Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Абсолютное большинство средств, полученных от про­дажи конфискованных ценностей, ушло на партийные нуж­ды. ЦК же боролся с голодом с помощью американской гуманитарной организации АРА (за должностными лицами которой следило ОГПУ) и журнала… „Безбожник". В нем расписывались мрачные дела церкви, чуть ли не по вине которой, мол, и вспыхнул голод. Комиссия по отделению церкви от государства при ЦК РКП обязала каждого своего члена „писать ежемесячно не менее двух статей в журнал „Безбожник".

После ленинского массированного удара по церкви она действительно не только „не забыла этого в течение не­скольких десятилетий", но и не смогла оправиться. Почти замолчавшую церковь превратили в декоративный придаток государства (чтобы на Западе ничего не сказали…), лишили ее духовной свободы, навнедряли в среду церковнослужите­лей людей типа Тучкова… Но беды ее не кончились. Разгра­бление церкви продолжалось еще долго.

С началом коллективизации обезглавленную церковь, как изуродованный и обезображенный собор, большевики продолжали держать под прицелом. В постановлении По­литбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года „О мероприяти­ях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации" в восьмом пункте говорилось: „Срочно пересмотреть законодательство о религиозных объединени­ях в духе полного исключения какой бы то ни было воз­можности превращения руководящих органов этих объе­динений (церковные советы, сектантские общины и пр.) в опорные пункты кулачества. Поручить оргбюро ЦК дать директиву по вопросу о закрытии церквей…"

По инициативе Совета Труда и Обороны, одобренной, разумеется, Политбюро, началось снятие церковных коло­колов. Каждый год спускался специальный план (как на добычу руды), сколько тонн бронзы получить на печальной ниве обезглавленных церквей.

Политбюро, например, 11 мая 1933 года утвержадет „в целях обеспечения автотракторной промышленности коло­кольной бронзой… увеличить годовой план бронзы с 5200 тонн до 6300 тонн…". И дальше дается разнарядка по областям:

Московская область — 670 тонн колокольной бронзы

Ленинградская — 335

Северный Кавказ — 120

Средняя Волга — 130

Ивановская область — 200 и т.д..

Церкви постепенно закрывались и после массового пог­рома. Пустели соборы. Скорбно стояли на сельских пригор­ках обезображенные, без куполов, храмы. Теперь уже без­молвно, печально, обреченно. Правда, иногда откуда-то из глубин поруганного национального и религиозного созна­ния, а может, просто от безысходности выплескивались мя­тежные протесты.

В сентябре 1938 года тогда еще заместитель народного комиссара внутренних дел Берия доложил Сталину, что Не­красовским райисполкомом Ярославской области было при­нято решение о закрытии церкви и снятии колоколов в селе Черная Заводь. Приехали руководители района. Собралась толпа, стали раздаваться крики: „Караул!", „Грабят!", „Пья­ные бандиты приехали". Церковники установили круглосу­точное дежурство у церкви. Руководители района растеря­лись…

Сталин, недочитав донесения до конца, размашисто на­бросал в углу листа: „Т. Маленкову. Прошу проверить и доложить. Арестовать организаторов. И.Сталин".

Может быть, это было одним из последних проявлений сопротивления замолчавшего народа?

Накануне войны, используя богатый ленинский опыт, Система стремилась взять под контроль новые районы, во­шедшие в состав Союза и известные своей религиозностью. Порой Сталин бывал даже покладист (как-никак, не забы­вал, что выбился в вожди из семинаристов).

В октябре 1940 года секретарь ЦК КП(б) Украины Н.С.Хрущев обратился с донесением-просьбой к Сталину. Думаю, готовясь подписать это письмо, секретарь ЦК вы­нужден был хоть что-то уяснить в деле, в котором явно ничего не смыслил. „По древнему преданию евреев, — гово­рилось в документе, — в течение 10 дней в году бог подво­дит счеты всем евреям за предыдущий год их жизни… В течение 9 дней евреи молятся богу и просят о прощении грехов. В это время им работать не разрешается. На десятый день („судный день"), который в 40-м году падает на суббо­ту 12 октября, евреи никогда не работают…

К секретарю Львовского обкома т. Грищуку обращается много жителей еврейской национальности с просьбой разре­шить им не работать на фабриках, в учреждениях 12 октя­бря в субботу.

Прошу указания, как поступить в данном случае".

Сталин царственно разрешил: „Пусть празднуют. Сооб­щите Хрущеву. Ст. 11.Х .40 г.".

