Олег Попцов - Хроника времён «царя Бориса»

Догматизм социальный, экономический, духовный исчерпан. Терпение общества истощено. История с кооперативами лучшее тому подтверждение. Экономической альтернативе не прощается ошибка. В этом, если угодно, драматизм ситуации. Но мы будем оступаться. Такова диалектика жизни. Каменистую тропу строевым шагом не одолеть. Говорят, что наличие меньшинства не позволило сделать съезду большего. Это не так. Конструктивность меньшинства не в его чрезмерной прогрессивности. Все относительно. Оно не позволило съезду сделать меньшего. В этом разум и мудрость съезда.

Страна остывает, приходит в себя. Придумали развлечение — съезд народных депутатов СССР. Смотрим в качестве ночного сеанса.

Удивительно, как скоро мы одолели путь от упоения нашей раскрепощенностью, демократией («Ай да депутаты! Ай да молодцы! Говорят, что хотят») до отвращения к ней («Зверинец! Сумасшедший дом! Откуда они взялись? Кто их выбирал?»). Одно из призваний демократии — сделать власть открытой, а дом власти — прозрачным. Не надо падать в обморок. Это наша власть.

Москва. Кремль. 1989 год.

У премьера ныне забот сверх головы. Каждый день я видел его усталое лицо — крупным планом на телеэкране. Это хорошо, когда некто обретает политический опыт, тренируется. Но трудно, когда на твою долю выпадает роль спортивного снаряда, на котором и при помощи которого нарабатывается этот самый политический навык. Итак, эмоциональный парламентский марафон подошел к концу. Непросто провести правительственный корабль среди депутатских рифов, не потеряв ни одного человека команды. Премьер переживает, хмурится, сердится, улыбается через силу. Тут уж ничего не поделаешь — такова ситуация, такая работа.

Однако все позади. Смотрел я это действо, и одна мысль не давала мне покоя. А что такое индивидуальность руководителя? Поднимаются на трибуну претенденты. Высокие, среднего роста, потертые временем и при седине, иные средних лет, так сказать, в расцвете сил. «Если вы мне доверите; если вы мне поручите…» Все, по существу, стартуют с одной позиции — плохо или очень плохо. И вот, то ли эта одинаковость развала по всем позициям сказывается, то ли удивительная одинаковость, невыразительность языка. Не знаю, но мимо глаз идет череда удивительно похожих друг на друга людей. Никакого внешнего сходства, а все одинаковые. Ну, может быть, пять-шесть кандидатур выпадают из общего ранжира, а в остальном…

Нет-нет, я не собираюсь никого критиковать. Да и зачем? Министры уже натерпелись, как, впрочем, натерпелись и подчиненные. Их судьба тоже решалась. Если останется прежний, значит… А если придет новый, где окажусь я? Конечно, проще всего сказать, что затянувшаяся процедура формирования кабинета есть плод нашей неопытности, мы учимся. Но депутатам следует учесть немаловажное обстоятельство — процесс обучения обусловлен, с одной стороны, временем, с другой — уровнем знаний и способностей постигающих курс наук; пользуясь школьной лексикой, есть второгодники, а есть и отличники. Несформированный департамент всегда работает хуже. А это значит, что почти два месяца страна имела некачественное управление; не заключенные сделки, не выделенные средства, не утвержденные планы. Ожидание, как правило, продукт убыточный. Говорим: спрос определяет предложение. В данном случае несовершенный спрос уравновешивается несовершенным предложением. И если одни (будущие министры) знали точно, чего они не хотят — покинуть заседание парламента, лишившись должности, то положение других (депутатов) было более противоречивым: говоря актерским языком — это их первый выход. На поведение депутатов чрезвычайно влияет зритель. Мы ещё не готовы сказать, плохо это или хорошо. Такова данность, и тут уж ничего не поделаешь.

Но чего мы желаем? Вот неотступный вопрос. Как должен работать новый кабинет министров? Наверное, лучше, чем прежний, но как? И вообще, что такое советский министр в условиях обновления? Тут есть о чем подумать. А в условиях кризиса? Или в этих условиях нет разницы?

