Сергей Катканов - Священная Русская империя

Сергей Катканов

СВЯЩЕННАЯ РУССКАЯ ИМПЕРИЯ

Смесь бульдога с носорогом

Идеологическая растерянность современного российского государства поразительна и катастрофична. У власти нет никакой идеологии, хотя она чем дальше, тем больше осознает, что для государственного строительства идеология необходима. В нормальном варианте люди приходят к власти для того, чтобы реализовать определенные идеи, у нас всё ровным счетом наоборот. Люди сначала пришли к власти и вот уже не первый десяток лет пытаются изобрести «какую–нибудь идеологию». Если власть заказывает разработку «национальной идеи», она тем самым уже признает, что у неё, у власти, никакой идеи нет, то есть она не знает, куда вести страну.

Определенное идеологическое пространство у нас есть, но оно складывается за счет того, что власть, беспомощно трепыхаясь, хватается за идеи, какие только есть вокруг, даже не задумываясь над тем, что они носят взаимоисключающий характер. «Три источника и три составные части» современной российской идеологии — это большевизм, либерализм и православие. У нас всё это пытаются исповедовать одновременно.

Теоретически можно представить себе моделирование некой идеологической системы на основе всего того лучшего, что есть в других системах. Дескать, отсюда мы возьмем вот это, а отсюда — это, и ещё оттуда — то, и будет очень хорошо. Но ведь никто же ничего не моделирует, скачивание различных идей из различных систем идёт хаотично, не основано ни на каком едином принципе и ни чего цельного на выходе породить не может.

Вот, скажем, самолет, вертолет и самосвал — это три разных системы. У нас получается так: давайте возьмем крылья от самолета, винт от вертолета и большие колеса от «КАМАЗа». Надо ли объяснять, что полученный гибрид и не полетит и не поедет, да и выглядеть будет весьма уродливо. Нашим — надо объяснять, потому что они этого явно не понимают.

Заимствовать разные идеи из разных идеологий можно только в том случае, если они органично между собой совмещаются, а у нас хотят совместить несовместимое. Православный традиционализм в равной степени непримирим как с марксизмом, так и с либерализмом. Коммунистическая идеология принципиально отвергает как православие, так и либерализм. И с либеральной точки зрения одинаково неприемлемы ни православие, ни большевизм. А наша власть пытается жить по либеральной конституции с опорой на Православную Церковь при одновременной реабилитации Советской власти.

Власть не хочет делать выбор. Власть хочет быть для всех хорошей. Но так не получится. Кто хочет быть для всех хорошим, тот будет для всех плохим. «Светскость» и «многоконфессиональность» нашего государства очевиднейшим образом направлены против Церкви. Борьба с геями и «имперские амбиции» — против либералов. Опора на капитал — против коммунистов. Власть на деле оказывается против всех, то есть ни в ком не может иметь надежной опоры.

Русский царь мог предъявить народу Евангелие и сказать: «Мы будем жить согласно ценностям, изложенным в этой книге». Коммунисты с теми же словами могли предъявить народу «Капитал» Маркса. Современный Запад так же предъявляет «Декларацию прав человека». Всё внятно. А наши как бы говорят нам: «Да вы сами–то сходите в библиотеку, может и найдете какую–нибудь хорошую книжку». То есть наверху сидят люди, у которых нет в душе той правды, которой они хотели бы служить.

Советское прошлое

Мавзолей с мумией Ленина был главной святыней советской власти, так сказать, высшим сакральным центром советской идеологии. Всё было понятно. Важность идеологических символов сомнений не вызывает. Но вот интересно, что символизирует Мавзолей сейчас? Мы больше не строим коммунизм, мы отреклись от дела Ленина, и мы ежегодно выделяем из бюджета средства на содержание мавзолея. Где простейшая логика? По каким причинам государство обслуживает символ той идеологии, которая чужда современному государству? Это памятник нашего исторического прошлого? Да, наверное, каждый период нашей истории, даже самый ужасный, заслуживает некоего памятного знака. Но мавзолей — это не дань памяти. Это оказание почестей. Такой высокой почести не удостоился ни один человек в России за всю её историю. Коммунисты до сих пор считают Ленина «величайшим гением всех времен и народов». Эта точка зрения может быть единственной причиной для существования мавзолея. Но ведь сегодня власть так не считает. А мавзолей по–прежнему содержит.

