Александра Коллонтай. Валькирия революции - д’Анкосс Каррер Элен
Когда в соответствии с секретными протоколами к пакту Гитлер в начале сентября вторгся в Польшу, Коллонтай написала Аде Нильссон длинное письмо в попытке объяснить — даже оправдать — пакт и политику Сталина. Как же СССР прошел путь от поисков коллективной безопасности, воплощенных в фигуре Литвинова, к союзу с Гитлером? Ответ Коллонтай заключался в том, что СССР прикладывал отчаянные усилия ради обеспечения мира силой переговоров, а не оружия и, чтобы достичь этого, подталкивал государства в сторону более передовых международных отношений, отмеченных печатью прогресса. Она добавляла, что, заключив пакт, СССР действовал в соответствии с целями Лиги Наций.
Это письмо вызывает удивление и жалость. Как понять, почему Коллонтай, дальновидная и опытная в политических вопросах, не прибегла к более правдоподобным аргументам: слабости западных демократий перед лицом Гитлера, которую показал Мюнхен, испытываемой Сталиным необходимости выиграть время для подготовки к неизбежному столкновению с Гитлером, чтобы потом договориться с Францией и Англией? Действительно, Гитлер никогда не скрывал своих территориальных притязаний на Востоке. Он считал богатую хлебом Украину, Кавказ с его нефтью и даже Сибирь сферой естественной экспансии германской нации ради освоения ею жизненного пространства (Lebensraum). То, что Коллонтай забыла о таких правдоподобных доводах и вместо этого заявляла, будто, имея дело с Гитлером, Сталин толкает мир вперед, — плохо соотносится с ее тонким умом и, скорее всего, свидетельствует о сильном замешательстве.
Подруга Коллонтай Изабель де Паленсия внимательно следила за ее высказываниями в защиту германо-советского пакта и в биографии Коллонтай написала следующее: «Почему люди так возмущены этим пактом? В Англии лорд Ванситтарт в течение многих лет ориентировал английскую политику таким образом, что сделал Гитлера оплотом против России».
Однако именно после статей о революции, отредактированных согласно требованиям сталинской эпохи, после жалких оправданий пакта, заключенного с Гитлером, Коллонтай предстояло вновь превратиться во взыскательного и здравомыслящего бойца, которым она была так долго. 1939 год стал поворотным моментом в ее умонастроениях и поведении. Коллонтай, уютно устроившаяся в положении преданного посланника Сталина, укрывшаяся в Швеции, кое-как исполнявшая свои дипломатические обязанности, хотя и сделавшая несколько действительно полезных вещей для своей страны, стала подлинной вершительницей внешней политики СССР, которая сыграла важную роль в отстаивании советских интересов в скандинавском мире и при этом силилась защитить этот мир от притязаний Сталина.
Полпред СССР в Швеции А. М. Коллонтай, министр иностранных дел Швеции М. Сандлер и другие на заседании 4-й сессии ЦИК СССР 7-го созыва. 1937. [РГАКФД]
В течение пяти лет Коллонтай будет выстраивать подлинно дипломатические отношения не только на личном, но и на государственном уровне. Разумеется, Сталин понимал, что в тот момент Коллонтай была ему полезна не тем, что льстила ему или заверяла в своей преданности, а тем, что служила своей стране, своим авторитетом и способностями помогая ей преуспеть в соблюдении государственных интересов.
В эти годы Коллонтай не пользовалась какой-то удивительной свободой. НКВД как никогда прежде будет находиться рядом с ней, в ее тени, в самом сердце посольства. Агенты этой зловещей структуры продолжат шпионить, следовать за ней повсюду, рыться в ее бумагах, которые они фотографировали и без конца отправляли в Москву. Тем не менее она будет действовать по-своему, часто самовольно и без чьего-либо вмешательства.
