Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
После СССР
В 1990-1991 годах Буш пытался избежать любых действий, способных ускорить процесс распада Советского Союза. В начале 1992 года темп американской внешней политики резко изменился, когда администрация предприняла ряд быстрых шагов, имевших своей целью закрепить произошедший коллапс СССР. Бейкер срочным порядком открывал посольства в новых странах, чтобы закрепить их независимость. Соединенные Штаты созвали в Вашингтоне крупную конференцию с целью сбора ресурсов для оказания финансовой помощи региону. Затем команда Буша начала думать над мерами, направленными на решение ключевых вопросов в ядерной сфере: снижение уровней наступательного ядерного оружия, предотвращение утечки «ядерных мозгов» из России, Украины и других республик, а также на разработку средств экспортного контроля утечки чувствительных технологий и предотвращение случаев продажи бывшими советскими учеными-ядерщиками своих знаний таким странам, как Ирак и Северная Корея. Началась даже проработка идеи совместной американо-российской противоракетной обороны. В первый год независимости России Организация противоракетной обороны США начала обсуждать с российскими партнерами экспериментальный совместный проект раннего предупреждения о ракетном нападении. Результатом этих усилий явилась Российско-американская система спутникового наблюдения — первый пример сотрудничества двух стран в сфере чувствительных технологий. Ельцин, несмотря на плохое отношение к нему Соединенных Штатов в период, когда он соперничал с Горбачевым, быстро проявил готовность сотрудничать с США в сфере международной безопасности. Это породило очень большие надежды относительно новых направлений сотрудничества в военной сфере.
Сенаторы Сэм Нанн и Ричард Лугар
Для принятия мер, направленных на предотвращение неконтролируемого распространения ядерного оружия, администрация располагала 400 млн. долл., вьщеленных в соответствии с Программой сотрудничества в области снижения угроз, более известной как программа Нанна-Jlугара. В августе 1991 года конгрессмен-демократ от штата Висконсин Лес Эспин и сенатор-демократ от штата Джорджия Сэм Нанн предложили выделить из бюджета Пентагона 1 млрд. долл. на цели гуманитарной и «ядерной» помощи. Эспин утверждал, что бюджет Пентагона был самым логичным источником, который можно было использовать в этих целях. Он также подчеркивал, что это было «еще одной формой расходов на оборону… В период «холодной войны» угрозу представляло намеренное нападение со стороны Советского Союза. Теперь же большую угрозу представляло возникновение хаоса в стране с 30 тыс. единиц ядерного оружия. Если мы сможем уменьшить эту угрозу, затратив менее половины процента нашего оборонного бюджета на гуманитарную помощь, мы тем самым будем защищать демократию и нас самих»[29].
Министр обороны Чейни немедленно отверг предложение Эспи-на. Он прежде всего сослался на то, что нарушение бюджета является плохой политикой. И добавил: «Я бы предложил Лесу не искать пути дальнейшего сокращения оборонного бюджета, а попытаться найти деньги, чтобы компенсировать необоснованные сокращения этого бюджета, которые его комитет сделал в отношении Стратегической оборонной инициативы»[30].
Нанн предпринял еще одну попытку. 19 ноября 1991 г. на встрече, организованной президентом Корпорации Карнеги Дэвидом Хэмбургом, он и его республиканский коллега Ричард Лугар обсудили с экспертом Гарвардского университета по вопросам ядерного оружия Эштоном Картером, профессором Стэнфордского университета Уильямом Перри и ученым из Института Брукингса Джоном Стейнбрунером вопросы стратегии уничтожения ядерного оружия в Советском Союзе{123}. Так родилась идея программы совместного снижения угроз. Два дня спустя Нанн и Лугар устроили завтрак для ряда сенаторов с целью получения одобрения своей идеи. К концу месяца Нанну и Лугару удалось набрать 86 голосов в Сенате, дававших безусловную поддержку их поправки к закону об ассигнованиях на оборону. Эта поправка предусматривала выделение 500 млн. долл. из бюджета Пентагона на оказание помощи Советскому Союзу, из которых 400 млн. долл. направлялось на ликвидацию ядерного и химического оружия{124}.
