Рудольф Баландин - «Клубок» вокруг Сталина

Допрос продолжался около двух часов. Я писал протокол сам. Она считала его (мужа) скрытным человеком, никогда не слышала от него политических разговоров. Ходил угрюмый. У него ничего не получалось с работой, она считала его неудачником».

Трудно поверить в искренность ее слов. Если он переживал свою неустроенность, был неудачником, то почему он никогда не заговаривал с ней на политические темы? Странно и неправдоподобно. Конечно, реальность нередко бывает неправдоподобной, но если иметь в виду версию заговора, то показания Николаева и его жены, а также его дневник, который он вел, как оказалось, при участии жены, — все это очень похоже на отработку заранее заготовленной «легенды».

И тогда есть смысл обратить внимание на «германский» след в деле Кирова.

Мы уже упоминали о соседях-немцах, с которыми была дружна чета Николаевых. Но это, как говорится, только еще намеки. Дело в том, что при обыске у Николаева была обнаружена записная книжка с номером телефона немецкого консульства в Ленинграде.

На допросах Николаев показал, что получал в германском консульстве значительные суммы в марках, которые тратил в магазинах с оплатой в инвалюте «Торгсин».

«Я указал в своем показании от 20 декабря 1934 года, — говорил Николаев, — что мы всегда готовы помочь консулу правильным освещением того, что делается внутри Советского Союза…

Далее, я просил консула оказать нам материальную помощь, указав, что полученные от него деньги мы вернем ему, как только изменятся наши финансовые дела».

По словам Николаева, он сам после своих настоятельных просьб явился в германское консульство, телефон которого узнал из справочника «Весь Ленинград». Это действительно похоже на правду: в этом справочнике приведен тот самый номер телефона Германского генерального консульства, который записан у Николаева.

Однако трудно поверить в то, что германский консул под честное слово давал взаймы явившемуся к нему странному советскому гражданину немалые суммы. Вряд ли нужен был консулу такой осведомитель о внутренней жизни Советского Союза. Разумнее предположить, что консул постарался навести по своим тайным каналам справки о Николаеве или даже уже знал о нем кое-что, смог удостовериться, что супруги Николаевы не являются агентами НКВД, а готовы к сотрудничеству с иностранной державой.

В пользу этой версии говорит весьма показательный факт: сразу после объявления по радио об убийстве Кирова консул Германии срочно покинул Ленинград!

Тогда же в Москве появились слухи об антисоветском перевороте, а все члены партии в столице были переведены на казарменное положение, как в Гражданскую войну. Впрочем, в этом случае слухи о перевороте могли возникнуть в результате предпринятых экстраординарных мер.

Подобные мероприятия и последующие репрессивные меры позволили Р. Конквисту безапелляционно заявить о том, что убийство Кирова было спланировано и осуществлено под руководством Сталина и Ягоды. «Фактически же смерть Кирова стала фундаментом всего исполинского здания террора и насилия — здания, выстроенного Сталиным для того, чтобы держать население СССР в абсолютном подчинении». А то, что даже в хрущевские времена не говорилось с определенностью об ответственности Сталина за убийство Кирова, этот антисоветский публицист объясняет тем, что «такое определенное заявление все еще, по-видимому, застревает в советской глотке».

Уже сами выражения, которые употребляет Конквист, свидетельствуют о том, что опирается он не на факты и логику, а на эмоции и клеветнические измышления (да и в самом описании убийства у него много лживых, но «художественно» оформленных утверждений). В приведенной цитате отсутствие здравого смысла видно уже в том, что нелепо выглядит его «исполинское здание террора и насилия», воздвигнутое на таком шатком основании как убийство Кирова. К тому же выходит, что до конца 1934 года СССР вовсе не был той «империей зла», образ которой старательно выписывает в своей работе Р. Конквист.

Впрочем, вернемся к делу об убийстве Кирова.

На наш взгляд, в нем достаточно ясно виден «германский след». В дополнение к сказанному выше он читается еще и в характерном почерке политического преступления.

Без малого за два месяца до убийства Кирова, 9 октября, раздались выстрелы в Марселе. Ими были сражены король Югославии Александр I и министр иностранных дел Франции Луи Барту. Так была осуществлена операция германской разведки под кодовым названием «Тевтонский меч».

Удар этого незримого меча рассек для гитлеровской Германии целый узел сложных и опасных для Рейха проблем.

