Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!
Значит, Хрущёв — просто ренегат?
В.А.Лисичкин и Л.А.Шелепин констатируют:
«Далеко идущая операция «Сталин» положила начало подрыву веры в социализм, преданию анафеме всего советского прошлого. «Возвращение к ленинским принципам» привело к расколу общества по нескольким направлениям, в частности реанимировало противопоставление «красных» и «белых», верующих и неверующих. Произошёл необратимый раскол и ранее единого международного коммунистического движения на правых (еврокоммунизм), центр (КПСС) и левых (маоизм).
Везде на переднем плане был Н.С.Хрущёв, прославляемый как продолжатель дела Ленина, как спаситель от «тоталитарного» прошлого, а идеологи, управлявшие им, оставались в тени. Многие действия Хрущёва несомненно лежали в русле психологической войны против СССР, но их реальный смысл он сам, по-видимому, не вполне сознавал. Можно образно сказать, что Хрущёв заложил целую серию бомб замедленного действия — систему мероприятий по созданию предпосылок уничтожения СССР в будущем… Хрущёв был марионеткой в руках идеологов КПСС».
Получается, будто пришёл к руководству партией и страной глупый недоучка, которым управляли некие умные и грамотные идеологи.
Все эти определения только отчасти правильны, они недостаточны, не раскрывают главного.
Карьерист обычно безыдеен, ему всё равно, кому и ради чего служить, а Хрущёв делал карьеру и шёл к вершине власти для того, чтобы осуществить свою мечту. На 32 года раньше Горбачёва он пришёл к руководству Советской страной, чтобы её уничтожить.
Не было среди идеологов такого хитрого человека, который смог бы перехитрить Хрущёва и манипулировать им. Если Фёдор Бурлацкий и внёс в Программу КПСС пункт об отказе от диктатуры пролетариата, то только потому, что Хрущёв давно уже об этом думал. Сам Бурлацкий раскрывает кухню подготовки речей и других документов Хрущёва: вождь многократно наговаривал, что нужно в документе отразить, а идеологи потом это оформляли. Ничто, не отвечавшее замыслу Хрущёва, в ответственный документ попасть не могло.
Но откуда же берутся в верхах правящей партии такие отщепенцы?
Их появление отчасти закономерно. Идеальное человеческое общество невозможно в принципе, и среди его неустранимых противоречий есть противоречие между государством и личностью. Его пытался выразить Пушкин в «Медном всаднике»: Пётр, поднявший Россию на дыбы, и Евгений, мечтающий о тихом семейном счастье с Парашей. Покойный литературный критик Игорь Дедков тоже размышлял над соотношением планов государства и желания индивида, которому жизнь даётся только один раз, прожить её по своему разумению. В экономике это противоречие выражается в противопоставлении централизованного управления и свободы личной инициативы, плана и рынка.
В советский период радели о создании условий для рыночной экономики Ленин и Бухарин, Рыков и Дзержинский, Рудзутак и Киров, Берия и Хрущёв. Все они воспринимали государство как некоего монстра, чудище «обло, озорно, стозевно и лаяй», твердыню бюрократизма, с которым надо вести беспощадную борьбу на уничтожение, тогда как государственность — это основа русского и советского миропонимания. В конечном счёте эта борьба должна привести к свержению Советской власти и возрождению капитализма. Хрущёв с его идеалом мещанина, помешанного на блинах с маслом и сметаной, был как бы самой природой предназначен на роль носителя антигосударственной антисоветской идеологии.
Борьбу против культа личности Сталина начал не Хрущёв, а Маленков, причём буквально на следующий день после похорон покойного вождя. Правда, начал он её с мелочей и до серьёзных разоблачений довести не успел. Когда Хрущёв выступил со своим планом разоблачения деяний Сталина, Маленков был в числе тех, кто возражал против такого кавалерийского наскока. Есть все основания утверждать, что никто, кроме Хрущёва, не смог бы придать ей такой накал, превратить её в мощнейшее орудие разрушения Советского строя.
В первой главе настоящего обзора приводились высказывания различных деятелей о том, что, не будь Ленина, не произошла бы Октябрьская революция. С такой же степенью уверенности можно говорить, что, не будь Хрущёва, борьба с культом личности Сталина пошла бы по иному, более конструктивному руслу. В этом смысле можно считать Хрущёва фигурой исторического значения, по крайней мере не меньшей, чем, например, Гришка Отрепьев.
