Андрей Савельев - Миграционный потоп. Закат Европы и будущее России

Вынужден также привести пример деструктивной позиции директора Центра международного права и гуманитарных проблем ИАМП Дипломатической академии МИД России профессора С. В. Черниченко. В его анализе понятия «соотечественник, проживающий за рубежом», ставшем отправной точкой для формирования мнения в парламенте и в структурах исполнительной власти, утверждается бесполезность и даже опасность применения русского слова «соотечественник» в качестве правового термина. Якобы в этом понятии растворяется понятие национального меньшинства.

Ошибкой профессора Черниченко является представление о нации исключительно как о подданстве. Это «французская» модель нации, непригодная для России. Нам ближе «немецкая» модель.

Якобы, только о своих подданных (то есть, о лицах, имеющих гражданство) Россия только и может заботиться. Это было бы так, если бы мы жили не на изломе времен, не в эпоху, когда границы колеблются, и страна находится на грани жизни и смерти. Это было бы так, если бы мы решили, что Государство Российское распалось отныне и навсегда. Но мы так не решили, ибо перед глазами у нас пример объединения даже весьма далеких наций в ЕС, а также уверенность в том, что без воссоединения государства, РФ закончит свое существование в самое ближайшее время — заведомо до середины века.

Мы не видим никаких препятствий для создания правовой основы понятия «соотечественник» и сопряжения его с понятием «национальное меньшинство» и «коренной народ». Даже то, что профессор Черниченко считает неудобным — отсутствие общепризнанного понятия «национальное меньшинство» — мы полагаем очень удобным для развития понятийного аппарата, связанного с обозначением российской политической нации. Нам вовсе не обязательно иметь прецеденты в чужих правовых системах. А международное право вполне может формироваться и с участием прецедентов, создаваемых Россией.

Конечно, если бесконечно топтаться вокруг рассуждений о необходимости защиты прав человека и не вспоминая о защите жизнеспособности нации и составивших ее народов, о соотечественниках можно забыть. Именно это и делает российская бюрократия — паразитический слой, беспрерывно грабящий Россию. Именно ей выгодны либеральные концепции права и либеральная антропология, загоняющая нас в тупик. Нам ничего другого не остается, кроме отбрасывания этих негодных концепций.

Вскользь отмечу проблему в антропологической науке, которая накопила огромный фактический материал, но традиционно сторонится выводов, имеющих социально-политические следствия. Своеобразная «политкорректность» приводит, например, к тому, что выделение территориальных особенностей расовых типов в академических работах проводится с учетом политических границ между РФ, Украиной и Белоруссией, что ломает в целом результаты анализа и делает соответствующие выводы крайне сомнительными. Аналогичная «политкорректность» возникает в геногеографических исследованиях, когда за Уралом не принимается во внимание наличие славянского населения, а все данные собираются исключительно среди малых коренных народов. Подобная самоцензура российской науки приводит к отсутствию научно обоснованной картины этнического состава российских территорий, столь необходимой для разработки миграционных программ.

Россия не может отказываться от ассоциации с пространством и культурой «русского мира», с русской культурно-исторической доминантой. Возвращение к собственному историческому «замыслу» было бы для России самым решительным шагом к возрождению и самым естественным основанием для продуктивной национальной политики, включая миграционную политику и политику в сфере репатриации.

Чтобы строить приемлемое для существования России право, мы должны перейти к консервативному пониманию справедливости, которое коренным образом отличается от либерального. Лев Тихомиров, крупнейший русский философ начала XX века, писал: «Справедливость требует не уравнительности, а соответственности прав с обязанностями, награды или наказания — с заслугой или виной. Можно давать права поляку или еврею, если они их стоят. Но дать в России равные права русской национальности и польской или еврейской национальности, в смысле коллективного целого, было бы актом величайшей несправедливости. Это значило бы отнять у русских их достояние и отдать тем, кто его не только не собирал, но и возьмет только для того, чтобы разрушить или эксплуатировать в своих особых целях».