12 декабря Буш подписал этот законопроект, но ни он сам, ни его аппарат не прилагали особых усилий для его продвижения. Было несколько причин, в силу которых команда Буша не предпринимала особых усилий для увеличения финансирования этой программы, явно отвечавшей интересам США. Одну из причин советник Бейкера Дэннис Росс назвал «интеллектуальной усталостью» от войны в Персидском заливе. Росс утверждает, что еще весной 1991 года его команда в Госдепартаменте начала продвигать идею необходимости решения вопроса, связанного с риском утраты контроля над ядерным оружием. И добавляет, что после изматывающей войны в Персидском заливе «не осталось интеллектуальной энергии для решения новых проблем»{125}. Во-вторых, тот факт, что эта идея пришла с Капитолийского холма, вызывал настороженность в исполнительной власти. Скоукрофт вспоминает: «Мы на самом деле даже не думали об этом до Нанна и Лугара. И я не думаю, что это вызвало особый энтузиазм»{126}. И наконец, бюрократическое политиканство оказало свое влияние на замысел, исполнение и темпы реализации программы. Когда Бейкер узнал об инициативе Нанна-Лугара, он сразу оценил ее достоинства, но хотел, чтобы Госдепартаменту была отведена большая роль. К сожалению, программа требовала денег, а это означало сокращение существующего бюджета Министерства обороны. Но получить деньги из действующего бюджета Пентагона можно было только за счет сокращения финансирования других важных для Пентагона программ. Да и вообще сама идея использования американских долларов для уничтожения чужого ядерного оружия не вызывала в Пентагоне ни интеллектуального, ни бюрократического энтузиазма. Подобный метод укрепления обороны США был слишком новаторским{127}.[31] Тем не менее, к концу декабря Госдепартамент уже думал, как форсировать эту программу и извлечь из нее выгоды, которые можно было получить от новой команды Ельцина. Незадолго до официального коллапса Советского Союза Росс представил Бейкеру предложения относительно дальнейших шагов в развитии отношений с Россией в сфере безопасности. Он напоминал, что Ельцин совершенно ясно дал понять, что ему нужно какое-то политическое прикрытие для продвижения вперед, ибо консерваторы в России не одобряли его намерения сокращения военной мощи, в том числе ее ядерного компонента. И Росс не хотел, чтобы потом оппозиция в России могла говорить, что Соединенные Штаты использовали ее в своих интересах. Для обсуждения этих вопросов и выработки конкретных шагов в этом направлении Бейкер в середине января направил в Москву своего эксперта по контролю над вооружениями Реджинальда Бартоломью{128}.
Еще более сговорчивый друг в Кремле — Борис Ельцин
Во время визита в Москву 29 января 1992 г. для переговоров по Ближнему Востоку Бейкер встретился с Ельциным. Отчасти в результате этой встречи Бейкер снова стал раздумывать над тем, что здравый смысл, которым руководствовалась администрация, мог подвести ее. В 1989 году Бейкер был первым, кто понял, что Горбачев и Шеварднадзе серьезно настроены на окончание «холодной войны», потому что он встретился с ними еще до того, как это сделали его коллеги из Белого дома{129}. Теперь Бейкер убедился, что Ельцин совсем не был пьяным дураком, но, наоборот, «производил впечатление… он пространно говорил без заметок по технически сложным вопросам»{130}. Накануне в своем послании «О положении страны» Буш заявил, что Соединенные Штаты сократят свой ядерный арсенал до 4700 боеголовок, ликвидируют все межконтинентальные баллистические ракеты типа «Пискипер» с кассетными боеголовками, сократят количество боезарядов на ракетах «Минитмэн» до одного, а также на треть сократят свои ядерные силы морского базирования при условии, что Россия и другие советские республики возьмут на себя обязательство ликвидировать все ракеты наземного базирования с разделяющимися боеголовками. Ельцин выступил со встречным предложением: ликвидировать все ракеты с разделяющимися боеголовками и снизить число боеголовок до 2,5-3 тыс. Фактически за день до выступления президента, 27 января, Ельцин сообщил Бушу, что Россия «без всяких условий и увязок» прекращает производство самолетов ТУ-160 и ТУ-95М, тяжелых бомбардировщиков, крылатых ракет воздушного базирования большого радиуса, а также ядерных крылатых ракет морского базирования{131}. Докладывая Бушу о своей встрече с Ельциным, Бейкер передал радикальные предложения, выдвинутые новым обитателем Кремля. Российский лидер хотел произвести крупные сокращения ядерных сил, был готов участвовать в совместном проекте глобальной противоракетной обороны (при условии подтверждения действенности Договора о противоракетной обороне) и хотел во время предстоящей встречи на высшем уровне подписать совместную декларацию президентов о наступлении новой эры в отношениях двух стран. Ельцин также сообщил Бейкеру, что Советский Союз имел секретную программу создания биологического оружия, которую он распорядится прекратить в течение одного месяца. Бейкер сказал Бушу, что у Соединенных Штатов появилась реальная возможность изменить военную угрозу, висевшую над США в течение десятилетий, и предупредил своего шефа: нельзя допускать, чтобы складывалось впечатление, будто Ельцин один делает уступки{132}.
