем понравится. Национальная идея — это концентрированное выражение предназначения народа. Это выражение основной положительной доминанты народа. Это выражение той исторической роли, которую должен сыграть народ. Или, как сказал Веллер: «национальная идея — это смысл жизни в национальном масштабе».
Народ в значительной своей части может забыть о своём призвании и предназначении. И тогда национальная идея значительной части народа покажется не близкой, даже и вовсе чужой. Но другой идеи у народа уже не будет. Можно следовать чужим идеям, но они так и останутся чужими. Каждый народ максимально приспособлен к тому, чтобы идти по своему и только по своему пути. Пойдешь по чужому пути — не только не поставишь рекорда, но и вообще до финиша не доберешься.
Итак, если мы сегодня выразим и сформулируем национальную идею, она у нас очень многим не понравится. Это не только потому, что русские уже сто лет блуждают на вообще не пойми каких путях и капитально подзабыли кто они есть. И поэтому, конечно, но главное в другом. Ни у одного народа национальная идея ни когда не объединяла весь народ. Большинство народа, пожалуй, лучшую часть народа она объединяла, но ни когда весь народ в полном единодушии не приходил в восторг от собственной национальной идеи. Вы уже догадались, почему? Потому что идею на хлеб не намажешь.
Национальная идея — штука очень суровая, а порою и откровенно безжалостная. Дурачки, которые ищут национальную идею, хотят, чтобы в результате все пришли в восторг. На самом деле, провозглашение национальной идеи — дело страшное. Это потребует он народа жертв, самоотречения и подавления всех, кому эта идея не понравилась. Вокруг своей, корневой, глубинной идеи в лучшем случае удастся сплотить большинство, но всех — ни когда. И не только потому, что у других людей могут быть другие идеи, но и потому что значительной части людей не каких идей на хрен не надо. Они совершенно не озабочены смыслом жизни в национальном масштабе, да и вопросом о смысле своей собственной жизни они ни когда себя не мучили. Это всегда так. Иначе — не бывает. И, участвуя в реализации некой общей национальной идеи, эти люди будут делать то, чего они делать не хотят. И восторга на их лицах вы не увидите.
Вот каравеллы Колумба плывут через Атлантику. Какая у адмирала идея? В широком смысле — проторить новые пути для всего человечества. А о чем мечтает каждый матрос? Разбогатеть. Адмирал ради своей идеи готов даже на нищету, хотя вовсе к ней не стремится. Он готов и на смерть, хотя не ищет смерти. Другие шагнут дальше его могилы, а он будет делать то, что должен и сделает то, что сможет. Матросы ради своей мечты готовы и пострадать маленько и рискнуть немножко, но смерть перечеркивает их мечту, смерть для них — полная бессмыслица.
И вот идея адмирала и мечта матросов входят в непримиримое противоречие. Команда требует повернуть назад. Если адмирал пойдет за своей идеей, а не за мечтой матросов, которые сейчас уже мечтают просто выжить, он вздернет на рее несколько самых шумных смутьянов, по спинам остальных пройдется палкой, и тогда каравеллы снова поплывут вперед. Ребята, это без вариантов, ни одна идея в истории человечества не была бы реализована, если бы вопросы выбора пути решались общим голосованием. Большинство, если без палки, всегда пойдет не за возвышенной идеей, а за обывательской мечтой. Только для идейного человека реализация его идеи и есть мечта. А много ли таких?
Только вот ведь что удивительно: если каравеллы доплывут, осуществится как идея адмирала, так и мечта команды. И счастливые матросы, зашивая золото в свои пояса, благодарно посмотрят на адмирала и подумают: «А правильно он этих вздернул», хотя вздернули не их по чистой случайности.
Итак. Поймите. Наконец. Национальная идея и народная мечта почти никогда не совпадают. При демократии, когда вопросы решаются большинством голосов, никакой национальной идеи не может быть. Всегда победит обывательская народная мечта. А какая русская мечта? А вы почитайте русские народные сказки. Там нет идей, там мечты. И вот вам русская мечта — Емеля лежит на печи, которая сама едет, а щука исполняет все желания.