А вот как осуществлялось управление новыми епархия­ми. Конечно, через спецслужбы. Приведем еще один доку­мент, адресованный Сталину народным комиссаром Госу­дарственной безопасности СССР В.Меркуловым в марте 1941 года.

„На территории Латвийской, Эстонской и Литовской республик в настоящее время существуют автокефальные православные церкви во главе с местными митрополита­ми — ставленниками буржуазных правительств.

В Латвийской ССР (175 тыс. православных прихожан). Вокруг главы Синода Августина, в прошлом активного сто­ронника Ульманиса, группируются антисоветские элемен­ты — бывшие участники фашистской организации „Перканируст".

В Эстонской ССР (200 тыс. православных) митрополит Паулус. Большинство белоэмигрантского духовенства Эсто­нии принимало активное участие в антисоветской организа­ции „Русское христианское студенческое движение" (руко­водили из Берлина князь Шаховской и из Парижа митропо­лит Евлогий).

В Литовской ССР (40 тыс. человек православных). Глава епархии умер. Пытается место захватить архиепископ Фео– досий Федосеев, возглавлявший антисоветскую группу цер­ковников…

НКГБ подготовил проведение следующих мероприятий:

1) Через агентуру НКГБ СССР вынести решение Мо­сковской патриархии о подчинении ей православных церк­вей Латвии, Эстонии, Литвы, для чего использовать заявле­ния от местного рядового духовенства и верующих.

2) Для управления епархиями Прибалтийских респу­блик решением Московской патриархии назначить в каче­стве экзарха (уполномоченного) архиепископа Воскресен­ского Дмитрия Николаевича (агент НКГБ СССР), восполь­зовавшись для этого имеющимися в Московской патриар­хии соответствующими просьбами со стороны местного ду­ховенства…"

Этот документ, по-моему, откровеннейшим образом подтверждает еще раз, что уверенность Ленина в том, что „победа над духовенством обеспечена нам полностью", не была беспочвенной. Она была столь полной, что Сталину и его соучастникам порой нелегко было разобраться: священ­нослужитель это или „агент НКГБ СССР" в рясе… Больше­вистская Система, так много говорившая о свободе сове­сти, обильно цитировавшая ленинские фарисейские обрыв­ки мыслей о том, как гуманно социализм относится к рели­гии, в очень короткий срок путем универсального насилия обитель духа и веры превратила в гнездовье интеллектуаль­ных надсмотрщиков. Ну а еще едва живую церковь, не потерявшую способность к сохранению высокого и непреходя­щего в сфере духа, старались задушить и денежными нало­гами. Специальным решением Политбюро в июле 1937 года правительству СССР предписывалось „установить взимание всех налогов со служителей культа как лиц, имеющих не трудовые доходы". Даже натуральным налогом обложили церкви и монастыри: зерно, картофель (по нормам налогов с единоличного хозяйства).

Это фактически означало почти полное удушение остатков приходов. Ведь незадолго до смерти Сталина в стране осталось лишь 12 499 человек — служителей куль­та. Шло настоящее вымирание церкви. Страшное начало этой атеистической чуме положил Ленин. Его послужной список в антицерковных делах чудовищно впечатляющ. Вскоре после октябрьского переворота закрытие монасты­рей, затем попытка раскола церкви, вскрытие святых мощей, наконец, конфискация, грабеж церковных святынь и массо­вое физическое уничтожение духовенства.

Церковь затихла. Ее возрождение — дело настоящего и будущего.

Послевоенное состояние церкви характеризует (весьма своеобразно) записка Хрущеву председателя Совета по де­лам православной церкви при Совете Министров СССР Карпова в июле 1953 года. Председатель Совета информировал Первого секретаря ЦК КПСС, что в СССР сохранилось еще (кроме полностью разрушенных и снесенных) 19 тысяч не­действующих церквей. Из них 13 тысяч заняты под скла­ды, остальные — под клубы и промышленные предприя­тия; есть некоторюе количество церквей (около трех тысяч), сохранивших культовое оборудование, но находящихся под замком, и там служба не ведется.

Карпов информирует Хрущева, что „многолетней прак­тикой работы Совета установлено: когда здания недейству­ющих церквей стоят или даже используются не по назначе­нию (склады, хранилища и т.д.), но не ставится вопрос о внешнем и внутреннем переоборудовании, это не вызыва­ет большой активности групп верующих, и, наоборют, как только ставится вопрюс о переоборудовании или сносе зда­ния недействующей церкви, сразу возникает актив­ность…".