Дебаты по составу кабинета министров, что называется, получились красочные. Достаточно заметить, что за время этих дебатов телевидение не показало ни одного остросюжетного фильма, не без основания полагая, что вечерний показ парламентских прений, которые заканчивались порой в третьем часу ночи, по части драматического и зрелищного накала окажется вне конкуренции. Но вот один мой знакомый, отсмотрев очередной парламентский день, резюмировал свои впечатления жесткой фразой: «Неинтересно, игра идет в одни ворота. Они все равно «протащат» своих». Меня не удивил демократический радикализм моего коллеги. Задело слух другое. Осевшее, въевшееся в душу расчленение общества на «мы» и «они». Я часто задаю себе вопрос: кто здесь виноват? Они — потому что мы стали такими, или мы, позволившие им стать кастовым сословием. И хотя они уже совсем не они, но тень их предшественников ещё стоит на черте горизонта.

Депутатский корпус, и это, на мой взгляд, естественно, был отсечен от министерской кухни. Обсуждались предложения, заявленные одной стороной. Правильно ли это? Я бы ответил сдержанно — правомерно. Разговоры о том, что депутаты должны иметь альтернативные варианты, мне представляются, скорее, данью моде, проявлением формального радикализма. Нельзя требовать полной самостоятельности для себя, урезая при этом самостоятельность других.

Премьер обязан иметь право заявить свою команду, иначе он не премьер, ему вручается мандат на формирование кабинета. Если мы настаиваем на разделении власти исполнительной и законодательной, то это разделение предполагает высокую ответственность обеих сторон. Мы тебе доверяем, но если ты обманул наше доверие, тебе нет прощения — ты уходишь. В этой формуле все по максимуму — и доверие, и ответственность.

На встрече в Союзе кинематографистов народный депутат Ю. Щербак, отвечая на вопрос: «Имеет ли Комитет по экологии свою кандидатуру на пост председателя Госкомприроды?», ответил: «Да, имеем, но нас постигла неудача. На пленуме в Ленинграде наш кандидат тов. Гидаспов избран первым секретарем обкома КПСС». Собственно, ответ как ответ. Толковых людей не так много. Принять к сведению и двинуться дальше. Но есть в этом ответе одна тонкость. Задача Верховного Совета — распорядиться той властью, которая ему предназначена, но никак не более. Он может принять и отклонить закон, утвердить и не утвердить, скажем, пятилетний план, согласиться и не согласиться с предложенной кандидатурой, но подбирать кандидатов — это прерогатива исполнительной власти. Каждый должен заниматься своим делом.

Принцип разделения власти — по сути ключевой момент политической реформы. Вообще утверждение «вся полнота власти» — утверждение обязывающее, бескомпромиссное. И то, что депутаты с такой легкостью и необременительностью его повторяют, полагая, что владение этой самой полнотой и есть их обязанность, мне представляется симптоматичным. Как избиратель, я бы не хотел оказаться в положении человека, которому спустя некоторое время придется делать выбор: какой монополизм лучше — тот, что был до того, или тот, что наступил после.

Перед началом прений по составу правительства Н. И. Рыжков, аттестуя будущий кабинет, сделал ударение на профессионализме правительства. Мы узнали, сколько в его составе академиков, докторов наук, кандидатов. На остальную массу министров был распространен термин «высококлассные специалисты и организаторы производства». Все, конечно, члены КПСС, прошли путь от рабочего до министра или от аспиранта до академика. При этом подразумевается, что дураки и бездельники министрами не становятся, заказан путь дуракам и в академики.

С этим трудно не согласиться, хотя в стране, где высшее образование и образованность понятия отнюдь не равнозначные, где количество специалистов на единицу площади и времени превышает эти показатели в любой другой стране мира, где специалист уже давно стал валовым, а не штучным продуктом, в такой стране карьера специалиста имеет свою специфику. Не признать этого значит продолжать жить с завязанными глазами. Диктат политики, классового чутья над профессиональным навыком предопределил в качестве приоритетного начала в формировании специалистов верность идеологической концепции: «Нам нужны не всякие командные и инженерно-технические силы. Нам нужны такие командные и инженерно-технические силы, которые способны понять политику рабочего класса нашей страны, способные усвоить эту политику…» При этом предполагалось, что носителем политики рабочего класса является аппарат партии в его административном, волевом варианте. Отсюда лозунг — кадры решают все! Сделаем уточнение — максимально идеологизированные кадры.

Практически все шестьдесят лет после того управленческая модель общества развивалась по этой схеме.