Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!
В 1973 году монархия в Афганистане была ликвидирована, Захир шах уехал за границу. Главой государства и премьер-министром (а с 1977 года — президентом) стал Мухаммед Дауд.
В 1978 году в Афганистане произошла национально-демократическая революция, в том же году был заключён советско-афганский договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве.
В 70-е годы я работал в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР, и, помню, для отдела, занимавшегося Востоком, не было тогда более важного дела, чем отслеживание ситуации в Афганистане и разработка соответствующих рекомендаций правительству СССР. Носителями революционных идей в Афганистане были силовики и интеллигенты.
Как вспоминал член Политбюро ЦК КПСС В.В.Гришин, Андропов доложил на Политбюро, что 27 апреля 1978 года правительство Дауда свергнуто, провозглашена Демократическая Республика Афганистан и к власти пришёл представитель силовиков председатель Революционного совета Нур Мухаммед Тараки. Секретарь ЦК КПСС заверил членов Политбюро: «Тараки — надёжный товарищ». Однако новая власть слишком ретиво взялась за демократические преобразования, руководствуясь положениями марксистской теории, часто не отвечающими миропониманию мусульман. В стране быстро росла оппозиция новому режиму. В условиях, когда старый строй рухнул, а новый ещё не утвердился, в стране воцарилась обстановка хаоса.
Этим воспользовался представитель другого клана силовиков Амин. Он сверг Тараки и стал расправляться с его сторонниками.
Амин был единственным человеком в стране, который мог бы навести там порядок. Никаких антисоветских шагов он не предпринимал, напротив, обратился к руководству СССР с просьбой принять его в Москве. Однако ему было в этом отказано, потому что Андропов заверил: Амин — агент ЦРУ, и принять его — значит дезориентировать прогрессивные силы в Афганистане.
Те, кто начинал революционные преобразования в Афганистане, решили устранить Амина. Среди афганских интеллигентов нашли подходящую фигуру на роль нового главы правительства — Бабрака Кармаля. У новой власти своей армии не было, и она, в соответствии с действующим советско-афганским договором, попросила военной помощи у СССР.
Андропов убеждал руководство СССР в том, что победа противников нового правительства серьёзно изменит баланс сил в этом регионе и превратит Афганистан во враждебную СССР страну, в новую военную базу США с ракетно-ядерным оружием. Поэтому необходимо вести советские войска в Афганистан, чтобы опередить американцев, уже нацелившихся на захват этой страны.
Но самое чудовищное произошло дальше. Пока самолёты с первыми частями советского воинского контингента поднимались в воздух, советский спецназ взял штурмом дворец Амина и убил главу законного правительства страны. Советские солдаты, взлетавшие с наших аэродромов как воины-интернационалисты, освободители, приземлились в Афганистане уже как интервенты и оккупанты. Это была самая настоящая диверсия против СССР.
Мир возмутился таким беспрецедентным актом вероломства. Большинство тех, кто за рубежом ещё сочувствовал СССР, отвернулись от нас. Вот тогда-то для наших зарубежных недругов и представилась возможность изобразить СССР как «империю зла».
Но всё-таки «перст судьбы», видимо, существует. Афганистан жестоко отплатил Андропову, но об этом пойдёт речь в соответствующем месте.
Такой своеобразный «застой»
При Брежневе, пишет Сергей Семанов, советские граждане зажили спокойно и уверенно скучновато. Ему вторит коллега по писательскому цеху Татьяна Набатникова: «Тогдашняя жизнь удручала своей регламентированностью, все ходили по струнке: обязательное среднее образование, обязательная диспансеризация, после института — обязательное распределение. К своему месту работы ты был привязан какой-нибудь очередью на получение квартиры, к своему городку — пропиской, которую в другом месте не так просто получить. Без членства в КПСС — не сделаешь карьеры… Степеней свободы было настолько мало, что адюльтер процветал как единственно возможная «самоволка» из этой по-армейски организованной жизни». (Правда, она добавляет: «И вот мы получили, что хотели: ты никому ничего не должен, но и тебе никто — ничего. Ни образования, ни распределения, ни медосмотра. Как-то стало не до адюльтера». Вот такое прозрение, хотя и весьма запоздалое.)
