Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

„Социализм", созданный Лениным, даст наиболее уни­версальную — тоталитарную — форму бюрократии и дог­матизма. Впрочем, в кое-каких их неистребимых проявлени­ях Ленин успел убедиться еще при своей жизни. Десятки, сотни его распоряжений о показательных процессах, судах, расправах с бюрократами, „дураками" не дали положитель­ного результата…

Догматическая узость ленинского интеллекта вырази­лась и в том, что для него основной социальной общностью был класс. Он был певцом рабочего класса, хотя отводил ему лишь роль основной силы его партии. Проблема лично­сти, ее прав и свобод всегда стояла у Ленина на третьем — десятом местах. Классовая апологетика доведена Лениным до социального расизма. Свои собственные взгляды Ленин с поразительной настойчивостью внедрял в своей партии, а с ее помощью распространял и в Советской России. „Это и есть, — писал Бердяев, — диктатура миросозерцания, кото­рую готовил Ленин".

Эстетическая грань интеллекта Ленина была менее дес­потичной. Может быть, она просто стояла дальше от поли­тики, чем правосознание и философия? А может быть, пото­му что Ленин не чувствовал себя здесь корифеем? Трудно сказать, однако в основном он был более терпим к эстетиче­скому „еретичеству". Бердяев, возможно, преувеличил, на­звав Ленина „отсталым и элементарным человеком" в искус­стве, но в целом был недалек от истины.

Ленин был типичным „потребителем" искусства с весь­ма консервативным вкусом. Но крут его знакомства с лите­ратурной классикой весьма широк. Естественно, больше все­го он цитирует и использует в своих произведениях Черны­шевского — более 300 раз! — против, кажется, двух раз Достоевского. Наиболее часто обращается Ленин в своем политическом творчестве к Грибоедову, Крылову, Салтыко­ву-Щедрину, Гоголю, Тургеневу и всего несколько раз к Пушкину, Лермонтову, как мы уже сказали, Достоевскому, Толстому (хотя есть специальные статьи о нем).

Ленин читал художественные произведения как поли­тик, ища в них ответа на многие социально-экономические вопросы. Трудно сказать, кто был еще особенно любим Ле­ниным, кроме Чернышевского, но по ряду косвенных при­знаков можно отнести к ним Некрасова, Успенского, Горь­кого, Салтыкова-Щедрина, Тургенева, Толстого, Гончарова, Писарева. Ленин был даже несколько „старомоден", отдавая предпочтение классике перед модными для своего времени художниками слова. Неудивительно, что Ленину особенно нравились „Что делять?" Чернышевского и „Мать" Горького, в которых исключительно остро поставлены социально-по­литические проблемы общества при сравнительно невысо­ком их художественном воплощении.

Ленин наиболее близок лично был к Горькому, хотя именно этот писатель в 1917—1918 годах особенно остро и резко критиковал лидера большевиков. В это время автор „Матери" печатал в петроградской газете „Новая жизнь" свои публицистические статьи. Всего под рубрикой „Несво­евременные мысли" Горький успел опубликовать в газете сорок восемь статей. Часто они были открытой полемикой между большевистской „Правдой" и „Новой жизнью", пока в июле 1918 года газета, где сотрудничал Горький, не была закрыта по распоряжению Ленина. Это и понятно, ибо Горький уже после октябрьского переворота писал, напри­мер, 7(20) ноября 1917 года: „..Ленин и соратники его счита­ют возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов — все мерзости, которые де­лали Плеве и Столыпин". Здесь же Горький резюмирует: „Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокров­ный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролета­риата".

Конечно, все эти статьи в „Новой жизни", как и многие другие, изданные в то же время, не вошли в тридцатитомное собрание сочинений писателя. Разве могли позволить боль­шевики, чтобы заявление Горького, подобное тому, что он сделал в год смерти Ленина, стало известно советскому читателю? А оно таково: „Вероятно, при Ленине перебито людей больше, чем при Уоте Тайлере, Фоме Мюнцере, Гари­бальди".

Но с начала 20-х годов Горький меняет тональность в отношении Ленина. Писатель, почувствовав, что власть устояла, не может обойтись без помощи ее и лично Ленина. Так, например, в апреле 1919 года он обратился к Пред­седателю Совнаркома, прося освободить левую эсерку Н.АШкловскую — секретаря А.А.Блока (спустя полгода после просьбы ее выпускают); в сентябре 1920 года Горький лично встречается с Лениным, в сентябре следующего года бьет челом перед Лениным по поводу разрешения выезда за границу известного издателя З.И.Гржебина… Эти просьбы и встречи не прошли бесследно: Ленин обладал сильной ду­ховной „радиацией". Скоро Горький станет почти ручным.

