Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
Начало переходного периода
С 27 сентября 1991 г., со времени выступления Буша по проблеме ядерного оружия, никто из представителей администрации не выступал с какими-то программными или концептуальными заявлениями относительно политики США в новых условиях. Буш опасался получить ярлык президента, чрезмерно увлеченного проблемами внешней политики, особенно после дополнительных выборов сенатора от штата Пенсильвания 5 ноября 1991 г., когда демократ Харрис Вофорд нанес поражение бывшему министру юстиции в администрации Буша Ричарду Торнбергу. Бейкер в октябре был занят вопросами Ближнего Востока, что позволило созвать в конце месяца в Мадриде крупную международную конференцию. И вообще отсутствие уверенности в том, кого должны поддерживать Соединенные Штаты — Горбачева или Ельцина, создавало неподходящую обстановку для крупного политического выступления. Однако после украинского референдума 1 декабря кто-то должен был выступить с важной речью, поскольку, как Росс сказал Бейкеру, «Соединенные Штаты рисковали утратить контроль над событиями»{113}.
И вот, чтобы подготовить почву для выработки политики США в постсоветский период, Бейкер 12 декабря отправился в свою альма-матер — Принстонский университет с намерением выступить перед аудиторией, включавшей легендарного Джорджа Кеннана — отца доктрины «сдерживания», которую теперь можно было официально сдать в архив. Даже в ходе подготовки выступления Бейкер не был уверен, на что будет похоже новое образование, возникшее в бывших советских границах. В течение двух дней, пока он писал текст выступления, Горбачев и Ельцин по отдельности встречались с представителями военных, чтобы заручиться их поддержкой. Это было то, отмечал Бейкер в своих мемуарах, из чего состоят «геополитические кошмары». Он даже не знал, как надо называть это новое образование. В проекте выступления говорилось об отношениях США с «Россией, Украиной и другими республиками». Но поскольку никто не знал, что в конце концов получится из СНГ, то в окончательном тексте было сказано о «России, Украине, других республиках и их объединениях». Но Бейкер и его команда четко знали, что Соединенные Штаты должны были сохранять отношения с тем, что осталось от Советского Союза, а не идти по пути изоляционизма, ссылаясь на то, что «холодная война» окончилась, как он это делал еще за несколько дней до выступления, чтобы подготовить себе соответствующую почву{114}. В выступлении Бейкера были две главные темы. Первая касалась намерений предпринять международные усилия по оказанию финансовой поддержки новым независимым государствам. Вторая должна была напомнить о позиции США в вопросе контроля над ядерным оружием. Бейкер подтвердил намерение США добиваться, чтобы на развалинах СССР не возникло новых ядерных держав, чтобы Договор ОСВ был ратифицирован и выполнен, а все ядерное оружие передано «под единое командование» (лидеры новых стран должны были сами решить, как это сделать). Украина, Беларусь и Казахстан должны присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерных государств и установить эффективный контроль над экспортом технологий, в которых могут быть заинтересованы другие страны, проявляющие ядерные амбиции»{115}. За выступлением Бейкера последовала его поездка в регион. В Москве 16 декабря он встретился отдельно с Горбачевым и Ельциным. Помимо вопросов оказания гуманитарной помощи Бейкер и его команда затронули несколько крупных проблем международной безопасности. Будет ли СНГ проводить свою собственную внешнюю политику и какую-то собственную линию в вопросах безопасности? Кто и какие обязательства взял на себя в области ядерного оружия? Есть ли уже у России своя собственная внешняя политика? После беседы с глазу на глаз с Ельциным Бейкер пригласил свою делегацию для двусторонней встречи в расширенном составе. Как пишет Бейкер, у всех были вопросы: «Посол Страусе спросил, собирается ли Россия признать другие страны — члены СНГ и обменяться послами. Дэннис Росс задал вопрос о ближневосточном мирном процессе. Эксперт Госдепартамента по вопросам контроля над вооружениями Реджи Бартоломью спросил, что будет с передачей обычных вооружений. Работник аппарата СНБ Эд Хьюит поинтересовался оплатой поставок зерна, а новый помощник госсекретаря по европейским делам Том Найлс спросил, что станет с валютными поступлениями за нефть и газ». У российского министра иностранных дел Козырева ответов, естественно, не было, но он сам поставил вопрос о признании России Соединенными Штатами, и, как позже Бейкер телеграфировал Бушу, «признание само по себе эту проблему не решит»{116}. Ответ на один из вопросов Бейкер получил, когда новый советский министр обороны маршал Евгений Шапошников, сменивший на этом посту одного из заговорщиков, появился на встрече Бейкера с российским президентом Ельциным. Примечательно, что эта встреча проходила в Екатерининском зале Кремля — традиционном месте встречи с советскими лидерами. При обсуждении того, что воспринималось в тот период как продовольственный кризис в России, Ельцин согласился на участие американского военного персонала в поставках продовольствия и медикаментов. Это было беспрецедентное приглашение военным работать на территории бывшего противника. Ельцин выразил надежду, что вооруженные силы СНГ будут тесно взаимодействовать со своим бывшим противником — Организацией Североатлантического договора (НАТО): «Важным компонентом обеспечения безопасности России станет ее взаимодействие с единственным оставшимся в Европе военным союзом»{117}.