Вообще правление Брежнева, особенно его вторую половину, принято называть «периодом застоя». Однако странный это застой — когда осваивались богатейшие месторождения нефти и газа на севере Западной Сибири, строились магистральные трубопроводы гигантской протяжённости и Байкало-Амурская магистраль… Видимо, этот застой выражался не в том, что производство топталось на месте, а в чём-то другом.
К сожалению, наша общественность прошла мимо капитального труда крупнейшего мирового авторитета по вопросам глобализации и информатизации Мануэля Кастельса «Информационное общество» (М., 2000), в котором он проанализировал развитие советской экономики после смерти Сталина и чётко обозначил угрозу перспективы превращения России в колонию Запада. Прислушаться к выводам Кастельса особенно полезно ещё и потому, что правительство российских либеральных реформаторов в своё время привлекало его в качестве консультанта, и он, выполнив в России солидное исследование её экономики, однозначно предсказал крах проводимых ими рыночных реформ и «стагнацию на уровне нищеты».
Кастельс напомнил, что «в 80-х годах Советский Союз в ряде секторов тяжёлой промышленности производил существенно больше, чем США: стали на 80 процентов, цемента — на 78, нефти — на 42, удобрений на 55 процентов, вдвое больше чугуна и в 5 раз больше тракторов. Проблема состояла в том, что тем временем мировая производственная система переносила центр тяжести на электронику и специальные химические препараты и поворачивала к биотехнологической революции, а во всех этих областях советская экономика и технология существенно отставали… Советский Союз пропустил революцию в информационных технологиях, которая сформировалась в мире в середине 70-х годов… Советский Союз полностью прозевал начало эволюции персональных компьютеров».
С середины 1940-х и до середины 60-х годов компьютеры в СССР и их программное обеспечение «не слишком отставали от западных аналогов», на них были основаны успехи нашей страны в освоении космоса и в других областях науки. Однако «в 1965 году под давлением военных советское правительство решило приспособить модель IBM 360 в качестве ядра единой компьютерной системы Совета Экономической Взаимопомощи… С того времени … советские электронные центры и заводы (все под эгидой Министерства обороны) вместо разработки собственных проектов и производственных линий занялись контрабандой компьютеров с Запада, воспроизводя модели и приспосабливая их к советским военным спецификациям… Это по необходимости привело к отсталости…
Аналогичные события имели место в программном обеспечении. Советские машины 1960-х годов работали на отечественном языке ALGOL, который пролагал путь к интеграции систем, тогдашнему переднему краю вычислительной техники. Однако в 1970-х годах, чтобы оперировать на компьютерах американского типа, советские учёные разработали свою версию ФОРТРАНа, которая из-за развития программного обеспечения на Западе быстро устарела. Наконец, они стали копировать… любое программное обеспечение, появившееся в Америке, таким образом вводя тот же самый механизм отсталости в область, в которой русские математики могли бы быть пионерами на переднем крае мировой науки».
Попытки догнать передовые страны путём заимствования их технологических достижений (хотя в СССР было больше учёных и инженеров, чем любая другая страна, и отдельные технологические прорывы выше мирового уровня у нас ещё случались) были заведомо обречены на неудачу. Итог известен: СССР всё более проигрывал технологическое и экономическое соревнование с Западом и в дальнейшем (уже через несколько лет после смерти Брежнева) сошёл с исторической арены.
Виноват ли в этом Брежнев? Если считать, что глава партии и государства в ответе за всё в них происходящее, то, конечно, виноват. А если он в силу ограниченности своих познаний и кругозора был не в состоянии разобраться в новой ситуации, сложившейся в мире, увидеть принципиально новые задачи, встававшие перед страной?
Могут сказать: не умеешь — не берись. А кто умеет? Если бы Брежнев не взял власть, её захватили бы другие, совсем не более умные, грамотные и прозорливые. Или же сразу нужно было звать Андропова, Горбачёва и Ельцина?
Свой план реформирования экономики предложил председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, до сих пор, через много лет после смерти, остающийся кумиром российской интеллигенции, причём как левых, так и правых. Предложенные им шаги по переводу советской экономики на рыночные рельсы, в особенности введение показателя прибыли как критерия эффективности работы предприятий, оказавшиеся роковыми для страны, будут разобраны в следующей главе. Если бы этой реформе была открыта зелёная улица, СССР развалился бы на несколько лет раньше. Возможно, Брежнев не понимал всех её тонкостей, но он затормозил процесс распада экономики, что либералы по сей день не могут ему простить.
