Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!
Но идея реставрации рынка не умирала и при Брежневе, и главным её носителем принято считать А.Н.Косыгина. Но это неправда. Её двигали совсем иные силы и иные персоны.
Глава 6
Леонид Брежнев — гений организации
Заурядный деятель страну из кризиса не выведет
Писатель Сергей Семанов начинает свою книгу «Брежнев — правитель золотого века» (М., 2002) с оправдания выбора её героя. Дескать, либералы высмеивали старческую манеру Брежнева говорить и вообще представляют его в карикатурно-идиотском виде, тогда как он от первого дня своего восшествия на «престол» Партии и Советского государства бразды правления из рук никогда не выпускал.
Далее следовал перечень достоинств этого политического деятеля. Он не был таким замкнутым и нелюдимым, как Ленин, таким жестоким, как Сталин, не впадал в истерики, как Хрущёв, не имел «двойного дна», как Андропов. Брежнев был безусловный патриот, интересы Родины были для него первостепенными. Награды любил, но все они остались в России. Дети особняков и поместий не имели — ни в Советском Союзе, ни тем паче за его пределами.
Ну, а за списком достоинств следовал реестр слабостей, вследствие чего Брежнев так и не стал крупным политическим деятелем. Был он плохо образован, его культурный уровень и вкусы просты до примитивности, слабоволен и недостаточно решителен, а это величайшая слабость для руководителя мировой сверхдержавы.
Но самый главный недостаток Брежнева, считает писатель, в том, что он не имел великой цели, без чего просто невозможно стать великим политиком. У Ленина и Сталина великая цель была. Была она даже у Хрущёва — незамысловатая до убогости, но была — наполнить желудки советских граждан.
Брежнев отбросил хрущёвские истерические метания, что грозило гибелью Советской державе. Он пытался продолжать лучшее, что осталось от его предшественников: державная мощь, космос, прославление страны во всём — от высших научных достижений до спорта. Но именно «продолжал», а не создавал новых идей и не искал новых сил. Иными словами, он был эпигоном, а эпигоны великими не становятся.
Вот так видит Леонида Брежнева писатель, один из самых видных идеологов русского патриотического движения. Да и либералы, ненавидящие Сталина, хотя и поругивают Брежнева за ползучую реставрацию сталинизма, относятся к нему без особой злобы, видимо, полагая, что осмеянный заурядный политик даже ненависти не заслуживает.
В частности, Рой Медведев, написавший книгу о Брежневе, видит в нём человека даже не второго, а третьего плана. Брежнев, по мнению историка, был тщеславен, но не особенно честолюбив, он не стремился к выдвижению на первую роль, а тем более к неограниченной власти, не пробивался вперёд, используя все дозволенные и недозволенные средства, не был не только выдающимся лидером, а вообще лидером. Брежнева продвигали другие, и в этом, может быть, таится загадка столь необычной его карьеры. Он не был даже выдающимся человеком, а посредственным и слабым, несамостоятельным и неглубоким руководителем, скучным и малоспособным бюрократом. Брежнев не обладал харизмой, и его соратники просто им пренебрегали. Время его правления стала «эпохой подхалимажа», вседозволенности руководителей и бюрократизма, торможения и застоя. И если это был период спокойной жизни для страны, то только потому, что назревшие проблемы не решались, а откладывались, чтобы потом, накопившись, разрешиться взрывом.
Так что о Брежневе устанавливается едва ли не единодушное мнение: недалёкий слабовольный человек, почти случайно оказавшийся во главе партии и государства, просидел на своём посту 18 лет, не совершив ничего особенного — ни хорошего, ни плохого.
Ну, с либералов какой спрос. А вот почему русский идеолог Сергей Семанов не заметил исторического подвига Леонида Брежнева, это нуждается в пояснении. Видимо, по следующим причинам.
Во-первых, Сергея Семанова восхищает то, что Ленин был одушевлён великой идеей, не оговариваясь, что эта идея (я имею в виду послеоктябрьский период, когда Ленин возглавлял партию и государство) была гибельной для России.
Во-вторых, у Хрущева он тоже видит идею — накормить советских граждан, тогда как на деле главной задачей Хрущёва было разрушение ненавистного ему Советского государства, которое он, как признаёт сам Сергей Семанов, оставил разваленным, оказавшемся перед угрозой гибели.
В-третьих, писатель считает полноценным культурным человеком лишь того, кто читает серьёзные научные и художественные произведения, а потому отказывает в праве на гениальность вождю, ограничивающемуся просмотром телевизионной программы «Время» и иллюстрированных журналов.
