Сергей Катканов - Священная Русская империя
Второе действие Путина было ещё более принципиально, оно было судьбоносно для России. Путин сломал хребты еврейским олигархам. Почему наша «семибанкирщина», фактически правившая страной, была представлена исключительно евреями, это очень интересный вопрос, отвечая на который можно написать книгу. Но независимо от причин, породивших еврейскую олигархию, было очевидно, что власть в России — антинациональная.
Если всё еще есть болваны, полагающие, что национальность еврейских олигархов не имела значения, то я не считаю себя пригодным к полемике с этими людьми, потому что тут потребовался бы уже не аналитик, а психиатр.
Под формальным патронажем не вылезавшего из запоев Ельцина Россию терзала и уничтожала горстка евреев. Они уничтожали нашу страну сознательно, последовательно, целенаправленно. Даже товарищ Троцкий, глядя на эту картину, одобрительно сверкнул бы стеклышками своего пенсне. И вот Путин сначала убрал от власти, потом — из политики, а вскоре и из страны Березовского и Гусинского, посадил Ходорковского и полностью подчинил себе Абрамовича. Способны ли мы сейчас в достаточной мере оценить историческое значение того, что сделал Путин? Он фактически спас Россию, стоявшую на краю пропасти, во всяком случае резко отодвинул Россию от пропасти на относительно безопасное расстояние.
Известно, что Путин был ставленником Березовского, а Березовский, самый сильный из еврейских олигархов, фактически правил Россией. В его распоряжении были неограниченные финансовые возможности и полная возможность принятия любых политических решений. Мог ли отставной подполковник КГБ противостоять могущественному олигарху? Березовскому это во всяком случае и в голову не приходило. А Путин сломал ему хребет. Как такое вообще оказалось возможно? Думаю, по этому вопросу никогда не будет достаточной информации. Понятно, что на верху были силы, заинтересованные в устранении Березовского и, опираясь на них, Путин фактически совершил революцию. То, что происходит наверху — это никогда не война личностей, а война группировок, но в данном случае роль личности трудно переоценить. Во–первых, у него был выбор, он имел полную возможность оставаться верным псом Березовского. Во–вторых, для противостояния Березовскому требовалась железная воля и крепкие мозги. Путин сделал выбор в пользу России, проявив при этому блестящие качества крупного государственного деятеля.
Мы могли тогда поздравить и его, и себя. Казалось, Россия под руководством Путина вернулась на национальный путь развития. С либеральным беспределом 90‑х было покончено. Политическая ориентация нашего президента в полной мере прорисовывалась и без громких деклараций. Путин стал знаменем антилиберальной реакции, и все, кому был ненавистен либерализм, с радостью сплотились под этим знаменем. Путин явно ставил своей задачей укрепление российской государственности по всем направлениям. Это же было понятно? Да вроде бы…
А дальше начались какие–то непонятные вещи. Меня, например, шокировало и продолжает шокировать постоянное заигрывание Путина с советским прошлым. Он собственно не реставрировал ни каких советских институтов и ни какие коммунистические идеи в нашу жизнь отнюдь не начали возвращаться, но власть постоянно спекулировала на стариковской ностальгии по СССР, и источником этой тенденции явно был лично Путин.
Он пробил, наконец, утверждение государственных символов, и сочетание их оказалось очень характерным. С одной стороны — двуглавый орел, со скипетром и державой, с коронами, с другой стороны — советский гимн, пусть и с другими словами, но кто их знает? У меня до сих пор, когда слышу эту музыку, в голове раздаются слова: «Партия Ленина, сила народная нас к торжеству коммунизма ведёт». И я не понимаю, в какой стране мы живём. Заставить двуглавого орла исполнять советский гимн — это не просто цинично. Мне это представляется крайним выражением абсолютной беспринципности. Ну а дальше пошло–поехало: красные знамена, пятиконечные звезды, памятники коммунистическим вождям, празднования советских юбилеев стали непременным атрибутом путинской эпохи.
Абсурдом мне это отнюдь не кажется, с точки зрения политической целесообразности как раз всё понятно. Путин пытается утолить сразу обе ностальгии — и по дореволюционной России, и по советскому периоду. Он делает это для того, чтобы всех удовлетворить и всем понравиться. Но ведь это же дешевка. «И вашим, и нашим за копейку спляшем». Неужели национальному лидеру может сделать честь открытая и демонстративная беспринципность и безыдейность?