«Русская империя создана и держится русским племенем, — пишет Тихомиров. — Все остальные племена, добровольно к ней присоединившиеся или введенные в ее состав невольными историческими условиями, не имеют значения основной опоры. В лучшем случае это друзья и помощники. (Разумеется, коренные народы России — помощники русским. — А.С.) В худших случаях — прямо враги. Все эти племена и национальности, разбросанные от Карпат до Тихого океана, только русским племенем объединены в одно величественное целое, которое так благодетельно для них самих даже и тогда, когда они этого не понимают, когда они в своем мелком патриотизме стараются подорвать великое целое, их охраняющее».

Исходя из консервативной позиции, следует требовать иерархии отношений к этническим общностям на территории России и за ее пределами. В проблеме репатриации — в особенности. Именно в данной проблеме, как и в подходах к миграции в целом, «русский вопрос» остается основным и определяющим судьбу России. «Ибо, вникая в идею нашей государственной власти, мы, несомненно, убеждаемся, с одной стороны, в том, что она существует не для одних русских, с другой же стороны — что даже в интересах нерусских племен должна сохранять русский характер и, стало быть, остаться русской властью».

Если Россия останется русской, она будет пригодной для жизни других коренных народов. Если она перестанет быть таковой, другим народам здесь придется не жить, а умирать.

Кому на Руси жить?

Об этом обозреватель «Трибуны» Андрей Полынский беседует с заместителем председателя Комитета Госдумы по делам соотечественников и СНГ Андреем Савельевым.

— Андрей Николаевич, в последние годы есть признаки того, что народ стал просыпаться, сбрасывать с себя дурман либерализма. Согласны ли вы с тем, что патриотическая идея охватывает все большие слои общества?

— Пока особенно обольщаться не стоит. В обществе, может быть, эти процессы и происходят, но взгляды чиновничества и политической элиты остаются почти без изменений. До сих пор в ходу в основном либеральные догмы. Пресса, телевидение насыщены либеральной идеологией: права человека, открытое общество, мировая цивилизация, у нас нет врагов, Россия — «тюрьма народов»… А основы либерализма, как бы они не видоизменялись, остаются незыблемыми: против христианства и против государства.

— Как известно, патриотизм — это любовь к своему Отечеству. Да, Россия нам бесконечно до рога. Но что важнее: дом или его хозяин, человек, который в нем живет? Ведь только тогда человек будет готов сражаться за этот дом, когда будет знать, что дом достанется его детям. Так чьим детям мы оставим наш дом?

— Первый раз на государственном уровне проблема демографии была поднята президентом Путиным в его первом послании Федеральному собранию в 2001 году. Тогда же были даны распоряжения министру труда Починку. Он целый год разрабатывал концепцию. На этом все замерло. На сегодняшний день в области демографической политики не сделано ровным счетом ничего. Ситуация как развивалась катастрофичным образом, так и продолжает развиваться. Говорят, что мы очень активно решаем жилищную проблему. Если в России на 800 тысяч человек в год уменьшается численность населения, то, значит, у нас освобождается жилплощадь и проблема решается сама собой. И по многим другим направлениям: доля бюджета, которая выделяется на социальные нужды, распределяется между меньшим количеством нуждающихся… Но чиновники в Кремле не хотят кормить наших детей. Они хотят кормить детей приезжих. Почему? Потому что приезжие удобны. Для них не нужны никакие социальные программы. Их очень легко использовать: в олигархической экономике, в бюрократическом манипулировании, в коррупции. При этом оправдывается снижение технологического уровня экономики. Иностранная рабочая сила, как правило, имеет невысокую квалификацию и нацелена на примитивный труд. В итоге высокотехнологичные производства испытывают дефицит подготовленных специалистов. В результате исчезает слой нации, который двигает экономику вперед. Бюрократии неудобно работать с теми людьми, которые обладают высоким интеллектом и мастерством. Нынешняя бюрократия — безусловный враг русского единства и русской перспективы.