Вот почему мне кажется, что нельзя выразить отношение к нему лучше, чем это сделал Арсений Тонов в упоминавшейся выше статье:
«Был ли когда-нибудь еще столь матерый враг, топтавший нашу землю? И кем надо быть, чтобы распространять байки о «последнем коммунисте», «неоднозначной личности» и т. п.?
В последнее время стали повторять, будто «не было еще в истории такого (горбачевского) геополитического предательства». Да было, было… Так он водил за нос всех десяток лет. И все-таки доводился: был снят со всех постов, причем очень обидно — без всякого намека на военное положение или что-нибудь столь же значительное!
Хрущев был низложен в день Покрова Богоматери. Отчего Небёсные Силы нас спасли тогда? Неизвестно. Последней его инициативой было ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза (посмертно) некоему Рихарду Зорге, числившемуся перед войной в нашей военной разведке, хотя его прямой начальник Жуков признается, что он о нем «узнал после войны» («Воспоминания и размышления»). Уже после хрущевского падения Микоян оформил эту инициативу Указом, и японцы (?!) высекли силуэт Золотой Звезды на могиле нового советского героя.
Говорят, что следующим шагом Хрущев хотел реабилитировать Бухарина. Был такой деятель у нас. Если кто не читал посвящённой ему главы настоящего обзора или о нем забыл, то пусть т. Вышинский поможет вспомнить.
«Вышинский. Выскажите, подсудимый Бухарин, как практически это облеклось у вас в антисоветскую деятельность?
Бухарин. … Если формулировать практически мою программную установку, то это будет в отношении экономики — государственный капитализм, хозяйственный мужик-индивидуал, сокращение колхозов, иностранные концессии, уступка монополии внешней торговли и результат — капитализация страны» (Судебный отчет по делу антисоветского «право-троцкистского блока»…).
«Да, — скажет иной, — Хрущев был, оказывается, сознательным врагом, но все-таки не слишком ли мы к нему суровы — все-таки при нем к смерти приговаривались неизмеримо меньше людей, чем при Сталине…».
Что на это можно возразить? Есть маньяки, которые выскакивают на улицы с топором и гоняются за прохожими. Есть такие, которые подстерегают свои жертвы в темных подворотнях. А есть такие, которые выливают яд в водопровод большого города и, затаившись, наблюдают: сколько человек понесут ногами вперед?
В последнем случае нет ни крови, ни изуродованных трупов, но если те два типа убийц могут порешить десяток-другой, то «тихие» могут губить людей тысячами. Недаром еще Дзержинский (с подозрительной осведомленностью) говорил, что «один гад, засевший в системе снабжения, может сделать вреда больше, чем дивизия на фронте».
В чем дело, почему в промежутках между великими (такими, как давно признанный великим Сталин или совершенно еще не оцененный Брежнев) власть захватывают изверги (Ленин — Хрущев — Горбачев)? Надеюсь, читатель понимает, что дело не в том, что политика последних нам «не ндравится», а в том, это были деятели, жаждавшие просто уничтожить свою страну!
Конечно, приход Хрущева к власти не случаен. Он был подготовлен практикой слепого подчинения кумирам («Сталин думает за нас», декламировали в послевоенные годы), а укрепился на тайной жажде «хорошей жизни», усиливавшейся в обществе по мере достижения им все новых и новых высот.
Но все же, почему в Англии или Америке почти не бывает столь ярко выраженных перерожденцев у власти?
А может быть, потому, что у них мало и таких цельных деятелей, как Сталин или Брежнев?
Конечно, все хрущевские деяния не осветить и в огромном труде. И всё же, надеюсь, теперь можно с достаточным основанием объяснить, кто такой Хрущев и почему им двигала такая неуемная жажда разрушения России.
Но конец карьеры Хрущёва жалкий. Его турнули, словно нашкодившего мальчишку, и отправили на пенсию, отстранив от всякой общественно значимой деятельности. Первое время он неподвижно сидел на своём «острове Святой Елены» и плакал. Затем стал наговаривать на магнитофон свои «Воспоминания», которые были не столько мемуарами, сколько оружием в идеологической борьбе против ненавистного ему Советского строя. Но это были уже просто мелкие пакости по сравнению с его свершениями во время пребывания у власти. Да и сменивший его на посту Первого секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнев без лишнего шума, никого не разоблачая, начал понемногу устранять страшные последствия хрущёвского правления.