Выражением этой тенденции стало очень странное политическое образование под названием «Единая Россия». Язык не поворачивается назвать «Едро» политической партией. Партия — это союз единомышленником, сплотившихся вокруг общих политических идей, а у едросов ни каких идей нет. Они не правые и не левые, они просто красивые.
Когда едрососв спрашивают о том, какая у них идеология, они, кажется, совершенно искренне не понимают, о чем речь. Большинство из них — бывшие функционеры КПСС, вероятнее всего, никогда и ни в какой коммунизм не верившие, так что предать компартию, чтобы остаться у власти, им было легко, и похоже, что их единственная идея — остаться у власти, и ради этого они готовы вступить в какую угодно партию, даже в партию совершенно никакую, это им даже ближе, потому что и сами они никакие. Боюсь, что «Единая Россия» — это групповой портрет Путина, это слепок его политического лица. До сих пор я из последних сил надеюсь на то, что это не так.
С точки зрения политической технологии смысл «Единой России» вполне понятен. Это не политическая партия в принципе, это группа поддержки Путина. Её единственное назначение — обеспечить президенту контроль над законодательной властью. И я ни сколько не возражаю против этого, я вполне осознаю, что, действуя в рамках демократической системы, ни каким иным образом невозможно действовать. Мы очень хорошо помним, к каким трагическим последствиям привел острый конфликт между президентом и парламентом в 1993 году. И если в России на настоящий момент существование парламента неизбежно, то единственный способ спасти страну от краха — поставить парламент под полный контроль президента. С этой задачей «Единая Россия» вполне справляется, и в этом смысле к ней нет ни каких претензий. Но нормальная ситуация должна быть такова: лидер является главным выразителем идеи, и сплотившись вокруг лидера, группа его поддержки тем самым объединяется вокруг этой идеи. Тогда это союз единомышленников. Но Путин никакой идеи не выражает. И тогда группа его поддержки — это просто свора холуев, ни на что не претендующих, кроме объедков с барского стола.
Постепенно я начал чувствовать, что в новой путинской России я такой же чужой, как и в России ельцинской. Тогда, во время разгула либерализма утешением было во всяком случае то, что ельциноиды последовательно отрекались от коммунистической идеологии, в чем я был с ними вполне солидарен, они давали гарантии невозврата в совок. И я был уверен, что отречение от социализма — это навсегда, это окончательно, надо только избавиться от либералов. И вот Путин загнал либералов в угол, но одновременно с этим изо всех щелей повылезали недобитые коммунисты, и я с удивлением заметил, что они возвращают себе былое влияние.
Последовательная критика советской власти стала вдруг решительно невозможна, хотя ещё вчера это было — пожалуйста, сколько угодно. Все 90‑е ваш покорный слуга занимался антикоммунистической пропагандой, то есть идеологической борьбой, цель которой была в том, чтобы предотвратить красный реванш. И вдруг моё время неожиданно кончилось. Большевиков теперь стало можно лишь слегка журить за отдельные перегибы, а восхищаться подвигами красных комиссаров теперь дозволялось открыто и взахлеб.
Может быть мы в 90‑е всё–таки успели сделать своё дело? Да, полагаю, что красный реванш теперь уже невозможен, мы предотвратили его, и в этом смысле путинское заигрывание с совком не несет угрозы. Угроза тут в другом — пока мы четко, последовательно и однозначно не осудили большевизм, Россия не может двигаться вперед. Пока мы не отреклись от большевизма, мы не можем определить, куда нам двигаться. Под руководством Путина мы как–то робко и наощупь пытаемся куда–то продвигаться затылком вперед. Это не радует.
Не раз я спрашивал себя, а вот ему Путину лично, что всё–таки ближе: советский период иди дореволюционная Россия? Он ведь как всегда ни чего вразумительного не скажет ни поэтому, ни по какому иному идеологическому вопросу. Он отвечает своими действиями. Государство отказалось от празднования 400-летия дома Романовых, это не его праздник. Но то же самое государство со слезами бессмысленного умиления поддерживает празднования юбилеев комсомола. Неужели ещё не всё понятно?
