Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

„Ведомость

количества собранных церковных ценностей по 1 ноя­бря 1922 года

Золота — 33 пуда 32 фунта

Серебра — 23 007 пудов 23 фунта

Бриллиантов — 35 670 штук (Почему не в каратах? — Л.В.)

Других драгоценностей — 71 762 штуки (Каких? — Д.В.)

Жемчуга — 14 пудов 32 фунта

Золотой монеты — 3115 руб.

Серебряной монеты — 19 155 руб.

Различных драгоценных вещей — 52 пуда 30 фунтов (Что за вещи? —ДЈ.)

Кроме указанных церковных ценностей отобраны анти­кварные вещи в количестве 964 предмета, которым будет произведена особая оценка".

По решению Политбюро немалая часть конфискован­ных ценностей оставалась на местах для нужд местных вла­стей. Значительные средства шли на обеспечение партверхушки. Тысячи отобранных у буржуазии домов в Подмоско­вье обставляли конфискованной мебелью. Рождался новый социальный слой — партократия, советская буржуазия. На­чиная с 1920 года члены Политбюро, секретари ЦК, нарко­мы, комиссары разных рангов ездили пачками на лечение и отдых за границу. Главным образом в Германию. Очень ча­сто в протоколах Политбюро встречаешь такие записи, как, например, „О болезни т. Рыкова. Озаботиться о предостав­лении ему молочной диеты". О том же человеке Полит­бюро еще раз решает в самый приступ всероссийского голо­да: „Обязать т. Рыкова выехать за границу для постановки диагноза и лечения".

Рушили не только церкви, но добрались и до святынь. Например, П.Красиков, работник Наркомата юстиции, зани­мавшийся церковью, близкий знакомый Ленина, из Костро­мы сообщил, что „серебряная гробница" с мощами Варнавы должна быть конфискована.„Вскрытие должно быть обяза­тельно рассчитано на последующее удаление так называе­мых мощей". Красиков заключает:„Если ожидаются круп­ные осложнения — немедленно сообщить в ГПУ". Полит­бюро одобряет изъятие „серебряной гробницы". И так оскопляли, уродовали, уничтожали христианство на Руси.

Но что мощи Варнавы? Раньше других надругались над святыми мощами великого духовника Сергия Радонежского, олицетворителя высокого православного и российского на­чала. Тот же усердный Красиков постарался из факта вскрытия мощей сделать пропагандистскую киноленту. Просьбы и протесты патриарха Тихона, молившего не допу­скать богохульства, не были услышаны. Запустили руки и в Киево-Печерскую лавру. Украинская комиссия хотела ис­пользовать ценности на месте под видом помощи детям. Из Москвы раздался окрик: передать конфискованное в обще­союзный бюджет, оставив для детей лишь 25 процентов.

Такая же судьба разграбления досталась Троице-Сергиевой лавре, другим святым захоронениям. По настоянию Ленина выходит постановление Наркомата юстиции „О ликвидации мощей". Так большевики снискали себе сомни­тельную славу „гробокопателей". Комплекс святотатства был им неведом.

Миллионы людей голодали, священников расстрелива­ли, а партийная элита искала пути инициирования мировой революции с помощью церковного золота, не забывая и о себе. Ленин тем временем торопил с процессами над вы­сшим духовенством. В начале мая по инициативе Ленина Политбюро еще раз принимает решение:

„Дать директиву Московскому трибуналу:

1. Немедленно привлечь Тихона к суду.

2. Применить к попам высшую меру наказания".

Хотели было начать немедленный молниеносный про­цесс, но в мире многие известные деятели возвысили голос протеста. Прислали в Москву телеграммы папа римский, известный норвежский исследователь Нансен, социал-де­мократы Германии, пацифисты Швеции. Решили судебный процесс пока отложить, подготовив его более тщательно. А главный партийный атеист Ем.Ярославский (Губельман) предложил: если Тихон раскается, то можно было бы пере­вести его в Валаамское подворье, не запрещая заниматься церковной деятельностью.

Тем временем в Москве уже завершился суд, который 8 мая приговорил 11 священнослужителей и мирян к смерт­ной казни, многих — к различным срокам заключения. На прошение о помиловании, направленное в Политбюро, ше­стерым приговоренным к смертной казни была „дарова­на жизнь", а пятерым подтвердили: расстрел. Священни­ки Х.Надеждин, В.Соколов, М.Телегин, С.Тихомиров, А.Заозерский пополнили многотысячный список безвинно убиенных. Точного числа расстрелянных священнослужите­лей в архивах нет. Но, по моим данным, арестованных, со­сланных, расстрелянных было не менее 20 тысяч.