Власть не хочет обижать стариков, поэтому и не закрывает мавзолей? Ну, во–первых, далеко не все старики такие уж яростные коммунисты. Во–вторых, когда нынешние старики–коммунисты были у власти, они не щадили никого, а мы теперь должны беречь их чувства? Скажете, не надо им уподобляться? Конечно, не надо. Так ведь никто и не предлагает развесить стойких ленинцев по фонарям. Просто надо убрать символы той идеологии, от которой мы отреклись, о чем старые коммунисты прекрасно осведомлены.

Если власть сегодня так озабочена тем, чтобы не обидеть эту группу населения, то почему она с такой легкостью обижает другие группы? Как для православных, так и для либералов Ленин — страшный злодей, а это значит, что для подавляющего большинства граждан России финансирование мавзолея из казны — тяжелое оскорбление. Православные и либералы на свои налоги оказывают почести человеку, которого они считают врагом всего живого. Их чувства никого не интересуют?

А памятники Ленина, которые до сих пор покрывают нашу страну? В одной только небольшой Вологде — три таких памятника (было пять). Понятно желание большевиков усеять страну символами своей идеологии, но они переборщили даже по меркам тоталитарной диктатуры. Когда на город приходилось по 5 памятников одному человеку — тут больше безвкусицы, чем идеологии. Хотя это большевистские дела, а мы сейчас зачем сохраняем эти памятники? Даже если воспринимать такого истуканчика, как памятный знак исторической эпохи, то, очевидно, хватило бы одного, да и того лучше перенести в музей.

Областная библиотека в Вологде до сих пор носит имя революционера — большевика Бабушкина. С какого бока? Ещё при советской власти у нас высказывали мнение, что нелепо называть библиотеку именем революционера, но и до сих пор студенты, приходя в библиотеку, видят первым делом памятник большевику. Как они должны это понимать? Если большевики — хорошие, тогда почему мы не живем, как они учили? А если плохие, тогда почему мы так бережно относимся к их памяти? Получается, что наши правители, в том, что касается идеологии, не способны к простейшему логическому мышлению.

Всё это ещё можно списать на пассивность, на то, что руки не доходят, хотя, если бы в головах у наших вождей жила ну хоть какая–то правда, они поступили бы в соответствии с этой правдой, и до идеологии у них руки дошли бы в первую очередь. Но ладно, это пока ещё бездействие, а когда предлагают вернуть памятник Дзержинскому — это уже действие. Спору нет, Дзержинский был человеком, за многое достойным уважения, но этот человек — символ определенной политической системы. Так ведь мы же отреклись от всего, во что Дзержинский верил, ради чего он не пощадил миллионы жизней. Чем же является для нас Дзержинский сегодня?

Офицеры ФСБ до сих пор с удовольствием называют себя чекистами и свои юбилеи отмечают в день создания ВЧК, а между тем, они стоят на страже либеральной конституции, за что Феликс Эдмундович проклял бы их, как перерожденцев и предателей.

А современные празднования юбилеев комсомола? Вот на сцену выходит губернатор и торжественно провозглашает: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым». Он просто в восторге от самого себя. А он хотя бы помнит, что комсомол — это коммунистический союз молодежи? Если ему так дорога его коммунистическая молодость, тогда почему он сейчас не с коммунистами? А если он отрекся от коммунистических заблуждений, тогда почему он так восхищается молодежной коммунистической организацией? Понятно, что у этого человека ни когда не было ни каких убеждений, ни какого мировоззрения. Это совершенно безыдейный человек. Такие люди — самые характерные фигуры современной власти.

Или вот открыли у нас в Вологде памятник маршалу Коневу. Иван Конев начинал свою карьеру с подавления крестьянских восстаний. В Никольском районе и до сих пор хорошо помнят, как этот палач–каратель саблей рубил безоружных крестьян. В самый раз — герой нашего времени. Конечно, Конева у нас прославляют, как освободителя Европы от фашистского ига. Только это фашистское иго длилось всего 4 года. А поработитель Европы Конев на полвека загнал народы Европы в коммунистическое иго. Его можно считать освободителем Европы только в одном случае — если коммунистическая диктатура — большое благо, тогда он, конечно, достоин памятника, но тогда почему же мы сами от этой диктатуры отреклись?