Валерия Башкирова - 13 отставок Лужкова
Люди, хорошо знающие Лужкова, утверждают, что, вернувшись из отпуска, он был взбешен, что нашелся политик, который не только посмел его критиковать, но и решил побороться с ним за голоса москвичей. То, что мэр нервничает, было заметно невооруженным взглядом. Чем, как не расшатанной нервной системой, можно объяснить такое примерно высказывание мэра: мол, Всевышний хочет, чтобы я победил, и потому посылает мне такого соперника.
Не полагаясь до конца на Всевышнего, Лужков прибегнул и к вполне земным методам борьбы.
Пресс-секретарь мэра Сергей Цой собрал у себя журналистов, аккредитованных при московской мэрии, и задиктовал им антикириенковский текст, который с минимальными различиями вышел потом в четырех газетах одновременно.
Когда первые эмоции улеглись, окружение мэра осознало, что если Лужков будет и дальше так живо реагировать на каждое слово, сказанное Кириенко, то все решат, что он и впрямь считает его реальным соперником, что было бы просто глупо. И в мэрии принялись разрабатывать другую тактику: «Юрий Михайлович будет демонстрировать спокойствие и выдержку. Пусть Кириенко приводит своих экспертов, открывает свои общественные приемные. Собака лает, караван идет», – сформулировал основной оборонный принцип Лужкова один из его соратников.
Через месяц правильность этого принципа оглушительно подтвердилась. Слухи о возвращении Евгения Примакова в активную политику чуть было не спутали все предвыборные альянсы. А разговоры о практически состоявшемся союзе Примакова с Лужковым многих повергли в панику. Началось с того, что «Отечество» распустило слухи о якобы сделанном Примакову предложении возглавить партийный список на думских выборах.
«А уж ближе к президентским выборам Лужков с Примаковым разберутся, кто из них будет первым, а кто вторым», – пояснил глава аналитического центра предвыборного штаба «Отечества» Вячеслав Никонов.
Минтимер Шаймиев выразил убежденность, что если Примаков и вернется в большую политику, то только рука об руку с его движением или движением Лужкова.
В силу обстоятельств Примаков сразу после своего назначения главой правительства стал идеальной фигурой для консолидации старой номенклатуры, считающей себя обделенной властью и собственностью. И летом 1999 г. было понятно, что если и Лужков, и объединение регионального начальства «Вся Россия» сойдутся на кандидатуре Примакова, то такая «партия власти» действительно станет непобедимой. Против нее не решится выступить ни КПРФ, ни, разумеется, «Правое дело».
Между тем на медийном предвыборном поле начиналась настоящая информационная война. Причем медийно-олигархической она выглядела лишь поначалу, когда Белый дом и Кремль пытались дистанцироваться от расширяющегося конфликта, развязанного ОРТ и НТВ. Дескать, Березовский и Гусинский борются между собой – Гусинский опять хочет денег, Березовский – как можно сильнее ослабить конкурента, чтобы как можно выше подняться самому.
Только эта борьба была лишь частностью. Главную битву вел Кремль. И две из трех ее целей непосредственно касались московского мэра. Для начала (возможно, в качестве пробного шара) была начата операция под кодовым названием «Жена Лужкова».
Кремль мог сколько угодно делать вид, что не причастен к расследованию ФСБ, ФСБ могло сколько угодно утверждать, что на фирму Елены Батуриной чекисты вышли случайно и что «пока» никакого криминала в ее действиях не обнаружено. Но факт налицо: общественность узнала, что у Лужкова жена не просто добропорядочная домохозяйка, а довольно оборотистый бизнесмен, уставивший своими пластиковыми креслами стадион «Лужники» и спокойно отдавший $1 млн за приватизацию своей фирмы.
На не слишком богатый электорат (на голоса которого рассчитывал Лужков) это должно было произвести неприятное впечатление – одно дело, когда мэр – хозяйственник, и совсем другое – когда его молодая жена миллионами ворочает…
Далее Кремль собрался всеми доступными способами отобрать у Лужкова третий по охвату населения общенациональный канал. Или же отобрать канал у Гусинского. Планы банкротства НТВ и его последующей национализации обсуждались в Кремле вполне серьезно. Летом 1999 г. задача была признана труднорешаемой – пророчества Березовского о большой крови при переделе собственности могли сбыться даже раньше срока.
