С. Кара-Мурза - Нациестроительство в современной России
Здесь не было этнических чисток137 и тем более геноцида народов, подобных тому, как очистили для себя Северную Америку англо-саксонские колонисты. Здесь не создавался «этнический тигель», сплавляющий многонациональные потоки иммигрантов в новую нацию (как в США или Бразилии). Здесь не было и апартеида в разных его формах, закрепляющего части общества в разных цивилизационных нишах (известен апартеид ЮАР, но иммигрантские гетто во Франции — тоже вариант апартеида). Национальное происхождение (за исключением еврейского) не являлось препятствием для инородцев в продвижении по службе и занятии самых высоких государственных должностей. На министерских постах в имперской России постоянно фигурировали представители немецких, армянских, татарских фамилий. Интеграционной комплементарности удалось достичь даже в отношениях с рядом покоренных военным путем мусульманских народов. Во время Первой мировой войны своим героизмом и верностью России прославилась, к примеру, известная кавказская «Дикая дивизия», состоявшая из дагестанского, азербайджанского, чеченского и ингушского полков.
В России не было самого понятия метрополии, не было юридически господствующей нации. Окраины империи обладали большими льготами: так, все башкиры были приравнены к военному сословию, как казаки; чуваши и мордва были свободны от крепостной зависимости; казахи были освобождены от рекрутской повинности и гербовых пошлин.138 Впрочем, льготы не распространялись на государственных крестьян: марийцы, например, были обязаны отправлять рекрутов в армию.139
Россия изначально была страной, сохранявшей идентичность этнических меньшинств. Российская монархия принципиально отказалась от политики планомерной ассимиляции нерусских народов с ликвидацией этнического разнообразия (как это произошло со славянскими племенами в Германии к востоку от Эльбы). Даже знание государственного языка было необязательным: так, корейцы в Российской империи, которые к началу ХХ в. составляли треть населения Приморского края, практически не говорили по-русски, будучи при этом русскими подданными.140 В конфессиональных татарских школах русский язык не изучали, преподавали там мусульмане.141 Миссионерские школы для корейцев в Приморском крае, созданные православными священниками, не преследовали ассимиляционных целей.142
Помогала империя и в культурном отношении: так, корейцев, иммигрировавших от нужды, не только охотно принимали в Приморском крае, но и разрешали печатать литературу на национальном языке — привилегия, которой корейцы были лишены у себя на родине, оккупированной японцами.143 Кроме того, специально для них российской администрацией были созданы учительские семинарии.144 Интересно также, что инородческие школы и семинарии, созданные русской администрацией, могли стать центрами культурного возрождения народов России, как это произошло с Казанской инородческой семинарией.145 В 1660-1670-е гг. объявлялись «заповедные зоны» и «заповедные товары» — купцам и торговым людям запрещалось ездить в поселки народов Севера и даже въезжать в их волости.146
Не вела активной деятельности по христианизации и православная церковь — на Кавказе и в Средней Азии церковь практически совсем отказалась от проповеди. Впрочем, специальные школы для «инородцев» она открывала — в частности, для народов Поволжья и народов Севера.147 Крестились корейцы добровольно, однако для них это было (скорее) выражением лояльности русским.148
Впрочем, религиозный фактор использовался: так, царское правительство поддерживало мулл из татар в Казахстане, считая их проводниками российской политики.149 При Александре III произошел некоторый сдвиг в конфессиональной политике — так, например, была предпринята попытка насильственного крещения бурят.
Правящая элита Российской империи с самого начала складывалась как многонациональная. Согласно переписи 1897 г., только 53% потомственных дворян назвали родным языком русский. Военное сословие Золотой Орды постепенно влилось в офицерство русского войска потому, что для него Россия уже стала их страной.150 Устои жизни на вошедших в Россию территориях резко не менялись, они управлялись с помощью местной знати под надзором российской администрации. У народов Севера, например, с 1763 г. местная власть сама собирала «ясак» (дань).151 Деавтономизация, примененная Николаем I по отношению к Польше, не была возведена в ранг внутриполитического курса. Традиционная баронская система управления в Прибалтийском генерал-губернаторстве, наиболее ярко выраженная в устройстве сословного ландштата, была даже усилена. Несмотря на ликвидацию польского сейма, аналогичный орган продолжал существовать в Финляндии. Особенности традиционного управления сохранялись также в Бессарабской области, Астраханской губернии и в регионах с преобладающим казачьим населением.