Кто был исполнителем этого теракта? Хорватский националист-усташ. Он принадлежал к сепаратистской организации, стремившейся к ликвидации единой Югославии (так же как македонские сепаратисты Ванчо Михайлова).

И те, и другие тесно сотрудничали с итальянской спецслужбой ОВРА, которая, выполняя приказ Муссолини, снабжала югославских сепаратистов всем, что им требовалось. В их распоряжение были предоставлены специальные лагеря, где отрабатывалась методика терактов.

Но Бенито Муссолини в то время был заинтересован в союзе с Францией. Париж, так же, как и Рим, опасался аншлюса Австрии (присоединения ее к Германии). В следующем году вражда между Италией и Германией едва не привела к войне. Тем не менее Барту удалось убрать германским спецслужбам, которые использовали своих коррумпированных итальянских коллег, а они, в свою очередь, «подставили» югославских сепаратистов. Такая вот оказалась трехходовая комбинация, завершившаяся убийством короля и министра.

А еще раньше была Румыния.

Поначалу Бухарест не выказывал явных предпочтений, ведя дипломатичную игру и с Англией, и с Францией, и с Германией. Ситуация изменилась, когда румынский король Кароль II был вынужден под нажимом парламента назначить премьер-министром Иона Дуку, который стал проводить антигерманскую политику.

29 декабря 1933 года Дука, выйдя из загородного королевского дворца, направился на железнодорожную станцию. Здесь на платформе его ждали трое…

Когда убийство произошло, всех трех схватили. Они оказались членами «Железной гвардии» — организации, которая выделилась из национал-социалистической партии Румынии и ориентировалась скорее на Рим, чем на Берлин. Так германская разведка сумела избежать обвинений в свой адрес за террористический акт.

Промежуточным звеном между Берлином и «Железной гвардией» было королевское окружение, точнее — министр внутренних дел и префект полиции румынской столицы.

После Бухареста настала очередь Вены.

В Австрии нацисты были расколоты на два лагеря. Проитальянская и прогерманская их части вступали в схватки между собой с оружием в руках. Муссолини не хотел, чтобы эта стратегически важная страна перешла к Гитлеру.

У власти в Австрии стояла проитальянская фракция. Ее лидер Дольфус был австрийским канцлером.

Военная разведка Германии абвер и разведка СД и на этот раз действовали не прямолинейно. Они привлекли внешнеполитический отдел гитлеровской партии, а через него вышли на австрийских нацистов, сторонников Гитлера, которые предприняли попытку захватить власть в стране в июле 1934 года. Переворот не удался, однако Дольфус был убит. Муссолини лишился верного союзника.

Так началась активная подготовка к аншлюсу — присоединению Австрии к Германии.

У германских фашистов был преступный почерк, они вершили свою внешнюю политику не только за столами переговоров, но и с помощью террористических актов. Причем надо учитывать, что фашисты еще только разворачивали свою преступную деятельность.

Фельдмаршал Гинденбург вручил власть в Германии ефрейтору Гитлеру в январе 1933 года. Своих агрессивных планов Гитлер не скрывал; но у Германии еще не было ни сил, ни возможностей для открытой агрессии. Приходилось прибегать к «недипломатическим» методам во внешней политике.

В этом отношении Советский Союз был для них лакомым, но явно недоступным объектом. Нацисты были непримиримыми врагами коммунистов. Сталин и его группировка выступали против гитлеровского режима (который, кстати сказать, пришел к власти в Германии демократическим путем) и против идеологии фашизма.

Однако это еще не означает, будто в СССР не было прогермански настроенных группировок и отдельных лиц в высшем руководстве. Об одном из них мы уже упоминали: Уборевич. Вообще для некоторой части советских военачальников германская армия представлялась едва ли не идеалом отлично налаженной военной машины.

Сталин во главе СССР и его соратники явно не устраивали Гитлера. И в этом случае его разведка имела все основания использовать опыт террористических операций, успешно прошедших в Европе. Для этого достаточно было ликвидировать одного-двух ближайших соратников Сталина, вызвать в стране волну репрессий и на фоне общественных беспорядков попытаться организовать военный переворот. Для этого можно было использовать прогермански настроенные группировки не только внутри страны, но и вне ее прежде всего почти миллионную армию РОВС, белоэмигрантского Российского Общевойскового Союза.