Владимир Кузнечевский - Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного
Но в последние годы здесь появились новые нюансы, которые позволяют более широко взглянуть и на кадровую политику Путина, поскольку он-то ведь сформировался в политического деятеля совсем не из гайдаровско-чубайсовской команды. Как следует из автобиографических признаний самого Путина (в том числе и приведенных в настоящей книге), его глубокое разочарование в идеологической «правильности», если можно так выразиться, советско-большевистской политической модели управления возникло как раз на исходе горбачевской перестройки. Его приверженность либеральным взглядам в деле управления обществом, которые он раз за разом постоянно демонстрирует, рождалась, судя по всему, не в гайдаровские (ну или собчаковские) времена, а на несколько лет раньше. По-видимому, здесь и следует искать точку отсчета, от которой начала формироваться личная политическая идеология В. Путина, в силу которой он пришел к выводу о смене не столько прежней (гайдаровско-ельцинской) элиты, сколько самой системы власти, постулируемой этой элитой. Эксперты, изучающие публичное поведение Путина, все чаще отмечают это обстоятельство.
«Путина можно упрекнуть лишь в том, – пишет, например, возрожденная Еленой Ямпольской газета «Культура», – что он слишком медленно демонтирует модель 90-х. Эта медлительность имеет две главные причины – субъективную и объективную. Объективно Путин имеет дело с элитой, сформировавшейся в годы перестройки и реформ 90-х, то есть максимально эгоистической, почти антигосударственной и уж точно непатриотической. Эту элиту не отодвинешь в сторону одним мановением руки – у них ресурсы, власть, влияние. Путину приходилось буквально поднимать со дна Россию, которую к началу нулевых поставила на грань выживания как раз эта самая перестроечная «элита».
Более антинационального эксперимента, чем тот, что был поставлен над страной в 90-х годах, сложно представить – совершенно справедливо его сравнивают с первыми послереволюционными годами, когда большевики-интернационалисты пытались изменить код русской цивилизации. Но большевиков Россия переварила и русифицировала, а современные либералы ничему не научились»[139].
Приведенная позиция во все большей степени укрепляется не только в экспертном, но и в историческом сообществе. В интервью главному редактору еженедельника «Аргументы недели» А. Угланову известный российский историк, д. и. н. А. Пыжиков высказал мнение об идентичности идеологии большевиков ленинского призыва и ельцинских либерал-демократов. Те и другие, считает Пыжиков, преследовали идентичную цель – встроить Россию в мировые глобализационные процессы. Только ленинские большевики исходили из мечты о мировом интернационале (крах буржуазного мира должен был, по их понятиям, вот-вот случиться в Германии, Англии и Франции), а ельцинские «большевики» (Гайдар, Авен, Чубайс, Кох и др.), что называется, спали и видели Россию встроенной в мировой капитализм. «Интересно, – говорит Пыжиков, – обратить внимание на идеологическую схожесть 20-х годов с 90-ми. 70 лет назад в элитах господствовал призрак мирового коммунизма, а в конце столетия – тоже мирового, только капитализма. Правда, в последнем случае уже не призрак, а вполне осязаемая реальность, о которой грезило большинство советской номенклатуры с позднебрежневских времен. В 90-е Россию запрограммировали на глобальный капитализм, на вхождение в глобальную экономическую систему. Причем предельно быстро и жестко. Российские элиты 90-х годов не мыслили своего будущего без офшорной экономики и сопутствующих прелестей»[140].
Пыжиков на этом не останавливается. Сталин, пишет он, в 30-х годах был вынужден «отделаться» от этого ленинского слоя, ввиду того что «приоритет мировой революции» был, в силу естественного развития событий, «отодвинут на задний план, уступив место идеологическому концепту «русский народ – старший брат». Вначале, что называется, по-хорошему, «через выборы, причем реально альтернативные», а когда не вышло, «когда «мирный» сценарий в ходе острейшего закулисного противостояния был сорван, то развязкой затянувшегося конфликта и стал Большой террор 1937 года».