Часто российские чиновники сами формировали местную элиту: так, активно поощрялся институт старшин у башкир,152 на основе якутских кланов было создано их объединение — улус,153 звание «бий» в Казахстане XIX в. стало присваиваться российской администрацией наиболее лояльным князьям.154 За национальной элитой сохранялись их родовые привилегии. Так, царское правительство отменило особые льготы в отношении карачаевских князей, но оставило за ними право на землю — притом что стремилось раздавать земельные участки чиновникам и офицерам.155
Управление и суды приноравливались к «вековым народным обычаям»: так, кабардинский суд обязательно учитывал нормы шариата согласно инструкциям правительства,156 а общинный суд мордвы при молчаливом попустительстве царской администрации приговаривал не только к телесным наказаниям, но и к смертной казни.157 Кроме того, даже преступников одной национальности селили вместе: так, ссыльных из всех народностей, исповедующих лютеранство, отправляли в Тобольскую губернию, где они имели свои национальные поселения при полной свободе вероисповедания и традиционного уклада.158 В результате, государственная система включала в себя множество укладов, норм и традиций.
Многие народы, жившие в империи, осознавали себя культурно русскими: так, например, калмыки, выехавшие с белой эмиграцией, представлялись там как русские.159
Школа, впрочем, преследовала русификаторские цели: в светских школах для народов Поволжья, созданных Н.И. Ильминским и И.Я. Яковлевым, обучение велось на русском языке (на национальных языках — в первых двух классах), а в церковных — на национальных языках, но с православным уклоном.160 С 1891 г. был введен обязательный экзамен для мулл по русскому языку.161
На начало ХХ в. еврейская диаспора в России была самой большой в мире, а ее уровень грамотности (по русскому языку) был выше, чем у русских — 24,6% к 19,7%.162 Даже богатая часть евреев, интересы которой вступили в противоречие с нормами сословного общества и монархической государственности, вовсе не перешла целиком в лагерь противников империи. Так, автором знаменитой фразы Столыпина «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!», которую так любят повторять и сегодня, был видный еврейский деятель И.Я. Гурлянд. Он и писал речи Столыпину, а тот был прекрасным оратором и зачитывал их — всегда по тетрадке и никогда наизусть.163
Во внешнем мире Россия в конце ХIХ в. понималась именно как нация, как носитель большой и самобытной национальной культуры. Этот факт, в свою очередь, укреплял и национальное самосознание российской элиты. Общероссийское сознание зрело и в массе населения. Народы России уже долго жили в одном государстве, пребывание в котором обеспечило им два важнейших для их национальной консолидации и самосознания условия — защиту от угрозы внешних нашествий и длительный период политической стабильности. Уже это стало источником высокого уровня лояльности государству и его символам.
Красноречивым признаком ее был тот факт, что татары-мусульмане, не обязанные нести воинскую повинность, сформировали воинские отряды, которые принимали участие в Крымской войне против их единоверцев-турок. Даже во время польского мятежа 1863 г. лишь несколько десятков из многих тысяч офицеров польского происхождения (а они составляли тогда до четверти офицерского корпуса) изменили присяге.
Высокая степень равноправия подданных разной национальности, отказ от политики ассимиляции и веротерпимость государства способствовали укреплению и расширению межэтнических связей народов России. У этих народов имелся общий значимый иной — русские, которые были с ними в интенсивных и разнообразных контактах и образ которых был в целом положительным. Шло распространение русского языка и русской культуры, что усиливало связи других народов не только с русским ядром, но и между собой. Эти связи уже имели продолжительную историю и вошли в этнические предания. Не будет преувеличением сказать, что для большинства полиэтнического населения Российской империи совместная жизнь в одном государстве с русскими ощущалась как историческая судьба.