Если вспомнить, что в эти годы весь дипломатический корпус подвергся чистке, неугодные лица были устранены и заменены блеклыми и послушными аппаратчиками, можно только в очередной раз удивиться судьбе, уготованной Коллонтай. Правда заключается в том, что в сентябре 1939 года Сталин учел скандинавский опыт Коллонтай, который очень пригодился ему в приграничном районе страны, где он столкнулся с критической ситуацией. И, вполне вероятно, гарантии, данные Коллонтай в 1935–1939 годах, помогли убедить Сталина в том, что он может использовать ее, ничем не рискуя.
Глава двенадцатая. «Тайный дипломат»
Страной, заставившей Александру Коллонтай той ужасной осенью 1939 года собраться и давшей ей возможность сыграть роль настоящего дипломата, стала Финляндия — край ее детства, где находилось ее семейное имение Кууса, в котором она счастливо проводила летние каникулы.
Финляндия, расположенная в непосредственной близости от Ленинграда, давно являлась предметом забот советской дипломатии. С момента прихода к власти Гитлера Коллонтай получила инструкции внимательно наблюдать за отношениями между Финляндией, Германией и Скандинавскими странами. Во второй половине 1930-х годов Финляндия по-прежнему изъявляла желание сохранять нейтралитет, следуя примеру скандинавского мира. Но в Москве опасались, как бы она под давлением Берлина, напротив, не сделала выбор в пользу прогерманской ориентации и не побудила своих соседей, Швецию и Норвегию, к объединению в прогерманский и антисоветский союз.
Поэтому Москва стала предпринимать шаги навстречу Хельсинки, предполагая, что финско-советский союз послужит Финляндии защитой от Германии. Эти попытки были отвергнуты, Хельсинки ответил, что финский нейтралитет не подлежит обсуждению.
После осени, проведенной в бесплодных дискуссиях, Москва 1 декабря 1939 года объявила о признании легитимным финского правительства под руководством коммуниста Отто Куусинена, провозгласившего себя его главой, и начала военное наступление против Финляндии. Штурм был плохо подготовлен, и, ко всеобщему удивлению, финские войска в течение четырех месяцев сдерживали советскую армию. Хотя Финляндию поддержало небольшое интернациональное воинское подразделение, состоявшее преимущественно из шведов, ни одна великая держава не пришла ей на помощь, что еще больше заставляло восхищаться героизмом этой маленькой страны перед лицом советского колосса. Лига Наций исключила СССР из своих рядов в качестве наказания за проявленную агрессию, но, поскольку эта организация доживала свои последние дни, данное решение осталось без последствий и не произвело никакого впечатления.
Александра Коллонтай, наблюдавшая за столкновением, выступила с инициативой и обратилась к шведскому правительству, которое, хотя и не оказывало военной помощи, поставляло Финляндии оборудование. Она предостерегла шведского министра иностранных дел от любого нарушения Швецией своего нейтралитета и подчеркнула, что, поддерживая Финляндию, Швеция рискует вступить в конфликт с Москвой.
А. М. Коллонтай с внуком В. М. Коллонтай. Швеция, Стокгольм, 1940. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 84]
В то самое время, когда советская армия испытывала затруднения в борьбе с финскими войсками, Кремль приветствовал инициативу Коллонтай, что побудило ее продолжать в том же духе. Спустя два месяца, когда положение в советских войсках выправилось, финны поняли, что настало время сесть за стол переговоров, если они хотят извлечь выгоду из своего продвижения по советской территории и закрепить успех. Но переговоры с Москвой представляли собой сложную политическую проблему, поскольку Москва признавала лишь коммунистическое правительство Куусинена, хотя финское правительство, премьер-министром которого являлся Ристо Рюти, а министром иностранных дел — Вяйнё Таннер, было на месте. Кто же мог вести переговоры с Москвой?
Коллонтай взяла ситуацию в свои руки и создала благоприятные условия для переговоров, обратившись к Швеции, чье посредничество позволило начать диалог между Москвой и Хельсинки. Она представила этот проект новому министру иностранных дел СССР Молотову, который хотел — вслед за Сталиным — одновременно окончить войну в Карелии и отобрать у финнов территории, которые те успели захватить в результате наступления.
