Пирс Рид - Дочь профессора
Не найдя среди присутствующих Лауры, Луиза направилась к Эдди и спросила, где ее сестра. Ей пришлось почти кричать — музыка громко резонировала в этой пустой комнате с незастеленным ковром полом. Но Эдди, по-видимому, не слышал ее, сколько бы она ни кричала; он улыбался, глядя мимо нее в пустоту. Луиза обеими руками сжала его лицо и притянула к себе.
— Где, черт бы тебя побрал, Лаури? — крикнула она, но шестнадцатилетний юнец только рассмеялся и помочился ей прямо на юбку.
— Красивая! — прошептал он, и на лице его появилось экстатическое выражение блаженства. К Луизе подошел хозяин.
— Она наверху, — сказал он. — Хватила лишнего, и мы подняли ее наверх.
— Куда? — закричала Луиза.
Тони, пошатываясь, вышел из комнаты и поманил за собой Луизу. Она поднялась по лестнице следом за ним в небольшую мансарду. Там на куче армейских одеял полулежала Лаура. На ней, как и предполагала Лилиан, было только легкое платье, но она, по-видимому, не чувствовала холода. Она вся изогнулась на одеялах, прижалась щекой к стене — казалось, какой-то художник нашел для нее эту позу в духе Энгра. Подол платья у нее задрался кверху, и тонкие ноги были обнажены; глаза, неподвижно уставленные в стену, широко раскрыты, руками она упиралась о груду одеял.
Луиза опустилась на колени возле нее.
— Лаури, — позвала она. — Тебе плохо?
Лаура ничего не ответила, только повела глазами и снова уставилась в одну точку, Луиза прочла в них безумие.
— Пойдем домой, — сказала Луиза, беря сестру за руку. — Пойдем домой.
Лаура позволила повернуть ее, оттянув от стены, но потом вдруг взвизгнула, словно насмерть раненное животное, и несколько раз подряд ударилась головой о стену, точно хотела пригвоздить себя к ней в прежнем положении.
— Пойдем домой, — повторила Луиза теперь уже умоляюще.
— Послушай, — сказал Топи, стоя за спиной Луизы в дверях, — нельзя везти ее домой в таком состоянии.
— Тогда что, черт подери, ты посоветуешь мне сделать? Может, ты собираешься позвать доктора?
— Не паникуй, — сказал Тони. — Ей ведь это не впервой.
— И так же вот было плохо?
— Нет, тогда ей было хорошо. Но это пройдет. Увидишь.
— Когда?
— Часика через два-три.
— Через два-три?
— Подожди. Сама увидишь.
— Ну вот что. Я не намерена оставлять ее здесь.—
Луиза взяла одеяло и накинула его Лауре на плечи.
— Послушай, — сказал Тони, неподвижно стоя в дверях, — ты не можешь забрать ее домой, потому что твои родители вызовут полицию.
— Ладно, я не повезу ее домой, — сказала Луиза. — Обещаю. Но забрать ее отсюда нужно.
Тони сделал шаг в сторону. Как видно, он и сам был напуган — теперь Лаура начала тихонько стонать — и посторонился, давая им пройти.
— Мне пришлось запереть ее здесь, — сказал он Луизе, когда они спускались по лестнице. — Мало ли что может случиться, когда девчонка переберет.
— А как с Эдди? — спросила Луиза.
— Этот в порядке, — с усмешкой ответил Тони. — Развлекается по-своему.
— А как развлекается Лаури? Я имею в виду — когда она не перебарщивает?
— Она поет.
Луиза усадила сестру рядом с собой в машину и поехала в сторону Кембриджа, не совсем отчетливо представляя себе, куда им лучше направиться. Лауру, по-видимому, уже не так сильно мучили кошмары, и когда они ехали по улицам, она следила глазами за цепочкой фонарей. Луиза, не задумываясь, нарушила бы свое обещание, данное Тони, однако ей самой подумалось, что лучше не везти Лауру домой. Мелькнула мысль о докторе Фишере, но что толку от его гладко струящихся речей? Можно было повезти Лауру к себе на квартиру, но ей не хотелось оставаться там с ней вдвоем. И тут она подумала о Джулиусе. Она припомнила его адрес на Элм-стрит и поехала дальше через Кембридж, еще не ясно представляя себе, чем Джулиус может ей помочь.
Она добралась до Элм-стрит, и Джулиус отворил ей дверь. Увидев перед собой Луизу, он, казалось, слегка растерялся.
— Не пугайтесь, — сказала она, стараясь вывести его из замешательства. — Я приехала из-за Лаури, из-за моей сестры. Она в машине.
— А что с ней? — Переборщила с ЛСД.
— О боже! — воскликнул Джулиус. Он спустился к машине и с помощью Луизы перенес Лауру в дом; ее положили на постель в спальне, и она тут же начала жалобно стонать и все норовила удариться головой о стену. Однако им удалось мало-помалу успокоить ее, и потом она уже лежала тихо, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Луиза и Джулиус покрыли ее одеялом и ушли в гостиную.