Относительно ядерного оружия Бейкер впоследствии мог сказать: «Я лично чувствовал себя уверенно. Я не услышал ничего такого, что усилило бы мое беспокойство»{118}. Ельцин подтвердил, что Россия, Украина, Беларусь и Казахстан присоединятся к Договору о нераспространении ядерного оружия, последние три страны — в качестве неядерных держав[27]. Он также информировал Бейкера, что его правительство согласно с осуществлением строгого контроля в области экспорта ядерного оружия и технологии, и добавил, что Украина и Беларусь уже согласны с ликвидацией своего ядерного оружия, а не с его передислокацией в Россию. Он также отметил, что еще не говорил по этому вопросу с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым{119}. Позже в тот же день Бейкер встретился с Горбачевым и спросил советского лидера, как можно избежать катастрофы. Он заявил Горбачеву, что Соединенные Штаты не будут вмешиваться во внутренние дела СССР и видят в нем, Горбачеве, не только партнера, но и друга. Он сказал Горбачеву, что США с ним было спокойно, и теперь США обеспокоены, видя плохое к нему отношение. Он спросил Горбачева, как можно было бы избежать распада до простейшего «множителя»{120}. Вместе с тем Бейкер понимал, что «поезд уже ушел», а Горбачев и его Советский Союз остались на платформе[28]. После Москвы Бейкер посетил Кыргызстан, Казахстан и Украину. Он был поражен возможностью США формировать мнение в этих регионах. Он писал: «Во всех моих встречах на той неделе одна тема присутствовала постоянно: неистовое желание угодить Соединенным Штатам. Назарбаев сказал мне, что он держит пять принципов у себя на столе, а Кравчук попросил прислать специалистов, которые помогли бы украинцам в воплощении этих принципов»{121}. Это всеобщее стремление получить одобрение со стороны единственной оставшейся в мире сверхдержавы не будет продолжаться вечно. Не прошло и трех лет, как к власти в Беларуси пришел антиамериканский диктатор. Но Бейкер пользовался этим уникальным периодом в мировой истории, чтобы добиваться ядерного разоружения.
Украинский президент Кравчук четко заявил: «Украина намерена проявлять и поддерживать процессы, направленные на полное уничтожение стратегического ядерного оружия… Мы обратились к Соединенным Штатам с просьбой прислать на Украину экспертов для оказания помощи в уничтожении ядерного оружия, и не в семилетний период, как об этом говорилось ранее, а желательно — скорее». Кравчук даже заявил одному репортеру, что единственным препятствием было отсутствие технической базы для уничтожения ядерного оружия, и если США помогут, «то мы уничтожим его завтра же». И хотя президент Казахстана Назарбаев выразил Бейкеру желание и готовность присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерной державы в ответ на признание независимости, официально сообщалось, что перед Ельциным он ставил вопрос о том, что некоторое количество ядерного оружия должно остаться в Казахстане, даже при наличии единого командования»{122}.