Ленин лично, повторюсь, смотрел на литературу и ис­кусство как потребитель. Но как лидер партии видел в них мощный инструмент политического влияния. Может быть, поэтому он враждебно относился к футуризму, другим мо­дернистским течениям и школам в искусстве? Но почему он одно время ратовал за ликвидацию оперы и балета? Может быть, тоже потому, что не видел, как артисты Большого театра будут вдохновлять отряды по продразверстке? Ведь известно его высказывание об опере и балете как „придвор­ном искусстве", далеком от народа.

Ум этого человека, иногда способный восхищаться му­зыкой, поэзией, тем не менее главное предназначение искус­ства видел в развитии „лучших образцов, традиций, резуль­татов существующей культуры с точки зрения миросозерца­ния марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху диктатуры". Так он изложил задачи Пролеткульта в проекте резолюции, подготовленной им. По сути, для него культура и искусство ценны лишь с точки зрения их полез­ности марксизму. Надо ли говорить, сколь ограничен этот подход.

По поручению Политбюро Бухарин готовился высту­пить в октябре 1920 года на съезде Пролеткульта. Ленин предложил в своей записке взять за основу следующий по­литический алгоритм:

1. Пролетарская культура=коммунизм

2. Проводит РКП

3. Класс—пролетариат=РКП=Советская власть.

Так мыслил этот человек. Мощный ум был односторонен, узок и ничем не хотел обременять себя, кроме полити­ки, марксизма, диктатуры пролетариата, классовой борьбы, революции, схваток с оппортунизмом, либерализмом, бур­жуазией…

Интеллект и религия. Не верится, что Ленин даже в детстве был верующим человеком. Г.М.Кржижановский ут­верждал, что Ленин якобы рассказывал ему, „что уже в пятом классе гимназии резко покончил со всяческими во­просами религии: снял крест и бросил его в мусор…".

Думаю все же, что это произошло позже. Нельзя забы­вать, что отец и мать Ульянова были глубоко религиозными людьми, но не были фанатиками веры. Тем более что гим­назия требовала посещения церкви, исполнения многих её обрядов. Но в послегимназические годы Ленин уже был убежденным атеистом. Как и почему мог произойти столь решительный перелом в условиях, когда религия в обществе была важнейшей духовной пищей многих людей?

Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Это еще одна тайна ленинского интеллекта. Но, думаю, решающее значение вновь имели семейные события: смерть отца и бра­та, которых, несмотря на долгие молитвы матери, не уда­лось спасти, свое исключение из университета, а главное, раннее приобщение к материалистической литературе.

Многие биографы и люди, встречавшиеся с Лениным, отмечают огромную „физическую силу" его ума. Может быть, потому что он обычно подавлял оппонента в спорт своей абсолютной неуступчивостью; возможно, производи­ла впечатление бескомпромиссность его суждений, одно­мерная, почти фанатичная убежденность. Так это или нет, но очень многие (и не без оснований) стали усиленно под­черкивать силу ленинского ума формой облика его головы. А.В.Луначарский отмечает, что „строение черепа Владими­ра Ильича действительно восхитительно. Нужно несколь­ко присмотреться к нему, чтобы оценить эту физическую мощь, контур колоссального купола лба и заметить, я бы сказал, какое-то физическое излучение света от его поверх­ности".

Мы с вами не видели Ленина живым и не можем ут­верждать, что купол лба „излучает свет". Перед нами пять­десят пять томов его собрания сочинений, сорок томов ле­нинских сборников, тысячи неопубликованных документов, тысячи апологетических книг, написанных о нем, и малая горстка книг беспристрастных и честных. А главное, что дает нам писательское право судить об интеллекте Лени­на, — его деяния. По его чертежам и планам.

Все же я бы выделил главное в уме этого человека: идея силы и воля к власти. Революция была главным средством достижения власти, которая могла быть только диктатурой. Поразительная по уникальности комбинация рациональных, эмоциональных и волевых компонентов сознания сформиро­вала ум человека не только одержимого идеей революцион­ного переустройства мира, но и способного политически и организационно осуществить, сделать все для ее претворе­ния в жизнь Да, можно говорить, что ленинская власть — выкидыш первой мировой войны. Но Ленин смог его ожи­вить. Коммунизм — идея западная, не прижившаяся нигде. Ленин силой привил ее в России, не остановившись перед столь страшными потрясениями, которые делают саму цель ничтожной.