— Надо бы позвать доктора, — сказал Джулиус.
— Нет, — сказала Луиза. — Не надо. Да и все равно доктор ничего не сможет сделать. Нам бы только присмотреть за ней, пока она не придет в себя.
— Если вы находите, что так лучше, — сказал Джулиус, — будь по-вашему.
Некоторое время они сидели молча. Луизе припомнились некоторые обстоятельства их последней встречи, и теперь уже она почувствовала замешательство.
— Мне очень неприятно… что я так обременяю вас, — сказала она.
— Бросьте, — сказал Джулиус. — Ведь мы же старые друзья, разве нет? — Он улыбнулся весело и чуть иронично, и Луиза улыбнулась в ответ, а потом неожиданно расплакалась.
— Ну полно-полно, — сказал Джулиус, но не сделал попытки утешить ее, а ушел на кухню варить кофе. Потом он принес кофе, обнял Луизу за плечи и посоветовал ей не принимать все так близко к сердцу.
И Луиза успокоилась, выпила кофе и спросила:
— Можно я позвоню родителям?
— Ну конечно, — сказал Джулиус. — А что вы собираетесь им сказать?
— Сама не знаю. Просто скажу, что все в порядке.
Она набрала номер; к телефону подошел Генри. Она сказала ему, что Лаура с ней, на квартире у одного приятеля, и они останутся тут до утра. Генри, очевидно, принял это как должное, и Луиза повесила трубку, не пытаясь больше ничего объяснять.
Потом она заявила, что хочет есть, и Джулиус пошел и купил рубленых шницелей. Они поели, немного посмотрели телевизор, и в одиннадцать часов Луиза прилегла на кровать Джулиуса рядом с сестрой и уснула. А Джулиус лег спать на кушетке в гостиной.
8
Проснувшись, Луиза и Лаура сразу почувствовали запах кофе и бекона. Когда они появились на кухне, обе казались смущенными — каждая на свой лад и по разным причинам.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Джулиус Лауру. Она остановила на нем долгий, пристальный взгляд, словно стараясь получше вникнуть в его вопрос.
— Все в порядке, — сказала она и села за стол.
Обе девушки спали, не раздеваясь, платья у них были мятые, вид усталый, но все же Лаура уже вполне оправилась, и Луиза, по-видимому, была очень рада, что у сестры все так благополучно обошлось.
— Что вы хотите на завтрак? — спросил Джулиус, стоя у плиты. — Яичницу, кофе?
— Спасибо… пожалуй, кофе, — сказала Луиза.
— А я бы съела яичницу и еще что-нибудь, — сказала Лаура.
— Тогда получайте, — сказал Джулиус. — Яичница и бекон. Вам надо подкрепиться.
И они втроем уселись за довольно плотный завтрак. Поначалу никто не касался событий прошедшей ночи, но когда завтрак подходил к концу и чашки с кофе уже наполовину опустели, Джулиус поглядел на Лауру и спросил:
— А вам здорово плохо было ночью?
Лаура судорожно глотнула и утвердительно кивнула головой.
— Да, — сказала она.
— Я на вашем месте не стал бы больше этим баловаться, — сказал он тоном старшего брата.
— Правильно, — сказала Луиза. — Я бы тоже не советовала тебе, Лаури. Это опасная штука.
Лаура снова кивнула.
— Я знаю, — сказала она. — Просто мне… ну, словом, мне казалось, что стоит разочек попробовать.
— Понятно, — сказал Джулиус.
— Но в первый раз это было упоительно.
— Это приятно, потому что уводит от действительности, но ведь это всего лишь иллюзия. И она, в сущности, ни от чего не спасает. Это своего рода бегство, попытка укрыться в безумии, если вы еще не совсем безумны. А мне кажется, что вы не потеряли рассудка.
— Нет, не потеряла, — сказала Лаура. — Но порой я об этом жалею.
— Ничего нет проще, — сказал Джулиус. — И если вы хотите свихнуться с помощью марихуаны, ЛСД, половых извращений или чего-нибудь еще, едва ли найдутся слова, которые могли бы вас от этого удержать.
— Нет, — сказала Лаура, — я этого не хочу, но только… только…
— Я понимаю, — сказала Луиза. Она повернулась к Джулиусу. — Просто иногда так скверно на душе, чувствуешь себя такой несчастной, что становишься самой себе нестерпима, и хочется вывернуться наизнанку… Ведь лучше все же одурманить себя, чем совсем покончить с собой.
— Да уж, конечно, — сказал Джулиус, — только потом вам все равно приходится спускаться на землю с этих заоблачных высот, а пока вы витаете там, жизнь ваша ничуть не становится лучше. А то, пожалуй, и хуже.