Тем не менее Гусинскому дали понять, что если он не откажется от поддержки Лужкова, будет продолжать «поливать грязью» Кремль и угрожать дефолтом Минфину, кремлевские стратеги вполне могут вернуться к идее банкротства. Тем более что Борис Березовский, как говорят, страстно поддерживал эту идею. Правда, аналитики считали, что все эти планы являются лишь частными элементами более глобальной задачи – захвата контроля над «Газпромом», но к мэру Москвы это уже имело весьма опосредованное отношение.
Тем более, что в августе Лужков – вроде бы – победил окончательно и бесповоротно. Когда лужковское «Отечество» слилось с шаймиевской «Всей Россией», казалось, что Кремль проиграл все, что мог. А когда Примаков согласился возглавить ОВР, ответ на вопрос, кто будет следующим президентом, показался очевидным. В стране возникла новая политическая реальность: вместо беспроигрышного даже при слабом Кремле противостояния Ельцин-КПРФ появилось очень опасное – Лужков и Примаков против Ельцина. Мощная некоммунистическая оппозиция могла стать гибельной для президентского окружения.
И ему, этому окружению, не могло не быть по-настоящему страшно. Только от страха можно начать действовать столь решительно и даже нагло. На этом авантюристическом запале удалось и создать кремлевский блок, и начать беспощадную компроматную борьбу с конкурентами, после которой информационная война олигархов 1997 г. за «Связьинвест» кажется невинной забавой.
После почти полугодового небытия на телеэкранах вновь возник «телекиллер» Сергей Доренко и набросился на Лужкова. Для начала в своей программе Доренко, ссылаясь на информацию журнала «Культ личности», сообщил, что личное состояние главы московского правительства составляет порядка $300–400 млн. Московский градоначальник – традиционно – подал в суд. И на телеведущего, и на журнал.
«Первой на это сообщение отреагировала моя жена, которая сразу поинтересовалась, почему я скрываю от нее такие суммы и где я их прячу, – поведал Лужков "Интерфаксу". – Если бы Доренко подсказал мне, где лежат эти деньги, я был бы ему очень признателен, а за клевету я признателен ему быть не могу». Моральный ущерб юристы мэра оценили в 5 млн руб.
Журналист продолжал высказываться – он отправлял Лужкова в отставку (3 октября 1999 г.), демонстрировал с вертолётов недвижимость Лужкова в Подмосковье, и фото Лужкова и криминального «авторитета» Япончика… Сумма претензий градоначальника выросла до 450 млн руб. Кроме того, мэр потребовал опровержения всех доренковских выпадов.
В результате в декабре 1999 г. суд обязал ОРТ в 7-дневный срок опровергнуть ряд высказываний, «порочащих честь и достоинство» Юрия Лужкова. А моральный ущерб, по мнению суда, мэр явно преувеличил. Суд постановил взыскать с ОРТ 50 тыс. руб., а с Сергея Доренко – 100 тыс. руб.
В конце сентября в Москве было официально объявлено о начале кампании по выборам мэра. И Юрий Лужков в полной мере прочувствовал, чем грозит попытка погнаться за двумя зайцами сразу.
Во-первых, альянс Лужков-Примаков оказался не очень прочным. В окружении московского мэра не скрывали: решение принято, и Лужков не намерен уступать дорогу в Кремль никому. Даже Примакову. В кулуарных беседах системообразующие московские чиновники подчеркивали, что заблуждений насчет статуса Примакова в предвыборном альянсе быть не должно: «То, что его сделали начальником ОВР, – это еще совсем не значит, что он стал начальником над нами. По сути, ведь мы сейчас академика тащим на думские выборы на закорках, потому что идти самостоятельно он не в состоянии. Но это – только до декабря. Дальше, если он захочет в президенты, ему придется слезать с наших плеч и идти самому. С его-то радикулитом!»
Во-вторых, в самом окружении мэра нашлись достаточно мощные силы, не желавшие отпускать его «из Москвы в Кремль». Для решительного похода за президентским креслом мэру была необходима мощная команда президентского уровня. Лужков предпринял попытку ее создать, с дальним умыслом предоставив московскую крышу кремлевским изгоям – Ястржембскому, Кокошину, Савостьянову и другим политикам, не только знакомым с кремлевской кухней, но и на практике знающим, как делается власть на федеральном уровне.
Однако мичуринская прививка «молодой ветви» к старому московскому «пню» не прижилась. Степень раскола в лужковской команде осенью 1999-го превосходила даже кремлевские стандарты. Старые лужковские приближенные – Шанцев, Цой, Евтушенков – не на жизнь, а на смерть боролись с новобранцами за «доступ к телу».