С Тихоном „работали", как и с остальным духовен­ством. Бесконечные допросы, угрозы, давление, посулы… В октябре 1922 года „куратор" церкви в ГПУ начальник 6-го отделения секретного отдела Государственного политиче­ского управления чекистский инквизитор Тучков сообщал в ЦК:

"Доклад о тихоновщине

Образована группа т.н. „живая церковь", состоящая пре­имущественно из „белых попов", что дало нам возможность поссорить попов с епископами, как солдат с генералами, ибо между белым и черным духовенством существовала вражда. Ведем работу по вытеснению тихоновцев из патри­архата и из приходов. Создаем христианские группы „ревни­телей обновления". Так, после речи священника Красницко– го в Храме Христа Спасителя в группу обновленцев записа­лось 12 человек мирян…"

А с Тихоном, заключенным в Донском монастыре, про­должали „работать" Тучковы. Допросы продолжались и пос­ле того, как Ленин стал немощным; его директива в отноше­нии церкви исполнялась неуклонно. Летом 1923 года По­литбюро заслушало доклад Ярославского и приняло реше ние:

„1. Следствие по делу Тихона (а фактически психологи­ческую „обработку". —Д.В.) вести без ограничения срока.

2. Тихону сообщить, что в отношении к нему может быть изменена мера пресечения, если:

а) он сделает заявление о раскаянии в совершенном пре­ступлении против советской власти;

в) отмежуется от белогвардейцев и других контррево­люционных организаций;

г) заявит об отрицательном отношении к католической церкви.

В случае согласия будет освобожден…" Еще до этого тучковские „обновленцы" собрали 11 Все­российский Собор, на котором Тихона лишили сана патри­арха, но он и его ближайшее окружение не сочли законным это раскольническое решение Силы Тихона, с которым „ра­ботали", были уже на исходе. 16 июня 1923 года он подпи­сал странное заявление, по стилю явно написанное (или продиктованное) работниками Государственного политического управления.

„От содержащегося под стражей патриарха Тихона — Василия Ивановича Белавина. …Будучи воспитан в монархическом обществе и нахо­дясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к советской власти враждеб­но… временами враждебность переходила к активным дей­ствиям, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 году, анафемствование в том же году власти и, нако­нец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценно­стей в 1922 году. Все мои антисоветские действия, за немно­гими неточностями, изложены в обвинительном заключении Верховного суда. Признавая правильным решение суда о привлечении меня к ответственности… обращаюсь с настоя­щим заявлением:

Раскаиваюсь в этих проступках против государственно­го строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресе­чения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархической белогвар­дейской контрреволюции.

16 июня 1923 г. Патриарх Тихон

(Василий Белавин)".

Прошло еще немало месяцев, пока Политбюро среаги­ровало на покаянное заявление, в котором, похоже, кроме слова „анафемствование", все остальные принадлежат туч­ковским соглядатаям. 18 марта 1924 года, уже после смерти вдохновителя антикрестового похода, Политбюро наконец постановляет: „Прекратить дело Тихона". Для полного за­вершения „дела" Тихону остается только умереть. Что он через год и делает, надломленный арестом. А доносит пер­вым о смерти патриарха не кто иной, как начальник секрет­ного отдела Объединенного Государственного политическо­го управления (ОГПУ) Дерибас:

„7 апреля 1925 года в 23.45 умер в больнице Бакуниных на Остоженке, 19 патриарх Тихон в присутствии лечивших врачей Е.Н.Бакуниной, И.С.Щелка на и прислужника Тихона Паскевича от приступа грудной жабы. Похороны в Донском монастыре". Не смог живым выйти из рук ГПУ—ОГПУ 60-летний Василий Иванович Белавин — патриарх Тихон… Кто знает, не приложил ли здесь руку большой специалист по посте­пенным умерщвлениям Г.Ягода со своей службой. Слишком откровенной была команда: „Чем большее число представи­телей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удается нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…" Но раз не судили — хороши все другие способы. Ведь решило же Политбюро: „Применить к попам высшую меру наказа­ния…" И царь Николай II и патриарх Тихон пали по воле высшей партийной верхушки большевиков, где дирижиро­вал сам вождь. Хотя в каждом случае действовал „архиконспиративно". Но как гласит „От Марка святое благовествование": „Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу".