Борис Кагарлицкий - Политология революции
Английский географ и публицист Дорен Мэсси отмечает, что «антиглобализм» не может иметь ничего общего с «локализмом», культом местных интересов и националистически понимаемой самобытности. Такая форма оппозиции была бы заведомо тупиковой. «Нашим политическим принципом должен быть интернационализм: наш интернационализм уважает местные различия и необходимость действовать непосредственно на местах, но он категорически против местничества, против герметично закрытых обществ или культур».[360] Иными словами, новый интернационализм выступает в качестве альтернативы как против униформной культуры глобализации/американизации, так и против консервативного национализма. Он исходит из единого и разнообразного человечества, одновременно выступая против стандартизации всех людей под общие западные образцы. Демократия требует равного уважения к правам всех — в том числе всех наций и культур. Она требует и уважения к мнению большинства человечества, проживающего отнюдь не на Западе.
Оппоненты транснациональных организаций требуют не прекращения международной торговли, а того, чтобы «процесс глобализации был открыт для демократического влияния».[361] Как заявил один из идеологов движения Кевин Данахер, речь идет о завоевании «глобальной, демократии» и не только «в традиционном узком политическом смысле (избрания богатых господ, которые якобы будут представлять нас в правительстве)». Речь идет о «гражданском суверенитете», о праве людей «управлять собственной жизнью во всех сферах (политической, экономической, культурной)».[362]
Чашу терпения гражданского общества переполнил проект Многостороннего соглашения по инвестициям (Multilateral Agreement on Investments — MAI), подготовленный в рамках ВТО. Согласно этому проекту, частные корпорации получали право отменять решения национальных правительств и даже действующие в стране законы, если считали их «препятствующими бизнесу». Непосредственно эту работу должно было осуществлять либо специальное ведомство, либо Всемирная Торговая Организация, фактически получавшая статус всемирного конституционного суда, но сама не подчиняющаяся никаким законам, кроме собственного устава, никем не избранная и никому не подотчетная.
Волна протестов против MAI вынудила западные правительства отступить. Первым сдалось руководство Франции. Дольше всех держались американцы. Наконец, проект MAI был похоронен. Но спустя некоторое время в рамках ВТО решено было возобновить подготовку соглашения, только сменив название. Сделать это решили на встрече в Сиэтле.
Ответом на политику глобальных элит стали глобально скоординированные акции сопротивления. Первая из них произошла в Сиэтле в ноябре 1999 года, когда вместе с профсоюзными активистами на улицы вышли молодые сторонники более 60 различных общественных групп, объединенных «Сетью прямого действия» — Direct Action Network. Демонстрации были названы «фестивалем сопротивления» и «антикапиталистическим карнавалом». Делегаты для участия в митингах протеста прибыли со всего мира, причем более богатые организации стран Севера помогли решить финансовые проблемы своим товарищам с Юга. Солидарность выразилась в единых действиях, хотя между западными активистами и представителями «третьего мира» постоянно вспыхивали острые споры. Журналисты определили общую тенденцию движения как сочетание «активизма и прагматизма».[363] Это движение не имело четкой стратегии, но было крайне динамичным. На самом деле единство действий вовсе не исключало серьезных разногласий между участниками коалиций. Как отмечает южноафриканский политолог Дот Кит, различия обнаруживались не только, а порой и не столько между представителями различных идеологических традиций, сколько между активистами с Севера и с Юга. Некоторые «северные» группы в движении за отмену долгов «Юбилей 2000» даже были обвинены в «неоколониальных» методах работы со своими филиалами в странах Юга.[364] Однако наличие подобных проблем, по мнению Кит, не является препятствием для развития движения, если они обсуждаются и решаются демократически: «Формирование подобных глобальных коалиций требует политической компетентности и стратегического мышления с обеих сторон».[365]
«Битва в Сиэтле»Со времени Сиэтла массовые протесты некоторое время сопровождали все крупные международные мероприятия, знаменуя появление на политической сцене нового поколения радикальных активистов. Теоретик радикального крыла американских профсоюзов Ким Муди назвал это «союзом „зеленых“ и „синих воротничков“»[366], а Кевин Данахер, один из организаторов акции в Сиэтле, говорил про «коалицию коалиций», объединившую профсоюзы, социалистов, анархистов, «зеленых» и т. д.[367] Когда в 1999 году 60-тысячная толпа сорвала встречу Всемирной Торговой Организации (ВТО), это оказалось полной неожиданностью даже для лидеров и организаторов демонстраций. «Выступления в Сиэтле были самым большим массовым протестом, который наша страна видела со времен Вьетнамской войны», — писал левый американский журнал.[368]
Накануне встречи многотысячная профсоюзная демонстрация прошла по улицам города. По словам английского журналиста, это было «самое замечательное и важное событие — 40 тысяч американских рабочих (водители грузовиков, металлурги и т. д.) объединились в Сиэтле с протестующими и в лучших традициях интернационализма протянули руку помощи своим братьям и сестрам в бедных странах».[369] Единство рабочих и представителей новых социальных движений было зафиксировано знаменитым лозунгом «Teamsters and turtles together at last».[370] Этот труднопереводимый на русский язык каламбур может быть несколько коряво передан словами: «Водители грузовиков наконец-то объединились с защитниками черепах». Спустя несколько дней этот лозунг, написанный на профсоюзном плакате в Сиэтле, повторяли тысячи людей по всему миру, превратив его в своего рода поговорку.
Впрочем, само по себе участие рабочих в выступлениях протеста отнюдь не свидетельствует о том, что мы имеем дело с классовым движением, как его понимали марксисты начала XX века. «Ключевой вопрос движения в том, как оно построит свои отношения с рабочим классом, — писал английский социалистический журнал. — Дух движения явно антикапиталистический, но понимание стратегической, центральной роли рабочего класса отсутствует. Участие рабочего класса в движении рассматривается как один из элементов общей картины, полезный и важный элемент, но это не более чем один из участников широкой коалиции, направленной против общего врага».[371]
Применительно к происходящему скорее можно применить разработанное Грамши понятие «исторического блока». Такой исторический блок несводим к интересам какого-то одного класса, но в нем разворачивается борьба за идейную и организационную гегемонию — от исхода этой внутренней борьбы, в конечном счете, зависит, к чему приведет движение.
Утром в день открытия встречи, отели, где разместились ее делегаты, были блокированы протестующими, а все центральные улицы заняты многотысячными толпами демонстрантов. Участники встречи так и не смогли собраться. Для разгона протестов были брошены отряды полиции, применявшие слезоточивый газ, использовавшие бронетранспортеры. Демонстрантов жестоко избивали, но на протяжении всего дня полиция не смогла восстановить контроль над центром города.
В апреле 2000 года для того, чтобы обеспечить работу Международного Валютного Фонда и Мирового Банка в Вашингтоне, властям пришлось на несколько дней ввести нечто вроде осадного положения, а полиция прибегала к превентивным арестам.
«И в Сиэтле, и в Вашингтоне организация блокад была децентрализованной, когда участники событий делились на самостоятельные группы, принимавшие решения на месте, — отмечает один из участников событий. — Эти группы посылали своих представителей в координационный совет, который принимал решения более общего характера. Одни занимались тактикой, другие — коммуникациями, общими силами вырабатывался базовый сценарий, каждая группа брала на себя определенную „зону ответственности“, а „летучие отряды“ появлялись всегда там, где нужна была помощь.
Это выглядело хаотично, но было хорошо организовано и, главное, великолепно работало. У нас были тысячи обученных активистов на улицах, и каждый сам знал, что надо делать, они прекрасно ориентировались в ситуации и при необходимости сами меняли планы.
С точки зрения полиции это была полная катастрофа. Полиция выглядела одновременно жестокой и беспомощной. Жители Сиэтла были возмущены…»[372]