Нечто подобное в кадровом отношении происходит и при Путине. В нулевые годы и позже, считает А. В. Пыжиков, происходит фактическая замена прежних элит на национально ориентированную буржуазию. Процесс замены протекает сложно. «Хотя публично все эти деятели, «поднявшиеся» на разграблении страны, демонстрируют полное одобрение происходящего. Лишь процентов десять из них открыто выразили протест против нового государственного курса, отказавшись быть во власти. Но подавляющее большинство, так же как и в 30-е, скрипя зубами, держится за свое статусное положение, не желая его терять».
Решающим фактором здесь является не физическая замена одних элит на другие, а «разговор должен идти о национальной буржуазии, ориентированной на нужды своей страны», то есть речь идет о кардинальной смене национальной идеологии.
Сигналы, которые В. Путин посылает общественному мнению активной части российского общества своей кадровой политикой, без внимания не остаются, но оцениваются пока еще довольно осторожно. «Наши чиновники работают против своей страны, – пишет д. э. н., генеральный директор Всероссийского центра уровня жизни В. Бобков. – Это реализация экономических интересов олигархических групп, а следовательно, сознательная государственная политика. Но сейчас ситуация меняется. Из-за внешних санкций придется опираться на собственные силы. Есть шанс все изменить. Но пока наиболее «отличившиеся» старые кадры остаются при своих должностях и возможностях – это нереально»[141].
Выводы наблюдателей о том, что в 2015 году уже началась «фактическая замена прежних элит на национально ориентированную буржуазию», подкрепить конкретными фактами пока невозможно, но то, что президент начал наступление на роскошную жизнь элит, сформировавшихся в 90-х годах, – такие факты действительно начинают появляться.
В 2013 году глава государства издал распоряжение, запрещающее региональным администрациям покупать за государственный кошт служебные автомобили для своих чиновников дороже 2–2,5 млн рублей. Все губернаторы продублировали этот указ президента и перестали покупать для своих чиновников дорогие автомобили. Они стали их арендовать у местных автопредприятий. Но не за 2–3 млн рублей, а за 8-10 и даже за 18 млн рублей. Президенту, естественно, стала поступать информация о таком «законопослушном» поведении местных «князьков». И что? А ничего. Не начинать же войну с десятками губернаторов. То есть войну-то начинать можно, но на нее: а) уйдет уйма времени, при этом придется поступиться разрешением ряда других, более важных, проблем и б) эта «война» будет грозить тем, что на какое-то время может быть нарушен механизм управления регионами.
Дело конечно же не только в губернаторском корпусе. Российская общественность раз за разом все более настойчиво обращает внимание и президента, и народа на крайнюю бедность кадровой скамейки на высшем уровне. В частности, на то, что весь высший экономический блок правительства вот уже ряд лет замыкается всего на нескольких фамилиях: А. Кудрин, Г. Греф, В. Христенко, Э. Набиуллина, А. Улюкаев, А. Дворкович, И. Шувалов, Т. Голикова, др., с помощью которых выйти на рывок никак не получается. Как считает один из известных экспертов в этой области доктор экономических наук Н. Кричевский, с ними не только «рывок» невозможно обеспечить, но и санкции со стороны Запада не преодолеть. «Во главе Центробанка, Минэкономразвития, ключевых академических институтов и высшей школы, – пишет он, – в основном соратники авторов дефолта 1998 года, те, кто по-прежнему свято верит, будто национальное процветание целиком зависит от искусства управления денежной массой. У них хорошо получается лишь повышать процентные ставки, выдавать неверные прогнозы или клепать «стратегии 2020», но, когда происходит столкновение с унылой реальностью, виноватыми оказываются мировая закулиса, коварные предшественники, на худой конец – «неправильный» русский народ, но только не они»[142].
Общественность ничуть не обходит своим критическим вниманием и конкретных представителей этого блока. Как известно, в конце 1999 года, преследуя цель разработки экономического развития, В. Путин оперся на структуру Центра стратегических разработок, созданную в 1999 году Германом Грефом. Юрист по образованию, Г. Греф еще в первой половине 90-х годов, в питерском правительстве А. Собчака, возглавляя Комитет по управлению государственным имуществом, отметился тем, что занимался приватизационными процессами в городе по схемам А. Чубайса. С соответствующих позиций подошел он и к составлению программы по развитию экономических реформ. В основном выдвинутая им программа предлагала финансовые проблемы страны решать за счет сокращения государственных расходов и социальных обязательств государства.