Сегодня русская мечта — поменьше работать, побольше получать. И чтобы цены не росли. И чтобы ни каких мигрантов — нет сил смотреть на эти рожи. И чтобы вообще никакой преступности. Да хорошо бы богатых вообще не было — раздражают, падлы. И чтобы никакой коррупции. Потому что если кто–то ворует и это не я, то очень обидно. А как всё это сделать? Вы извините, но способы в мечту не входят. Чертеж двигателя, при помощи которого движется печка, к сказке не прилагается.
А русская идея? Доберемся и до этого, а сначала ещё одна тонкость. Национальную идею не надо путать с национальными задачами. Вот напали на нашу родину враги. Национальная задача — отразить агрессию. Если иноземцы не первую сотню лет владеют нашей землей, национальная задача — очистить родину от иноземцев. Решение общенациональной задачи может сплотить весь народ в единое целое, но это не идея. Вот выполнили задачу, а как жить дальше — не известно. Если нет идеи. Задачи возникают разные, а идея всегда одна.
Сегодня иногда говорят: «Достойная жизнь для каждого — наша национальная идея». Под «достойной жизнью», не извольте сомневаться, имеют ввиду повышение уровня потребления. Но это задача, тут нет никакой идеи. И преодоление кризиса, и борьба с коррупцией — это задачи. Правильные задачи, но не имея ни каких идей, их невозможно выполнить. Вот напали на нашу родину марсиане. Изгнать их — наша задача. Все этого хотят? И вдруг мы замечаем, что не все. Кто–то уже шепчется: «Да при марсианах–то не хуже». Как поднять народ? Надо сказать: у нас идеи хорошие, а у марсиан — плохие. У нас вера — правильная, а у них — нет. У нас — закон, у них — кулак. И сразу понятно, почему надо изгнать марсиан. Особенно, если всё сказанное — правда. Потому что, если не правда, народ перед собой никакой национально–освободительной задачи не поставит.
Итак, национальные задачи вытекают из национальной идеи, но одно не равно другому, а национальная мечта — это уже нечто третье.
Вот, скажем, готовится исход евреев из Египта. Национальная идея евреев — сохранение чистого монотеизма. Евреи — народ даже не богоизбранный, а богосозданный, то есть специально созданный Богом для сохранения веры в единого Бога. В этом главное предназначение евреев, в этом их призвание, этим определяются их национальные задачи. В тот момент задача была — вырваться из египетского плена, завоевать Палестину и создать своё государство. А мечта? Ну это совсем просто. Чтобы египтяне не били их палками по спине, да ещё желательно и самим по чьим–нибудь спинам палками пройтись, потому что ведь надо же на ком–то отыграться за годы унижений. Чтобы никто не отбирал у них плодов их труда, а хорошо бы и самим у кого–нибудь отбирать те самые плоды. Ну и ещё множество маленьких радостей жизни в том же духе.
Когда евреи смотрели на то, как гибнет в волнах Красного моря фараон со своим войском — это был высший пик национального единства. Тут сошлось всё. Во–первых, погибель вождя язычников, посягнувшего на народ монотеистов, вполне соответствовала национальной идее. Во–вторых, это отвечало требованиям национальной задачи- унести ноги. В-третьих, тут же сбылась и народная мечта — разве не приятно видеть, как гибнет главный гад, столько лет вас унижавший?
Но дальше всё пошло куда сложнее. Идея всегда неизменна, а вот мечты и представления о задачах в душе народа постоянно меняются. Когда евреи подыхали от голода в пустыне, мечта у них была только одна — пожрать. А задача? Народ склонялся к тому, чтобы повернуть обратно в Египет, потому что там хоть и плохо, но кормили («А в тюрьме сейчас — макароны») То есть плевать на все идеи, лишь бы пожрать, лишь бы выжить.
Вообще–то «пожрать» — это тоже была задача, выполнение которой было необходимо для реализации идеи. Поэтому Господь и послал евреям манну небесную. И опять произошел момент единения идеи, задачи и мечты. Один из лучших моментов в судьбе еврейского народа. Но дальше опять начала проявляться склонность предать идею и переориентировать задачи на осуществление обывательской мечты.