Ну, и, в-четвёртых, Брежнев не позвал к управлению государством русских патриотов (так милых сердцу Сергея Семанова, хотя совершенно очевидно, что к руководству многонациональным и многоконфессиональным СССР они были совершенно непригодны).
Вот и не увидел Сергей Семанов противоречия в собственной оценке Брежнева. Середнячок принял от Хрущёва разваленное государство, находившееся на грани массового голода и вообще развала, — и…
«Царствие» Брежнева для простого российско-советского труженика было самым благоприятным временем во всём многострадальном XX веке. Ни войн, ни революций. Ни голода, ни потрясений. Жизнь медленно, с перебоями, но улучшалась. Советский рубль и вклады в сберкассах были незыблемыми». Ну, и разные другие мелочи: жильё по большей части предоставлялось бесплатно. Юноши и девушки из самых простых семей могли без блата и без взяток поступать в МГУ и другие престижные учебные заведения. Бесплатным было и лечение. Служба в армии почиталась высоко.
Принять разорённую страну и ввести её в «золотой век» — середнячку такой подвиг не по силам. Тут одно из двух: или этого исторического подвига не было, или его организатор — гений.
Человечный человек во главе великого государства
О личных качествах Брежнева написано много, в какой-то мере эти суждения попытался систематизировать В.Шелудько в книге «Леонид Брежнев в воспоминаниях, размышлениях, суждениях» (Ростов-на-Дону, 1998). Но даже его противники не могут отрицать, что Брежнев, при всех своих слабостях, особенно усилившихся после болезни, поразившей его в последние годы жизни, был воплощением многих лучших качеств нашего народа.
Брежнева отличали доброжелательность, сердечность, верность в дружбе и привязанностях, внимательное отношение к собеседникам и товарищам и забота о них (разумеется, в той мере, в какой это может позволить себе политик, всегда живущий в окружении завистников и конкурентов). К тому же он был внешне красив, по-военному подтянут, и не удивительно, что нередко порождал у окружающих обаяние (которое, как он сам признавался, рассматривал как важный инструмент в политике). И можно понять его удивление в связи с приставленной к нему большой охраной: «Интересно, кто же в меня стрелять будет, кому я что плохого сделал?»
Да, был он, наверное, слишком жизнелюбив, порой до гедонизма, женолюбив (но и хороший семьянин), щедр за государственный счёт, в старости честолюбив и тщеславен, чересчур любил награды и всякие побрякушки. Но интересы страны отстаивал всегда и везде, хотел улучшения жизни своего народа. Его портной с удовлетворением отмечал, что весь гардероб Брежнева, который любил и умел хорошо одеваться, был отечественного пошива.
Ленин вышел из среды революционных интеллигентов, России практически не знал (в чём сам признавался) и русских людей не любил, с простым народом не считался, был готов «сокращать число едоков» и бросить миллионы людей в костёр мировой революции.
Грузин Сталин был человеком русской культуры, но не русским патриотом, каким его считают наши русские патриоты. Он был вождём и патриотом империи, понимавшим, конечно, что русские — стержневая нация государства. (Маршал Баграмян как-то заметил, что воинская часть, составленная из солдат разной национальности, может считаться боеспособной, если большинство в ней — русские, и это Сталин хорошо понимал.) Он не был русским по происхождению, выходцем из русской народной толщи, и хотя мог играть на лучших струнах нашей народной души, многого в ней всё-таки не понимал.
Брежнев был подлинной плотью от плоти своего народа. Генри Киссинджер, кажется, лучше русских патриотов разглядел Брежнева, назвав его «настоящим русским».
Сын рабочего, сам предполагавший стать рабочим, но стремившийся получить высшее образование, Брежнев был устремлён на созидание. Прошёл всю войну, был ранен и контужен, не раз бывал на грани гибели, восстанавливал разрушенное войной хозяйство, делал партийную карьеру не на писании бумаг, а всегда на организаторской работе, причём на самых в тот момент ответственных участках. И до конца жизни сохранил привычки простого человека, любил футбол и хоккей, играл в домино, читал газеты и иллюстрированные журналы, смотрел по телевизору программу «Время», гонял голубей, был страстным охотником. Однако он не был лишён чувства прекрасного, в молодости любил поэзию, до старости мог читать наизусть целые подборки стихов Есенина и некоторых других любимых поэтов.
